 |
|
| На земле
есть вещи, на которые 5.16 Лениво приоткрытый глаз неохотно сфокусировался на чуждом румяному миру зари объекте. Тэк-с. Это ещё что за незнакомый прапор на бетонном столбе висит?! Не пугайтесь, армянских и прочих горбоносых погромов в Крыму уже давненько не бывало. "Прапор" в текущем контексте это не самый страшный офицерский чин, а "флаг" по-украински. Так вот, верх у державного фетиша неожиданно-жёлтый (в том самом, исконно-детском, кто ещё помнит, смысле этого слова ;-), а низ - оттенка штормового моря. Если мыслить масштабно, оно, конечно, понятно: местные хитрецы загодя к курортному сезону готовятся. Стяг к июлю-августу как раз до нужной кондиции выгорит. Но "здесь и сейчас" сплошное неуважение Национальной Символики происходит. Век им сала с горилкой не видать! Высоко-высоко, на розовой по краю и бирюзовой в зените скатерти неба валялся позабытый кем-то серебряный "полтинник" - микроскопическая, но в совершенстве полная Луна доживала свой очередной день-ночь. Ближнее внеземье... Анатолий мечтательно улыбнулся. Может правда, а может, и нет, но неделю назад он дотрагивался до якобы самого взаправдашнего кусочка небесной спутницы. Намертво прикрученный к массивному латунному основанию, ощутимо тёплый серый камешек был отполирован руками посетителей Национального Музея Аэронавтики почище пластины дорогого фотоглянцевателя… Рисовое. Хорошее название для села. Что характерно - по погоде. Земля вымазана толстым слоем клея ПВА: видимость метров пять-десять. В таком тумане двигаться сложно, можно только по приборам навигировать. Водитель и навигирует: на спидометре 30, глаза напряжённо высматривают редкие фары встречных. Массивный, светящийся изнутри фантом Светила неподвижно замер за левыми окнами. Яркость окружающего - впору очки солнечные одевать: до снежной слепоты досмотреться недолго. Асфальт расцветает лужами. По зыбким миражам пашен влачатся обнажённые призраки деревьев. Свободный от вахты "второй пилот" медленно проходит по салону, распахивая настежь потолочные люки. Пусть и движим он одним лишь желанием кондиционер проэкономить, поблагодарить хочется: промозглая утренняя прохлада приятна. Сочный степной воздух, самое чуть, для остроты, приправлен отработанным маслом, солярой и щепотью давно ржавеющего метала. А может, последнее - только игры расшалившегося воображения. Справа продолжает тянуться богатый на сельхозтехнику плац тракторной бригады. * * * 8.00 Симферополь принимал ярким солнцем, демисезонными куртками, свитерами и толстыми вязаными шапочками. Не жарко. И даже не тепло. Плотнее прижимая к спине рюкзак - дёрнул же Скараоский* шорты нацепить - Анатолий опрометью шарахнулся к пригородным кассам. * Скараоский - легендарный командир молдавской (и румынской) нечистой силы. 8.10 Везёт. Везут. В "материковой" маршрутке на Севастополь оставалось место ровно на одного (рюкзак милостиво согласился полежать в проходе). Это хорошо. И - плохо. Потому, что на пятиминутные стыковки на транспорте Природа не может не обратить внимания. Так и жди теперь ненавязчивого хлопка по плечу от механизма отрицательной обратной связи Вселенной, стремящейся нанести наибольший ущерб удачному решению сложной системы уравнений логистики... Двоякожды прочистив горло, взревел завидевшим склонную к спариванию самку львом движок. Скорость на подслеповатом экранчике GPS разом скакнула за 90. Ловкое движение грязноватыми пальцами - голодная пасть плеера скатом-хвостоколом заглотила радужную мормышку компакт-диска. По салону расплеснулась тягучая, как патока, волна "Энигмы" -"Beyond The Invisible". Водитель был своим в карбюратор. Так жить - нужно! - Там ещё монастырь есть... Успенский. А есть - ещё древнее. На горе. Большой-такой замок с пещерами... Не помню, как