| |
...Утро удалось феерическое: все открытые плоскости покрывали белоснежные пласты кристаллизованного дождя. За счёт небольшой толщины снежного покрова окружающий рельеф получил просто необычайную резкость, позволяя во всей красе рассматривать всё разнообразние его текстур и фактур. Всё-таки реннский вариант зимы (в этом году она, как сейчас помню, в Бретани пришлась в ночь с субботы на воскресенье…) меня совершенно не устраивает: многолетняя привычка требует более продолжительных снежных процедур. Покататься с горки на санках особой надежды не было, а вот отведать сосульку-другую вполне получилось. Благо, на козырьках крыш Ледера они произрастали этим утром в достаточном изобилии.
 Вдоль негостеприимного ущелья прогуливались густые и тягучие, как
30-процентные взбитые сливки, облака. Некоторые плотно валялись. Одно не может не
радовать: ни в какие долины-низины мы сегодня ни ногой, ни рыльцем:
"апхилл" и исключительно "апхилл". Проскрипев заснеженными
половицами на противоположный край узенького балкончика, я натянул толстые лыжные
перчатки и раскорячил алюминиевого "триффида": в прорехе призрачного
небытия чёрно-белым лебедем парил величавый Pusen Danda. Пусть 5279 метров - не
совсем Аннапурна-IV, но какие иззубренные гребни и снежно-ледовые карнизы! Почти на
аналогичном расстоянии относительно нашего пристанища, но уже "в
будущем" по треку, громоздил двуглавую сущность 6026-метровый Syangang. А может, и не Syangang, а один из его многочисленных
не менее рослых соседей. Чтобы убедиться наверняка, хорошо бы метнуться
"домой", за GPS, но тогда лавры, тёрны и прочие вкусности
обещающего вот-вот воспламениться рассвета могут достаться хлипкому и очень
коротко стриженому японцу, целящему на восток из навороченного по самые 2.8L кэноновского 80-200.
 ...И
успел же, супостат, весь девственный снег на балконе истоптать, пока я западал
на перевёрнутый частокол упитанных - в запястье - сосулек, в полчелюсти скалившихся
с гофрированного навеса пустынной в столь ранний час столовой... Честно обрисовав круг почёта по периметру нашей
половины Ледера, я вверил свою жизнь подозрительной лестнице, держащейся на
деревянных штифтах вместо гвоздей и взгромоздился на крышу кухни видел, как
вчера снегоуборщики чудили. Не скажу, чтобы этот подвиг подарил какие особенные
мега-ракурсы на окрестности, зато мой фото-рейтинг у по жизни прищуренного
визави подскочил до самых облаков. Да ты снимай, снимай дорогой. Не стесняйся.
Будешь потом стращать соотечественников, как едва не стал очевидцем ужасного
землетрясения. Кто знает, из какой лабуды стропила "дайнинг-рума" вытесаны,
а тут чудище гайин-ище круглоглазое с обхватом талии, как у того
яка, Спайдермена из себя воображает, да не простого, а беременного пятикилограммовой
сумкой LowePro... Чтобы усугубить эффект, перепрыгиваю через резные перила
ограждения прямиком на второй этаж и, душевно обстучав снег с ботинок - вот
теперь у японца глазищи почти как у долгопята-привидения - я, кажется, забыл
упомянуть, что доски, из которых пол балкона выполнен, полдюйма, не толще? -
затеваю оральную побудку нашего интернационального "гарнизона".
- Доброе утро, Большие Горы!
Утро сегодня действительно доброе: ни капли не
холодно, да и снег почти прекратился. На скудном завтраке - сюрпрайз,
сюрпрайз - не обнаруживаем ни Александра, ни Правдивых. С последними одно
из двух: или не к лицу фамилия, или не к лицу поведение... Хи-хи. Шутка. В
Непале каждый волен стартовать когда и куда захочет. По-быстрому харчим яичницу
с пожизненно недожареной картохой, сдабривая её кетчупом и горчицей,
неосмотрительно забытыми на столе хозяевами: простите покорно, но при
обслуживании исконных молдаван "нихт клювен клац-клац". Расплёскиваем
"ту биггест потс оф бойлед уотер" по термосам: чай заварится
уже на марше. Перчатки, гетры, очки, баффы, треккинговые палки, фотоаппараты?
