День Четырнадцатый,
Шпионские страсти или как туристы в саммите поучаствовали.

О господи, что за солнце! Оно огнем опускалось на поляну, текло мне на спину. Если бы не футболка с длинным рукавом, я был бы просто подрумянен как поросенок в духовке. Надо собираться и идти за водой.

Все-таки незаменимый Костик в команде человек. Всегда-везде готовностью и просто немыслимой, какой-то нескончаемой, дикой жизнерадостностью незаменимый. Во всяком случае когда его привлекают к хождению за водой с утра. Пройдя первых шесть поворотов очень разбитой и бесконечной дороги я понял, что это мы совершенно неподумавши и не посоветовавшись со старшими товарищами решились на этот подвиг. Но если смотреть на это с вечерней точки зрения, они бы нас так или иначе запрягли.

Спустившись, мы обнаружили тот самый мостик из одного толстого ржавого швеллера , о котором говорил Тарас, гордо пересекший в этом месте Чернореченский Каньон в прошлом году. Гм, каньон... Уже просто тихая речушка в лесу. Самого интересного Тарас и не увидел - ни ночного Ат-баша, ни ночного Орлиного, ни Чернореченского каньона... Нет, конечно, мы все понимаем, с девушкой на море - это тоже хорошо и приятно, но все-таки.

Пока дошли, увешанные сосудами с животворной влагой до лагеря, все что мне думалось - "Лучше бы я умер вчера!" Единственная радость - красивую улитку нашли у реки. Сонную, но красивую. Мы ее отодрали о куста и понесли на завтрак Оксанке. Народец к тому времени углубился в животворные тени и ни в какую не желал появляться у палаток даже с благой целью собираться и идти к морю.

Еще через час, опять напившись молока и сожравши пару соленых огурцов на закуску (от самогона к огурцам мы отказались), выделенных сердобольной лесничихой убогим туристам, мы вошли в богом забытое безымянное село, окруженное оздоровительным лагерем "АЛСУ-II". "Алсу - I" это певичка наверное...

Названия этого села мы так и не определили - пару домиков на карте, но в наличии колодец с иконостасом и памятник погибшим партизанам, с пронзительно-зеленой каской.

Задумчиво пощипывая ежевику, опутанную военными для пущей убедительности колючей проволокой, и разглядывая через заросли КУНГ-и бывшей мобильной боевой радиолокационной техники, мы медленно продвигались в сторону севастопольской трассы. Через 3 километра асфальтированного солнцепека мы выбрались к странному искусственному озеру, окруженному горами строительного мусора и строительных же материалов, проржавевшими металлоконструкциями, железобетонным вечностроем с одиноко торчащей трубой из красного кирпича и основательно выработанным карьером на дальнем берегу.



Тишина была недобрая - гнетущее безмолвие покинутой цивилизации. И уходящие в бесконечность ржавые рельсы, прямо Зона в Сталкере. Даже декораций не надо, только тумана малость разве что, и дождика.

Из-за невысоких гор слева начиналось черное блестящее тело трассы Форос-Севастополь, извивалось, ластилось к лесам, сторонясь огибало Зону и убегало за высокий холм на запад. Трасса была еще более мертвой и безжизненной, чем подступающие к ней постройки. Ни единой машины. Ни малейшего движения. Все вымерло. Последний изгиб дороги и... мы попадаем в мир западного боевика. Внизу, где наша старая, видавшая виды дорога плавно втекала в "основное русло", прямо на перекрестке, под углом 90 стояли две лихих иномарки, увешанные разноцветными мигалками. И разверзлись врата ада (открылись двери) и полезли черти ( военные в парадной форме )...

- "Ребята, вы что, радио не слушаете? Трасса от Ялты до Севастополя перекрыта на все 3 дня саммита!!! Движение машин и людей категорически запрещено!!!" - идите, откуда пришли.

- (Играем в непонятки) "Вы че, мужики, какой саммит, как это "идите откуда пришли"? Опять на Атбаш ??? НЕ-Е-ЕТ!!!"

- Ну, по трассе вам все равно не пройти, вас там сразу СНИМУТ.

Понимайте это "снимут" как хотите. Но на самом деле что то в тональности этого "снимут" нас насторожило. После пятиминутного "плаканья в жилетку" и рассказах о суровом быте туриста нам было разрешено не возвращаться в горы а пройти мимо, но только _подальше_ от трассы и по возможности НЕ лесом, а по полям и _просматриваемому_ (читай простреливаемому и пристрелянному) бездорожью... Если бы они только слышали, сколько лестных эпитетов мы им отвесили, пока ползали по солнцу, фигушки бы они нас так просто отпустили.