называется... - Это называется - "приезжие ламеры". Бедный дедусь Чуфут-Кале... скрежетнул зубами Анатолий и отвернулся к окну, забрызганному металлическими плевками сварки. * * * Возликовав обгону автобуса, покинувшим Симферополь на сорок минут раньше, "Out Of The Deep" сменилась "Hallelujah". Может кому и не понятно, что это не просто салон микро-буса, а выездное заседание ЗАО "Клуб Самоубийц". Неспроста у рулевого рубаха байковая в крупную клетку... в бардачке, небось, счёты с черепушками заместо костяшек от глаз любопытных ухоронены. Расслабленно обнимающая спинку соседнего сиденья, фигура за рулём, казалось, беззвучно шептала: - Ну что, смертнички... Сколько вас там... один, два, три... тринадцать? Архиверная цифра. Полетаем?!!.. Завилась поросячьим хвостом и растаяла за поворотом развилка на Балаклаву. Где-то там, немного восточнее, затерялась в прибрежных обрывах горстка киевлян и донецких. Бороздят зубьями треков кокия-калинские просторы и узости. Или куш-каинские. Всё зависит от того, чья идеология верх взяла. Если Павла, то, может статься, Анатолия уже давно на ласпинском перевале поджидают. А если Gene с Вячеславом к священнодейству этому ноги свои резвыя приложили, можно ещё день-полтора на нарах дастарханов нежиться в ожидании завершения тотальной инвентаризации осыпей, никогда не существовавших спусков к морю и, самое главное, видо-племенного состава короткоштамбовой, густо ветвистой, условно-туристическо-проходимой растительности. :-))) (Комм. Gene Ковалевского) За окном замелькали малоэтажки жёлто-розово-салатовых севастопольских хрущоб, изредка прерываемые зеленью скверов и тёмной бронзой памятников героям былых сражений. Ещё раз поулыбавшись зубодробительности тридцать секунд назад рождённой формулировки, Анатолий захлопнул блокнот и изготовился к десантированию. 9.30 Из длиннющего списка мобильных телефонов автовокзальному автомату приглянулся только один - Вячеслава. "Спускаемся с Куш-Каи, часа через полтора будем у часовни". Это означало, что битву с "правильной" Айей выиграл Павел. Дополнительный автобус через Форос на Ялту также был упакован под завязку. Пропустив вперёд всех желающих и нежелающих, Анатолий забил в узкую обойму прохода последний патрон рюкзака. Страдающая астмой пневматика желтопузой двери исполнила свой долг, и экипаж тронулся. Зазоры в десять минут ни что иное, как признак мастерства, но уж если это где "аукнется адекватно", то ждать транспорт придётся часа четыре минимум... * * * 11.30 Издали заметив знакомые фигуры, Анатолий позабыл о брошенном на произвол судьбы рюкзаке и, торопливо щёлкая джойстиком GPS, на едином дыхании преодолел стометровку, отделявшую ступенчатый порог часовни от первой в нынешнем сезоне контрольной точки - MEET_GENE. Сухощавую ладонь Павла сменили трёхдневно-небритые "чмоки-чмоки" Евгения. Строй крепких рукопожатий. Новые имена и новые лица. - Андрей. - Сергей. - Владимир. - Валентин. - Игорь. - Евгений. Ого, тёзки... Что делать-то будем? Фамилий не предлагать, дюже официально, а кроме того, один из них Ковалевский, а второй - Ковальчук, всё одно рано или поздно запутаюсь... Ладно, раз уж невольно выпорхнула птичка, быть вельмишановному добродию Свет Ковалевскому отныне и впредь Gene... В самом конце растянувшейся метров на сорок колонны расцвели знакомые улыбки. Вячеслав с Еленой. Снова объятья, ещё одна волна тепла и воспоминаний, ради которых хочется жить. Дорвавшись до изысков татарского общепита, народ знаменовал встречу шурпой, лагманом, шашлыками и окрошкой. Последняя была не столь эндемична, но весьма и весьма недурственна. Несколькой неожиданностью стали многочисленные бокалы с красным вином. В свете перехода неопределённой сложности, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу у него за спиной, Анатолий даже от предложенного бокала пива решил пока воздержаться. Пусть Павел и предупреждал, что средний возраст его "гвардейцев" 40+ лет, знавали мы таких, на "хаммерах" с группой вертолётной поддержки в две недели не догнать... 