Ажур. Цигель, цигель, ай-лю-лю! Снег хороший, влажный, слипается, куда ногу
поставил, оттуда её и поднял - всегда бы так. Сосульки замёрзших ручьёв - глаз
не отвесть, метров по тридцать, а уж число каскадов замёрзших водопадов просто
считать некогда. Хрустальный звон летящей по матовым ледяным трубам воды
рождает жажду, которой вроде пока быть не должно. А упрятать рот и нос в
"намордник" не помешает: презирая чавкающие хлюпы под ногами, воздух
настолько сухой, что не ровен час зашелестит в голосовых связках, как осенние
листья. Умом понимаешь, что вокруг и выше тебя -
красота, но львиная её доля отдана на съедение, вернее, уже без остатка сожрана
и едва просвечивает сквозь слоистые складки на необъятном брюхе облачного
дракона. Пожалуй, не дракона, а полновесной драконессы: в мире пресмыкающихся,
согласно правилам хорошего тона, самки вырастают неприлично крупнее самцов.
 Очень
быстро оставив позади сторонящийся Ледера гест, продолжаем плавный набор
высоты. Те, кто успел пройти здесь первыми, вытоптали не так, чтобы оптимальную
тропку: я бы не стал вилять загогулинами по лабиринту осыпного выноса, а забрал
немного выше: снег на склоне прекрасно держит. Ненадолго притормаживаем на
развилке. Натоптанное продолжает уверенный траверс, а широкое и явно
расширенное человеческими руками пытается по-тихому соскочить под откос. Не
знай я наверняка, что впереди топает большая группа с гидом - судя по времени,
кода они прошли мимо нас с японцем, они стартовали из Як Карки едва рассвело - обязательно
полез бы вниз, навстречу приключениям. Уже за перегибом склона всё становится
на свои места: то, что уходит вниз, и есть, вернее, всегда была основная
дорога. Более того, я читал отчёты об этом гадском местечке, где сначала нужно
сбросить почти сотню метров до реки, осторожно перейти неприятно хлипкий
деревянный мост, а потом выцарапаться на те же самые сто метров, но уже правого
борта ущелья.
 Annapurna Circle не стоит на месте:
нашлись добрые люди, подогрели, обобрали протоптали дополнительный
километр по левому берегу, залили приземистые быки из бетона, навесили
новенький, с иголочки, мост через Kone Khola. Канаты ещё даже толком
почернеть не успели, а матово поблёскивающее никелированное покрытие вогнутой
параболы, стянутой перспективой почти в точку, - украситься выбоинами и
испятнаться серо-жёлтой глиной. Снега на мосту тоже хватало. Не будь каждый из
двух-с-половиной-метровых пролётов дополнительно сегментирован аккуратно
наваренными поперечными прутьями толщиной в мизинец, я бы переходил через Kone Khola чисто на руках, по
тросам - в смысле, подтягивая расползающиеся, как у яка на льду, ”копыта” из
вибрама. А может, не поленился бы вернуться и обойти этот горький катаклизм
низом: в отличие от всех предыдущих переправ, этот, последний перед Перевалом мост
не был снабжён ”успокоительным” ограждением из рабицы. Одни лишь U-образные
"брекеты" связывали парные несущие тросы со свинченным болтами
покрытием. В общем-то, и со всеми возможными поперечинами восходящий сегмент
пути показался не сахарным: мы опять переходили его строго по одному, как тот,
самый первый и ужасный (хи-хи!) в Непале мост, неделю - или целую вечность? - назад...
 Устроив пятиминутную передышку прямо на быках -
не забываем, пейзажами в Непале следует любоваться, и любоваться всерьёз - мы
окучили ступенчатый подъём и притормозили у столиков чайного заведения. Уж не
помню, как давно я натолкнулся в "Науке и Жизни" на чисто японский
способ оптимизации загрузки лифтов в многоэтажках: часто достаточно установить несколько
больших зеркал у дверей, чтобы тётки не ломились внутрь как подорванные, а
выстраивались в добровольную очередь посмотреть на себя любимую и красивую. Тот
же самый подход непальцы применяют для нормализации пешеходного трафика на
перегоне между Ледером и Thorung Phedi. Тропа по правому берегу достаточно узкая - местами
впереди идущего не обогнать - придерживается более или менее утоптанного, но
всё-таки живого landslide-а. Движение здесь в основном одностороннее: к заветному
перевалу. Кому надо, чтобы треккеры, обгоняя друг друга, устраивали коллизии и
превращали наиболее лёгких и неустойчивых в стройматериал для временных плотин
на ни в чём неповинной Kone Khola?!! А соорудим-ка на первой же относительно
горизонтальной поверхности “чайхану”, и развешаем в настежь распахнутом дверном
проёме подозрительных herb-ов.
...По дороге нам встречались горные средства передвижения (ишаки), а также братья по горной болезни (пусть и сводные - мы были практически единственными “улитками”, нагло отказывающимися спонсировать местную безработицу). Вновь каменистые участки и со скрипом качающиеся мосты, вновь затяжные вверх-внизы, вновь длинные траверсы по сыпухам (более крупнозернистым, соответственно, менее “живым”). После очередного короткого, но эффектного “стремительного домкрата” мы выползли к чайному домику “Безназвания”, который эффективно искушал проходящих туристов оставить частичку своего капитала в этом суровом мирке. Окружающий снег постепенно таял, а точка, обозначающая на карте GPS Торунг-Пхеди (Thorung Phedi), дёрнувшись пару раз влево-вправо, стала медленно, но верно смещаться к её центру.