Как очень мило заметил Андрюшка "Саммит - это тот же КаZантип-2000, только для президентов". Придурки да и только - закрыть единственную трассу, по которой все движение по побережью и проистекает. Вопрос в том, когда мы теперь попадем в Севастополь. По трассе каждые 15 минут проносились с воем сирен патрульные машины, а вдоль трассы по пыльной технологической дороге ползли, согбенные тяжелыми, полными явно не пластиковой взрывчаткой, пятеро небритых диверсантов и еще и девушка для отвлечения внимания впридачу.

Интересно, сколько народу нас в оптические прицелы в тот день рассматривало, держа дрожащий от предвкушения повышения по службе палец на спусковом крючке? Похоже много, ибо наши попытки выйти на трассу просто пресекались расставленными в прямой видимости ребятками в камуфляже и цивильном, но с неизменными автоматами и рациями.

Потом, уже через месяца 4 после возвращения, Костик пришлет нам статейку из газеты по поводу ожидающихся во время саммита чеченских террористических актов и разрешения применять оружие... А уже совсем в конце ноября, встретив на улице Оксанку я услышу веселую историю о фильме, где (американский правда) ОМОН расстреливал группу туристов в каньоне, очень похожем на Чернореченский...

А пока, скрипя зубами, гравием и песком шли мы по солнышку, громко чертыхаясь вслух и яростно матерясь в душе (чтобы Оксанку не смущать) туда, на запад, за кусты ежевики, за высокий холм, в далекий Севастополь. Потом неожиданно трассу открыли. Но когда мы вплотную приблизились к заветному, колышимому миражами теплого воздуха полотну дороги, из-под ближайшего придорожного пыльного куста материализовался очередной камуфлированный "охотник" и сообщив, что машинам все равно останавливаться категорически запрещено, отправил нас назад, в виноградники.

Перспектива окунуться сегодня в море стала медленно подтаивать... Но новичкам и дуракам иногда везет. За уже не помню каким по счету виноградником мы поймали автобус на Балаклаву. И всю дорогу автобус провожали недобрые колючие взгляды равномерно расставленных вдоль обочин вооруженных людей. Лето. Крым. Саммит. Самое время для туристических походов. И вот, уже приодевшись и испивши сока прогуливаемся с Сережкой по низкой Балаклавской набережной. Уж где я никогда не ожидал побывать - так это в Балаклаве. Настолько не ожидал, что даже не захватил из дома телефоны живущих там одногруппников.

Балаклава = Балык-лава = Садок-для-рыбы : малоэтажные домики в 2 ряда, длинная, узкая, извивающаяся червяком между известковыми скалами бухта. Разрушенные бывшие санатории, успевшие еще побывать дачами до- и послевоенной интеллигенции, а потом еще раз санаториями. Чистая вода, на удивление без масляных пятен, несмотря на достаточно оживленное судоходство. Древняя, черная и кажущаяся абсолютно неуместной и ненатуральной в своей беззащитности подводная лодка под российским флагом, увешанная детишками и зеваками.

На холме слева - как остатки зубов в стариковском рту развалины крепости, еще более древней чем Судакская, но только совсем уж развалины. А впереди, за многими рядами ржавой колючей проволоки воинских частей и радарных установок, невысокие скалы сходились, сурово, и по военному четко закрывая море полностью. Уединенная, почему-то особенно южная, зеленая, мирная и какая-то умирающая бухта. Балаклава, сейчас просто пригород Севастополя. Идеальное место для пиратов и... секретной базы подводных лодок.

Это было и остается самой главной и неповторимой достопримечательностью маленькой, тихой Балаклавы - заказанный Сталином и замороженный Хрущевым подземный завод по ремонту подводных лодок ( одновременно в количестве до 7 штук ). А ведь в планах у Гитлера Балаклава значилась одним из мест нанесения чуть ли не ядерных ударов (он тогда еще надеялся вовремя поиметь бомбу)... В 1973 году отсюда уплыла последняя подлодка. Современным в бухте просто не развернуться, да и заводик сильно состарился. Власть предержащие планировали одно время открыть его для туристов, но то ли военные, помешанные на секретности развалин сопротивлялись, то ли политики с отцами города не договорились. Туристам показывают только огромную, уложенную бетонными плитами арку над тем местом, где под водой был "главный вход". Вот я сейчас праздно брожу по этой набережной, заглядывая в подворотни и думаю, что еще каких-то 6-7 лет назад Балаклава была закрытой, опечатанной и запрещенной к разбазариванию до предела, даже дохлого указателя трассе не было.