12.35 Высота - 329 метров. Первым весенним громом отзвучала команда "по коням". Не без видимого сожаления отлипнув от быстро опустевших тарелок и блюдец, "гвардейцы" навьючили "недеЦких" габаритов рюкзачины и наперегонки ввязались в гонку за лидером. Павел, медленно и плавно ускоряясь на каждом шагу, двигался по севастопольской трассе на север. За разгоном вдоль железобетонного ограждения осыпи последовал резкий поворот на восток и короткое - около 100 метров - торможение по ухабчатой каменистой пустоши, служившей заготовкой свалки строительного и бытового мусора. Подобравшись по битой черепице к границе леса, упёрлись в густой подлесок. Хоть по-пластунски в него заползай. Ничуть этим не смутившись, Павел свернул и двинулся на юг, практически параллельно курсу, которым пришли. Пройдя около восьмисот и набрав сорок метров по высоте, они оказались в сотне метров от… правильно, точки старта. На экранчике ЖПС прорисовался размашистый вопросительный знак трека. Ложбинка меж двумя холмами показалась заманчивой. Вот тут то на Анатолия и наступил "собственно поход". Наступил он на горло, причём без предупреждения, потому что "тропы - это для ламеров". "Магистрам" был уготовлен лес по-ласпински. В таком лесу удобно иметь метр в холке, будучи при этом крайне флегматичным слепым носорогом. Нервы, как и шкура, нужны железные, а глаза вообще не нужны, всё равно на колючих ветках останутся... Высота - 406 метров. Павел не просматривается, только сухой хруст ветвей впереди-и-немного-справа служит ориентиром общего направления нескончаемого шкуродёрства. Остальные двигаются широким журавлиным клином. Атакующим танком ломит по кустарнику здоровенный Андрей. Ужом скользит меж стволов Gene. Штопором ввинчиваются в очередную древесную пробку широкие плечи Вячеслава. Пользуясь мужем, как ледоколом, грациозно и почти не прикасаясь к потрёпанному в боях противнику, перемещается Елена. Замыкающие колонну Валентин и Игорь на окрики не отзывались. Давно плюнув на ниагары трудового пота, Анатолий продолжал прорываться вверх по склону. Прорываться с боем, до крови закусив нижнюю губу. Разодранная в нескольких местах тёмно-зелёная футболка приоткрывала длинные полукружья глубоких саднящих царапин. Он ненавидел свои габариты, а ещё больше - высоту рюкзака. Деревья стояли насмерть, как пехотинцы у деревни Дубосеково в Великую Отечественную. Взяв в замок ветки-пальцы, они заставляли двигаться в лучшем случае в позе сборщика томатов. Ежедневные 4-мильные пробежки вдоль русла Rock Creek казались ненужным, подлежащим немедленной ампутации аппендицитом. Высота - 451 метр. Трек напоминает прописную букву "г" с длинным размашистым хвостиком. Слева хорошо просматривается погруженная в зелень скальная стенка. Сорванная с головы Gene бандана снова болтается на кусте. Очередной рывок. Тупая боль в перегруженной глубокими непрерывными наклонами пояснице. Звонкие шлепки гибких прутьев по рюкзаку. Мягкие поглаживания листьев. И вдруг, глотком свежего воздуха в заполненной углекислым газом пещере - свобода убегающей на юго-восток грунтовки. В голове сплошняком анекдоты о животных: - Выдыхай, бобёр, выдыхай… -Тебе, зелёный, уже, пожалуй, хватит… -