 ...Назвать домик "популярным" будет вопиющим
преуменьшением: оккупированы все шесть столиков, плотная живая очередь в совмещенную
с пищеблоком "кассу", да еще пара осёдланных лошадёнок на заднем
дворе теснится... Чай у нас автономный и термосированный, а путь вперед, насколько
хватает глаз - свободен! Мы, к слову, прямо сейчас траверсируем примерно
"на уровне груди" тот самый Syagang, что я соревновался в фотографировании
с резвым японцем. А справа по курсу эффектно скалится Gungan. Он "всего
каких-то" 5000 метров, но с наших четырёх триста не поражает: похоже,
произошёл-таки подбор "ростовых" коэффициентов и, чтобы производить
яркое впечатление, высоким горам придётся забираться от семи километров вверх.
Набор высоты практически не ощущается. Никто из наших не запыхивается,
вальяжный променад да и только. Доселе достаточно узкое, ущелье расширяется
каменистым треугольником зажатой осыпями долины. На протяжённом уступе
костяшками посечённого ветрами домино расставлены невысокие строения Thorung Phedi. У традиционных
"ворот города" - здесь они почему-то просто деревянные, хотя
подходящих камней вокруг даже на возведение двух новых Башен-Близнецов хватит -
приседаем на военный совет.
 Если верить желудкам, сейчас бы в них
"Garlic Soup" да "Tibetian Bread", а потом неплохо заполировать
"Seabuckthorn"-ом, но пройдено непростительно мало. Да и место для
перекуса, скажу вам, какое-то не чересчур феншуйное. В окрестностях базового
лагеря Thorung Phedi (4450м) непальская природа воспринималась совершенно по-другому.
По-змеиному шелестел сухой чешуёй пресмыкающийся по бескрайним моренам ветер.
Его арктическое дыхание, пожалуй, было даже ещё более резким и обжигающим, чем
во время восхождения на Тиличо. Ветер терзал капюшоны, забирался в рукава и под
подолы штормовок, низовыми порывами задувая с тыла, раздеребанил мой хвост
примерно пополам, и теперь с навыком хорошо обученного палача хлестал им меня
по щекам и глазам. Так вот почему, собственно, в горах так популярны окуляры с
"шорами", - они призваны защищать отнюдь не от фланговых
поползновений светила, но гусарского оскорбления действием! Да ну этот обед к тибетским
монахам, типа отдохнём, а потом по-новой второе дыхание из глубины лёгких
выковыривать. Да и похолодает к вечеру: сколько в апреле того светового
дня...
 Куда более гладкая на космоснимках Гугла, чем в
реальности, пилообразная осциллограмма тропы была от щедрот Будды усыпана колючими
обломками вулканических пород. По-моему, местами даже обсидиан опасными
бритвами вороных граней поблёскивал. Уклон по ощущениям обретался в районе
35-40 градусов, поэтому все "стремительные домкраты", протоптанные безбашенными портерами, в компетенцию страдающих сидячим образом жизни
Бла-ародных Донов никак не вписывались. Нет, мы, конечно, раз или два рогом на пробу
в склон поупирались. Но лакуны на продышаться на поворотах и хоть минимально
утихомирить сердцебиение ощущались слишком продолжительными. Пришлось даже процитировать
Лёшику "Парадигму Пожилого Быка" - "Мы сейчас пойдём ме-едленно
- ме-едленно, и… поимеем всё стадо!!!" Маячивших впереди двух коротышек
в сине-голубом камуфле я за военных признал не сразу. Только окружность примитивной
вертолётной площадки заставила переосмыслить пистолетные кобуры у них на ремнях
и - ОХ НИФИГА Ж СЕБЕ! - аккуратно пристроенный у похожих на низкий
парапет скал синтетический спальник травянисто-зелёного оттенка. Полный спальник. Спальник с глубоко - аж до самой шеи, чтобы было не рассмотреть, что
внутри - опущенным капюшоном. Живые настолько неподвижно, да ещё и на таком
колючем рельефе обычно не отдыхают.