Пару минут улыбок непреклонному водителю, пару минут борьбы с жадностью, сопровождаемое тяжкими вздохами расставание с 40 гривнами и мы уже едем в Ласпи. Даже не совсем в Ласпи, а прямо к цепи, закрывающей проезд в санаторий " "Мыс Айя". Можно было бы, конечно, попытаться поотдыхать где-то там, снаружи, на Золотом пляже, тоже считайте на мысе Айя, только со стороны Балаклавы. Но мы хотели именно на нашу Айю - с ней нас всех связывает слишком много приятных и радостных воспоминаний. Было немного грустно, поезка все больше и больше подбиралась к завершению - нас оставалось уже всего четверо и то всего на полтора коротких дня - Попов с Андрюшкой остались в Балаклаве - Андрюшка собрался домой в Саки, там море тоже знаете ли имеется, а Попова несла нелегкая через весь полуостров, на мыс Меганом, предмет наших постоянных воспоминаний и его не менее постоянной зависти.

Через пять минут езды мы увидели ужасно знакомый поворот и не менее знакомый виноградник. Еще через две минуты нас остановили. Бесконечная вереница машин "туда"; зигзаг в форме молнии поперек дороги - милиция вперемежку с ОМОНом, вокруг редеющая толпа ворчащих водителей, которых загоняют обратно в машины, и цепочка встречных машин, "с той стороны", уходящие дальше, за тот спуск, который два часа назад был нашим бесконечным подъемом. Крым. Август. Саммит.

Скучающий водитель нам рассказал, что то село в горах, что на выходе из каньона, с памятником и зеленой каской, гордо называется "Оборонное". Еще минут через 15 представители силовых министерств над нами все-таки смилостивились. А вот и наше озеро с развалинами цивилизации. Из окна машины оно выглядит гораздо менее неприятным, и развалины не такие уж разваленные, вон, даже сторож какой-то с собаками по территории прогуливается, мимо вереницы невесть откуда появившегося ряда развешенных дырявых, местами прожженных матрасов. Поворот, поворот, поворот... Следы придорожных пожаров, недостроенные дачи, редкий лес .

Еще один поворот, подъем, смотровая площадка, туннель, спуск, поворот - Ласпи. Столика у нашего магазина уже не было - видимо туристы пьющие пиво и с чавканьем объедающие сливы окончательно заколебали местное население. Но в магазине все было, начиная от знакомой продавщицы и заканчивая запотевшими бутылками пива. Мыс Айя, место последнего отдохновения. 5 минут по асфальту, протискивание через ворота заказника, огромные кучи неубранного мусора у грибочка запропастившихся невесть куда кооператоров, еще 10 минут по горизонтали, уже утопая в запахе южнобережья, 4 минуты по вертикали с плохо скрываемым вожделением и - море.

Народа было меньше, чем могло бы быть. В море можно было жить вечно. Мне только несколько портил кровь мужик, тусующийся вокруг с роскошным Cannon-ом, и такой коллекцией объективов, что завидки брали и слюнки шипя капали на раскаленные камни. И пленок у него, судя по непрерывному щелканью затвора было немеряно. Чаек снимал, бурьянчик разный, камешки. У меня оставалось пару кадров для заката и я изрядно их экономил. Жаль конечно, но так тому уже и быть. Мы купались/загорали/купались/загорали, пытаясь наверстать всю проведенную в горах неделю. Костик только наш оплошал - решив позагорать на камешке поскользнулся, сверзился в трещину, ободрал себе все, что смог - ребра, локти, коленки, голени, подошвы, ладони... Кто когда-нибудь видел жестоко изъеденные волнами и ветром камни на Айе, тот поймет, что это такое. Теперь более чем хромает сразу на все конечности и старается просто отмалчиваться и тихо отлеживаться в тенечке - плохо ему и обидно ужасно.

Незаметно быстро стемнело. Мы, лениво развалясь, резали лучок, открывали зеленый горошек и печень трески, варили макарончики с тушенкой и запивали все это чаем из родниковой воды. А вдоль берега плавал маленький пограничный катерок с очень мощным двигателем, время от времени нарушая айинский у кого интим, а у кого уединение лучиком бортового "фонарика" - хороший такой дуговой фонарик - на скалах каждая трещинка была видна, на деревьях - каждая хвоинка, каждый листочек.

И маленькая девочка где-то в темноте, слева, кричала звонко и больно "Айяяя"... а темная скала под сияющими звездами ей отвечала чуть ниже, глуше и сразу отовсюду "Аййяяяя".. "Aйяяя".. "Айяя"... Под эти грустные стоны скал мы молча укладывались спать, рано, в 21.30, в первый раз за последние три дня.

Ночью дул ветер. На Айе это не редкость, я еще помню тот ветер и тот шорох листьев, осыпавших нас в позапрошлом году, после которого Айя стала для меня совсем другой, стала продолжением Карадага и началом новой жизни...

День Пятнадцатый