Первый наш
импульс - скорее отойти от опасного места. Мы заглядываем в бездну и
нами овладевает головокружение и дурнота. Но мы почему-то остаемся.
Медленно и постепенно головокружение, дурнота и ужас сливаются в облако
чувства, которому нет названия. Мало - помалу это облако обретает форму,
точно дым, поднявшийся от бутылки, в которую заключен джинн ...
Потом
из нашего облака над краем бездны рождается образ несравненно более
ужасный, чем любые сказочные джинны или демоны, хотя это всего лишь
мысль - правда, мысль чудовищная, пронизывающая нас до мозга костей
ледянящим экстстическим ужасом. Это - всего лишь попытка вообразить,
что успели бы мы почувствовать во время стремительного падения с подобной
высоты.
И вот этого-то
падения, этого стремительного превращения в ничто - именно потому ,
что оно связано с одним из самых отвратительных и мерзких способов смерти
и страданий, какой только рождался в нашем воображении, - мы теперь
томительно жаждем. И лишь потому, что разум настойчиво требует, чтобы
мы отошли от пропасти, лишь поэтому мы упрямо к ней приближаемся…
Нет
в природе другой столь демонически нетерпеливой страсти, как страсть,
обуревающая человека, который, трепеща на краю пропасти, вот так смакует
падение туда.