...Любые горы - а особенно серьёзные горы - среда далеко небезопасная. И тут ты, больше чем где-либо, находишься во власти случая. Пусть по маршруту пройдёт тысяча человек, всегда существует вероятность, что тысяча первому просто не повезёт. Поток мыслей прокручивают отдельные строки из песен Высоцкого, и среди них пролетает аллегорическое сравнение жизни с игрой. Все мы играем со своими жизнями, кто более, кто менее умело. Но вся беда в том, что на то они и игры, чтобы не длиться бесконечно. И им всем наступает, когда раньше, когда позже, когда вовремя, но чаще не очень, такой феномен, как конец. Только в этой игре ты сам не можешь подсчитать очки и оценить результаты, ибо так уж сложилось в этом мире, что оставшиеся судят ушедших, не имея возможности выяснить их собственное мнение по этому не всегда однозначному вопросу.
...Кругом уже никакой растительности, камень и один только камень во всех его проявлениях: от гор до мелкого песка. Из-за постоянных ветров вокруг Высокого Лагеря снег мало где задерживается надолго, поэтому песка, камешков, камней, скал и гор кругом в изобилии. Взгляд упирается либо под ноги - как бы помогая взглядом их передвигать - либо в плотно обступающие узкий горный проход отроги. Причем всё вокруг разительно отличается от просто каменной пустыни не только по рельефу, но и по внутренним ощущениям. Обводишь взглядом горы и понимаешь, насколько они величественны и... равнодушны к тебе. В таких местах, как в храме, не хочется кричать, не хочется веселиться или печалиться, а только с трепетом внимать окружающей красоте. И посреди всего этого величия человек когда-то давным-давно скромненько сложил горстку камней и создал себе маленькую уютную норку. А горы даже не обратили внимания на такую мелочь: подумашь, еще одна невесомая соринка.
 ...Какое-то время мы топали в тишине, погрузившись
каждый в свои сумбурные мысли: вот тебе и "проходной" Thorung Phedi. Ясен перец, стоило
попробовать переговорить со служивыми - вдруг их английский годен, чтобы
пролить свет на детали случившегося? - но силы духа не хватило развить
щекотливую тему. Насмотришься лент о беспринципных журналюгах и вездесущих
папарастах - у самого руки начинают чесаться прогуляться прикладом по зубам незнакомого
человечишки с камерой наперевес… Ладно, мир пухом, rest in peace, всё такое, протопали.
Не пойму, с чего бы народу настолько эмоционально реагировать на затяжной
переход до "Высокого Лагеря". “Наверх” как “наверх”. Без выраженного
фанатизма и очевидных "опасностей"... Может, зимой, да по
промороженному фирну, или в ураганно-ветренную непогоду здесь есть, чем
развлечься.
Но весной и осенью - не круче финального взлёта Стильского газопровода
со стороны материка, буде у вашего бурного воображения получится распространить
последний на пять сотен метров по вертикали, окружить неподъёмными гребнями оттенков
карри и охры и оживить сухим скрежещущим кашлем торопящихся на рандеву с
рекой каменных ручьёв. Не перестаю удивляться играм мозга с перспективой.
Буквально в нескольких десятках метров осыпь превращается в наклонный,
подозрительно полосатый песчаный пляж. Ещё дальше - так вообще не то в
отполированную плиту "императорского" мрамора, не то в обломок дымчатой
яшмы с вкраплениями полупрозрачного агата, угодивший в цепкие лапки высококлассного
ювелира. А ведь "песчинки" на этой осыпи, простите, размерами от
кулака и больше, много больше...
 Если прямо сейчас сфотографировать нас
каким-нить залётным "Нависат"-ом, и с потрохами скормить бездонным
хранилищам дата-центров дедушки Гугля, а потом быстренько пощёлкать по кнопочке
зуммирования со знаком минус в правом верхнем углу Google Earth, ведь даже
пылинок микроскопических меж иззубрин горообразующих не останется... Был
человек - миг - и нет человека… Упс. Отставить негативное мышление. Это всё зеленый
спальник у вертолётной площадки. Не идёт из головы, зараза, хоть задохнись от
голодания кислородного. Усмирить шаг. Попробовать растянуть вдохи и выдохи,
засинхронизировать их с медленным темпом движения. Расслышать, как храпит,
скрежещет копытами и стряхивает вниз камни спускающийся сверху “караван” кряжистых
тибетстких лошадок. Почти не разбирая дороги, метнуться под навес вверх-и-вправо:
прекрасно помню ощущения от “скользящей коллизии” с мулом, беззлобно притёршим
меня к стене на верхней тропе к Нижнему Писангу. Роста в кудлатом
непарнокопытном едва по плечо (с учётом длины ушей!), а тупой мощи до... До...
ну, в общем, девушкам по пояс будет. Теперь я знаю не понаслышке, как пихается
"обстоятельство неодолимой силы", а тут - пусть порожняя, но
полновесная лошадь!