Винни, Винни, тебе плохо? Обессиленно увалиться на серо-жёлтую глинистую обочину, расслабится… Пять неизвестно куда исчезнувших минут сладкого забытья и снова вверх. Тяжёлые молоточки в висках: "нафиг-тебе... в-это-нужно... было-ввязываться..."? Древесная труха сыпет за шиворот. Паутина липнет к щекам и тихими отчётливыми хлопками рвётся. Справа грустно вздыхает Елена, утирая крохотным носоыым платочком раскрасневшееся лицо. Несмотря на высокие голенища ботинок, внутри полным-полно каких-то веточек и колючих семян. Хочется нагнуться, чтобы расчесать в кровь, но макушку рюкзака снова клинит меж переплетённых в двойном блокирующем жесте ветвей. Надо сделать два, а лучше три шага назад, пригнуться и с разгону протаранить более податливое подбрюшье леса… Припорошенные пылью "гвардейцы" запыханно шутят, что следовало остаться на ночёвку прямо у кафешки. Вопреки справедливым ожиданиям, "чистилище" адом не становится. Лес всё ещё густ, но - уже без фанатизма. Появляются первые скальные ступени. Ещё чуть усилий и под ногами не листья, а мягкая молодая травка. Крутизна склона не изменилась, но ликование и тяга к вершине вырвавшегося из деревянной клетки контингента просто умиляет. 13.40 Высота - 586 метров. Вторая путевая точка VID1_TOP. Плановый отдых на срезе ласпинских скал. Не зря, не зря корячились! Чувство прекрасного мгновенно вскипает и недослеженным молоком выплёскивается через край. Справа - обрыв, острия торчащих из земли каменных зубцов, завитушка виноградного уса севастопольской трассы, игрушечная часовенка у спичечного коробка въезда в туннель-галлерею. За спиной купаются в полуденной дымке лохматые леса хребта Кокия-Бель, который так и просится быть названным Коктебелем. Овражистая зубчатка Ласпинской бухты, вплотную подступающая к неправильной трапеции Куш-Каи. Западнее - кротовьи кучи постепенно набирающих мощь холмов и, наконец, горизонтально-слойчатый конус Кизил-Каи, красно-жёлтым зиккуратом знаменующий начало каньона Черной речки. Впереди... А вот впереди уже по-настоящему "прикольно". Пологость куэсты исчезает. Зубчатый гребешок хребта проваливается разломом, окунаясь в лес, и тут же взлетает на прежнюю высоту, приобретая форму сплющенного, вернее отщипнутого двумя пальцами кусочка пластилина. Скалы слева, скалы справа, узкая, условно-проходимая* полочка прямо по торцу. * Это как условно-съедобный гриб: есть его, конечно, можно, но вкус... как игуана. (о подробностях австралийских кулинарных техник см. "Крокодил Данди - I"). Прикинув, что скоро начнётся, Владимир перекидывается парой синхронизирующих время встречи фраз, разворачивается и уходит назад, в сторону Ласпи. Игорь с Валентином горячо обсуждают, не последовать ли его примеру. Памятным летом 2003-го, у гулявших "По ровному" такая ящеричная-в-случае-опасности модель поведения называлась "отбрасывать хвост". Чиркнув в блокнот "Селена" - это слово-имя крупно выведено краской цвета слоновой кости на скале у самого места отдыха, Анатолий откинул клапан рюкзака и стал благоустраивать фотоаппарат. При всём удобстве и оперативности доступа, нагрудная сумка пресмыканию на брюхе по каменьям никак не способствовала. - Не помню наверняка, насколько сложно, но когда-то я здесь проходил, - заверил сумлевающихся и иже были с ними Павел. "Щипок" проходится строго по одному, на дистанции метров пять-семь. Наибольшие узости сами по себе не очень сложны*. Основная проблема - сильный боковой ветер, порывисто налетающий с северо-запада и силящийся если уж не заплести в косичку ноги, то хотя бы сдуть на ЮБК вместе с рюкзаком. Очень трудно заставить себя не думать о чём-либо. В особенности если это "что-либо" - без малого 200-метровый обрыв, в направлении которого тебя нет-нет, да и качнёт. Размашисто качнёт, внушительно, ведь самые удобные зацепы и полочки расположены на крутой стороне "гребешка"… Ещё немного, и станет различимо глазом, как инстинктивно растут на руках-ногах ногти. *
Гм, там был такой классный отрезочек - узкое лезвие камня. Кое-где я
прыгал с разбега. Где-то спускался/поднимался, подтягиваясь на руках.