 По мере преодоления серпантина становится
очевидным, что никакой он не периодичный, а скорее похож на затухающий
переходной процесс. Прямые сегменты становятся всё короче, а повороты округлей,
потом всё это вырождается в хрестоматийный тягун из тех, что ни за что на
свете не догадаешься, где и когда именно он закончится. Светлого времени у нас
более чем в достатке, сам Будда велел останавливаться-оглядываться как можно
чаще: мало-помалу пейзаж за спиной превращается в безукоризненно-рериховские
полотна. Четыре, шесть, восемь слоёв снежной реальности. Весёлой и сочной, как
юные васильки; нежно-фиолетовой и махровой, как фиалки; пронзительно-белой -
такими кажутся подснежники на подложке из влажного весеннего чернозёма;
наконец, бледно-апельсиново-жёлтой, с лёгким сероватым оттенком воздушной дымки
там, куда прицеливается увалиться через несколько часов не очень жалующее
сегодня своим присутствием Солнце.
 Величие мира выплёскивается в наши
распахнутые души, холодит расправившиеся до распоследней альвеолы лёгкие,
заставляет сердце пропускать часть таких необходимых сейчас пульсаций. Выше. Ещё выше.
Я уже практически созрел согласиться, чтобы этот взлёт протянулся за границу
атмосферы. Да хоть до самого Плутона... Есть Компания, есть Путь, есть Цель, -
самое время возопить, да простят меня Гёте с Фаустом за плагиат,
"Остановись, мгновенье"! Терции. Секунды. Минуты. Вогнутый каменистый
язык трека неторопливо уменьшает наклон. Незаметный на первый взгляд
жест - ещё бы его заметить, если от усталости тупо пялишься под ноги -
заставляет монолит, что исподтишка подобрался слева, выглядеть ещё значительней
и неприступней. А вот справа наоборот, очевидное выполаживание и - чёрт Сиддхартха возьми - односкатные крыши домиков! Ой. Не домиков. Лабазов-сарайчиков.
"Настоящий" домик с большой застеклённой верандой находится ещё
сотняжкой метров (и ветров...) гористей. Серёга, успевший мысленно трижды договориться
с собой, что крыши - это уже финиш, плавно налегает на тормоза, но рюкзак всё-таки
не сбрасывает: случаются в жизни и огорчения.
 Снижаю темп ходьбы настолько, чтобы, с
одной стороны, не слишком отставать от стремительного Тимофея Анатольевича, с
другой - болтаться "призовой" морковкой перед глазами у Лёшика,
надеюсь, сыграющего ту же самую роль в стимулировании нашего несколько растянувшегося
арьергарда. Пусть Серёга и отмахивает издали "заходите в дом", оно
нам надо? - Загнанных лошадей пристреливают "переговорщиков"
на переправах не меняют, или как там напечатано в оригинале? ;-)В стремлении поскорей оказаться под уютной
крышей кто-то из нас, похоже, утратил бдительность и нарвался на невидимую
"растяжку": беззвучный рой ледяных осколков - сорванные с
противоположного склона, а может, и просто новорожденные снежинки - по
ощущениям остроотточенные сюрикены из литого льда, фрагменты Того Самого
Зеркала, не без участия которого Кай достукался до безбрежных чертогов Снежной
Королевы. Пока Серёжка определяется с расквартировкой, парочка мохнатых
лошадок, стреноженных у коллективного туалета, медленно, но неизбежно
превращается из гнедых в "серебристых блондинок". 
В главном корпусе Высокого
Лагеря тотальный аншлаг. Донов, невзирая на Бла-ародство седин (и щетин),
перенаправляют в одноэтажные сарайчики, мало того, что подозрительно напоминающие
конюшни, так ещё и со щелями в палец по периметру перекошенной в параллелограмм
двери. Колотун в этом "морге" позволит сохраниться нетронутытым даже
мамонтёнку Диме. Пар изо рта, непрокарябываемый ногтем иней на
одном-единственном окошке. Единственная экономичная лампочка - чтобы постояльцы часом не
перегрелись - и ни единой розетки, потому что нефиг отапливать помещение
зарядными устройствами для аккумуляторов. С последним у хозяев эстонский
праздник "Обломайтис": лампочку сразу долой, "энергетический
вампир" с тройником - наизготовку. Не подерутся, вестимо,
"Никон" с "Кэноном", из-за того, кто из них лучший
браконьер по электроэнергии. Мелко дрожа, переодеваемся в самое зимнее и выдвигаемся
на ориентирующий эффективнее красочных вывесок аромат дала с батом.
 В более странной и неудобной для интернационального
общения столовой я ещё не сиживал. Ширина столов - чокнуться с оппонентом не
дотянешься. Лавки наглухо сбиты в единый прямоугольник. Вместо наслаждения
величественным пейзажем за окном каждый посетитель вынужден сопеть носом в
тарелку или молотить языком с ближайшими соседями. На языках следует
остановиться отдельно. Вавилонское столпотворение в действии - лучшее описание
происходящему. Не стану утверждать, что самой распространённой мовой оказался
"пиджин инглиш". Германская диаспора была примерно в паритете с
японской. Из остального разноцветья на слух выцарапал немного “спаниша”, нечто
мягкое, юго-восточноазиатское, толику хинди и (кто бы сомневался…)
"великий и могучий": Володя и Вика с Виктором если и розмовлялись
среди себя по-Незалежному, то только до нашего появления. Ага. Теперь, когда
бывших "советиков" набежало целых семеро, потомкам самураев и истинных
арийцев пришлось малёха громкость поубавить. Ведь там, где “эти русские”, от бурого
медведя с балалайкой до фактов рукоприкладства ящик первой попавшейся водки. %-)
Кстати, алкоголя произвольной градусности на столах отмечено не было. То есть ва-аще
никакого. Даже пива. То ли контингент из Свободного Города Гамбурга, делящий с
нами стол, подобрался неприлично идейный, то ли "были сигналы, не чай они"... из индивидуальных
поллитровых термокружек булькают.
 Украинцы почти закончили свою вендетту с
яичницей и неизменной жареной картохой. Я заикнулся было о дал бате, но был захумилиирован собственным сынулей: типа, негоже папачесу разговляться по расширенной
программе после настолько незначительных переходов. Что-то в "устах
младенца" таки было: опыты по обжираловке на 4925 метрах следует начинать
с трёх порций овощных мо-мо на двоих. А там уже как меню на поднос ляжет. Как-то
вдруг осознав неведомую опасность, я мысленно перепроверил "активы":
дыхалка в диапазоне, немного кровь в ушах шумит, да блинчик от гантельки - незначительный,
на 1.25 кг максимум - в затылке примостился. Психологически некомфортно, но, в
общем и целом ожидаемо и терпимо: акклиматизация - занятие неторопливое и
наживное. Наша украинская "триада", похоже, размышляет о том же самом:
их взоры обращены к окнам веранды, нарезанным рамами на большие вертикальные
прямоугольники. В кутерьме снежинок, апатично, по-вечернему вращающихся по
часовой стрелке, реял обрывистый с востока и пологий с запада скальный гребень.
 …Он был полог ровно настолько, чтобы без
опасений сгонять наверх без применения “колючих железок”. Этак с десяток
цепочек следов указывали наверх: двигаясь то параллельно, то накрест, то завиваясь
в тонкие, как на бородёнке у Джека-Воробья, косички. Мы пока ещё морально не были
готовы, но глубоко внутри уже договорились с собой, что подняться всё-таки придётся:
чем зловреднее поиздеваешься над собой сегодня, тем безмятежнее будет
"светлое завтра". Ага, суть твою, "светлое" - самый, что ни
на есть, чёрный цинизм. Разговоры за столиками в основном вращаются вокруг
"во сколько завтра подъём" - в три или четыре часа утра. Тут же, если
внимательно вслушиваться, помалёху приоткрывается белый саван тайны одинокого
зелёного спальника. Это может оказаться девушка из Израиля, отправившаяся
штурмовать Thorong-La-Pass без по-настоящему тёплой одежды или окончательно безбашенный
японец, настолько люто презиравший термин "акклиматизация", что
пообещал на физухе (и психе) пройти трёхнедельный маршрут за одну неделю. А
дальше всё согласно старой английской считалке: "И вот вам результат:
девять негритят"... :-(
 Гоняем чаи по миниатюрным чашкам и момо по десертным
тарелкам минут сорок пять, одновременно потакая тупой тяжёлой усталости, оценивая
время, затраченное на "раунд-трип" нашим добровольным авангардом и
масштаб необходимых волевых усилий, чтобы выгнать себя за гетрами, камерой и
треккинговыми костылями. Только когда пронзительно-синяя штормовая куртка стартовавшего
во втором эшелоне Александра переползает с наклонной плоскости на
условно-горизонтальную - двадцать минут "туда", десять
"там", еще десять обратно - а нейтрально-сизая фланель неба, явно
притомившись от монохрома, чуть теплеет в едва розоватый фиолет, отступать
становится некуда. Все люди как люди, начинают штурм, обойдя столовку со
стороны Thorong Phedi. И только молдаванам неймётся приходит мысль ломануться по
заснеженным камням задворков главного здания, чтобы вляпаться не только в
мусорную канаву, но и открытый самотёк кухонных стоков. "Тёмная
сторона" Непала в полный рост...
 Узкая полка за домом мало того, что укрыта
снегом, так ещё и изрядно наклонена вправо. В общем, подъём, когда мы до него,
наконец, добрались, уже не казался ни скользким, ни напряжным. Перефразируя нетленку
"Гостя с Юга" из "Чародеев", "каждый заблуждается акклиматизируется в меру своих возможностей". Может, где-то там, под
снегом и наледью, официальная тропа и имеется, но сейчас каждый пинает свои приватные
острые каменюки. Это всё одно гуманнее, чем пытаться тулиться к самому
гребешку: свежий ветер всё время путается в показаниях, то порывисто рикошетя
от необозримого взлёта Его Шеститысячности Purkung-а, то лихо кабрируя из
глубоченной щели-долины Kone Khola. Поколению, имевшему в арсенале игрушек алого
Ваньку-Встаньку с белыми манжетами и воротничком (и в логичном финале
растерзавшего его в младшие школьные годы на "дымовухи"...) не
составит труда представить себе число степеней свободы раскачивания. 
Я б
памятник воздвиг нерукотворный "Мастерсам", "Леки" и
"Блэк Даймондам", за то, что уберегли и сохранили, родимые-любимые! По
мере подъёма видимость начинает портиться. Хорошо бы двигаться быстрее, чтобы
успеть хоть что-нибудь рассмотреть, но дыхалки катастрофически не хватает, да и
руки, несмотря на перчатки, как-то неуверенно ухватисты от холода. Не столько безумное количество, сколько высота и
плотность установки туриков, туров и турищ позволяли осознать, какие толпы
"человеков" пытаются найти приключуху своим "нижним 90" на
перевале Thorong-La. Да тут просто повернуться негде: крест на кресте, ёж на еже,
черепаха на черепахе, все песчано-рыжие, слоистые, как окаменевшее дерево. Украшенное
молитвенными флажками капище да и только…
Архитектура подобранных тут же, под
ногами, подношений духам Больших гор не позволяла отвести глаз, рассеивала и
так не особо сконцентрированное внимание, ненавязчиво толкая вялую тушку в
направлении свободного падения. Ходить прямо по турам было не менее стрёмно:
всё, что могло качаться, качалось и сыпалось, что не могло качаться - липко и
нехотя расползалось под ногами и укатывалось куда-то вниз. Был в этом особый
дух средневековья. Средиземья, если хотите. Бессистемные постройки
"Базового Лагеря Торунга Феди" - голубые, зелёные, жестяные крыши -
отсюда выглядели даже не спичечными коробками, а рассыпанными по ущелью
цветными щепками. Ветер на гребне, казалось, напыхтел второе дыхание, преисполнился
чёрным норовом и, низко подвывая среди многолетних наслоений обломков чьих-то
поверженных и недостроенных пирамид, метил вгрызться в незащищённое шарфом лицо
и горло.
 Мы честнейшим образом нежили эго положенных
четверть часа. К буддистским монахам всю эту акклиматизацию-шмаклиматизацию,
Бла-ародные Доны практически сравнялись с противостоящим гесту пятитысячным Gundan-ом! Прямо пред их
горящими зенницами распростёр могучие крыла - белоснежные, в угловатую каменную
крапинку, как у полярной совы - хребет Gungang Himal. Он же, одновременно, Chulu West, Chulu Central и Chulu East, 6419, 6584 и 6429 метров
соответственно - состоявшийся пьедестал почёта для вручения олимпийской бронзы,
злата и... прочих серебренников. Так же немаленький, Syagang оказался слева,
вызывающий ещё большее уважение Purkung - справа, а крохотный от незаметности и
самоуничижения посёлок Thorung Phedi - на 400 метров ниже наших влажных ботинок.
Желание петь и парить плескалось у края почти отвесной твердыни. Я потянулся в фотосумку
за плеером: вопреки (и во имя!) окружающих гор это будет "En Attendant Cousteau” - не часто попадающая в
эфир 40-минутная тема Жана Мишеля Жара. Зовущая, как сладкоголосые сирены,
томная и бередящая душу, призрачная и бесконечная, безразличная к смертям и
рождениям, необоримая как стихия, незаметно увлекающая в пучину тревожащих снов.
Неважно, о чём окажутся эти сны: о небесах, "где только и разговоров, что
о море", о вершинах, "которые ты так и не покорил", или кострах,
от которых "вдруг стало всем теплей". Безымянная и неказистая, чем-то
похожая на свёрнутый на одну сторону горб верблюда, вершина приняла нас,
украсила мокрым снегом, а потом незаметно отпустила, наградив пульсирующей
болью в затылке и твердокаменной уверенностью, что Завтра может оказаться
только лучше, чем Сегодня.
* * *
 "Акклиматизацию" нельзя было не
отметить. Мы всем гамузом по-новой завалились в столовку, нашлёпали им на пол
снега пополам с гравийной крошкой, затеяли в углу оружейную пирамиду с
победитовыми "штыками", повелели принести чаю с мёдом и
красносмородиновым - если поверить синтетическому цвету - конфитюром.
Вика с Володей заценили наш неукротимый порыв, а Виктор даже сфотографировал.
Хорошо бы позже потрепать его на предмет исходников: когда ещё под нашими с
Серёгой бла-ародными сединами воспламенеют настолько обветренные щёки и
по-хорошему алкоголичные шнобели?!! В тепле, сухости и электрическом ореоле большой
веранды снеговерть за окном уже не выглядела настолько паскудной и напрочь
отрицающей предрассветный "экзерсис" на самые высокие в наших жизнях
пять тысяч четыреста шестнадцать метров. Да и похожий на пожизненно голодающего опоссума кривозубый
бармен успокоил: типа, не переживайте, господа иностранные треккеры, даже если к утру выпадет о-очень много снега,
у непальцев есть на него управа.
...По поводу то почти останавливающегося, то вновь усиливающегося снегопада беззаботно-весёлые шерпы заявили, что в случае чего, "народную тропу" на перевал в снежных наносах протопчут всё те же яки. Обнадёжило ли это нас? Если да, то далеко не всех. Хотя… Может, яки у них универсальны в использовании… Может, они даже как тяжёлые танки и горнопоходческие комбайны используются, только своими наработками в сфере якоутилизации бдительные непали с потенциальными шпионами иностранных держав не делятся и делиться не собираются.
 ...Подкормится половозрелый ячок какой-нить высокооктановой
"Марь Хуанной" у парадных ворот Писанга или Мананга, и - ШМЫГ - к сексапильной
сооплеменной тёлочке - ну, вы же в теме: чёрные волоокие глазищи,
ноги смерть какие мохнатые, об обильных сиськах так вообще молчу - в
Муктинатх. "Повтыкать" в забойные регтаймы Боба Марли, ага. А под ужин - поворот
оверштаг - и на дозаправку, по эту сторону Пяти Аннапурн… Куда ж еще
голодным парнокопытным податься, коль хипари и панки, бледные поганки независимые косари и жницы всю, как есть, траву под корешок на той стороне скурили?!!
Вот такие в Непале "автономные
снегоуборочные комплексы”. А вы всё "бензин", да "соляра"... Кстати, разговоры разговорами, но допоздна засиживаться не резон: переход
грядёт - дай Будда каждому, почти шесть сотен метра подъёма при поддержке
двухкилометрового "отступления" даже самое необозримое небо "Въ
баранью овчинку" (по Лескову) скомкают. Да и самочувствие - запоздалая
реакция на высоту, вестимо? - навострило лыжи на убыль. Серёга, свесив ноги в
двух парах шерстяных носков с узкой лежанки, размышляет вслух о масштабах
медикаментозного допинга: хреновато ему, похоже. У Лёшика мешки под глазами в
свете экономичной лампочки теперь точняк как у профессионального бомжа:
сине-желтые, увесистые. В моей тушке бродит какой-то накопившийся стресс: будь
я в Крыму, душевно заполировался бы глотком-третьим ПККМ* или ПКЮБ** и счастливо
отбился, но здесь они, пожалуй, даже большая экзотика, чем восьмитысячники.
* Портвейн Красный Крымский
"Массандра".
** Портвейн Красный Южнобережный, Массандровский
по умолчанию.
 К темноте и на у лице, и в помещении похолодало
совсем уж вне всяких приличий. Отправляясь "слить радиатор", без раздумий
натягиваю тёплые лыжные перчатки, дополнительную синтепоновую куртку и капюшон
поверх 200-й флисовой шапки. Хоть один бы светлый мозг в Сети предупредил, что в High-Camp-е очень пригодятся
заточенные под натёчный лёд кошки! - Куб общественного туалета мало того, что на
рост среднестатистического непали рассчитан - уместиться в него у меня получается
лишь при возмутительно-стариковском сгибе в коленках - так ещё и пол в свете
Петцля блестит матовым бутылочным стеклом: на полу пальца на три жёлтоватого
льда. Культура санузлования, етить ее, так и прёт... Вспомнив медленно забирающегося
по Эмпайр-Стейт Билдингу Кинг-Конга, тянусь к стропилам. Только после обретения
трёх точек опоры приступаю к баталии с качественным до безобразия изделием японского
концерна YKK - поди-ка, рассупонь ширинку в перчатках... Самое обидное, что от
двери нашей обители до ближайшего скалистого закутка расстояние было меньше. Но
предрассудки и оковы цивилизации не так легко и произвольно стряхнуть. Вот
теперь - спокойной ночи, да пребудет с нами и вами Сила Вишну, Шива,
Брахма, а так же Кубера, Варуна, Мара, Шитала, Парвати и весь прочий
индуистский “профсоюз”. Ну, в смысле пантеон... Или пантокрин?... Интересно, существуют
ли корни, единящие молодые оленьи рога с полуостровом Индостан?..
День
Десятый
|