Как-то стрёмность дороги у тебя не сильно хорошо описана. Тема
подъёма не раскрыта!!!... * * * 15.17 Высота - 574 метра. Семьсот пятьдесят метров относительного покоя. С юга - всё тот же обрыв, с севера - поросший негустым лесом склон, сбегающий к втиснутому в узкую долину Тыловому. Мычанье коров. Перебрёх собак. Урывчатый стрекот идущей на подъём "шайтан-арбы" - мотоцикла*. Побродив по закоулкам цивилизации, осознание возвращается к каменистой реальности. Литания овевающего капюшон ветра. Скрип остроугольной гальки. * Скорее, кучук-шайтан-арбы. Кажется, где-то в литературе "шайтан-арба" применялась к механизмам покрупнее - типа поезда. (комм. Gene Ковалевского) Один, второй, третий горб. За ними очередной "защип", из-за которого выглядывает самая высокая вершина ласпинского хребта - Каланых-Кая, в свете способов её достижения единогласно переименовываемая в Каналья-Кая. Преодолёж затягивается. Вот что значит варианты выбора. До сих пор совсем непроходимый, обрывчик выродился в череду разделённых зелёнкой наклонных ступеней, выглядящих ну очень заманчиво. Всего в двух местах придётся по скалам щемиться. Жаль, раскорячки лиственные, на полдороги к "обнажёнке" расположившиеся, часть пути скрывают. Как известно из Айболит-66, "умелые герои всегда идут в обход". К магистрам класса Павла сие неприменимо, поэтому все как один загоняются вверх по скалам. Знаете, "там виды красивее…" и всё такое. Можно бегом и с песней. "Перед смертью не надышишься" сподвигло Анатолия войти в тройку первых (ещё бы, в качестве побочного эффекта и бронзовой медали значилась вне-нормативная пятиминутка отдыха). Меланхолично разглядывая скромное пятнышко пота, стартовавшее отпечатками лямок рюкзака у плеч, вольготно растёкшееся по груди, охватывающее двумя растопыренными рукавами рёбра и почти правильным равнобедренным треугольником низвергающееся к пупку, он, наконец, почувствовал себя в Крыму. …и мир изменился. Горизонт отодвинулся, наливаясь пространством и перспективой. На утесах проступили фактуры и трещины. Прикрытые длинными тонкими прядками травы, камешки заиграли тенями. Устремлённое на восток гребенчатое тело Халанлых-Каи выгнулось недоуменной бровью к югу: "ну чем я не Скала-Пила, Сююрю-Кая"? Избежавшая покорения Кокия-Кала стала ещё опасней нависать над скованным штилем морем. Солнце благосклонно закатилось за пушистое облако, а Андрей протянул бутылку всё ещё немного прохладной воды. Ноющая боль в непривычных к ударным нагрузкам мышцах отступила, став знакомой усталостью, а весь накопленный за время подъёма негатив, как пересвеченная киловаттной галогенкой слайдовая плёнка вдруг вспыхнул и - обратился, расцветая неистовыми красками новой весны и цветочными мега-ароматами жаждущей продления жизни. - Господи, Хорошо! Спасибо, Земля, что ты - есть… Переполнившись свалившимся на его голову ушатом счастья, Анатолий сцепил руки за головой и, откровенно ленясь доставать фотоаппарат, стал наблюдать за скальными экзерсисами его новых и старых товарищей. * * * 15.54 Высота - 567 метров. Тотальные поваляшки вкруг тура метровой высоты. Снова появилась возможность покорябать в блокноте, и определиться на местности. Уже минут сорок прошло с момента, как "согнутый в колене" ласпинский хребет, устав от своего меридионального положения, направился вдоль параллели на юг. Почти всё это время они шли по дороге. Пусть теряющейся в траве и местами вырождающейся в тропу, но всё-таки дороге. Единственное, что выбивалось из убаюкивающего, гармонически синусоидального вылизывания холмов, - пятиминутка на огромной прогалине, не столь необходимая, сколько позволяющая по полной насладиться пройденным с самого утра путём (киевско-донецкая фракция стартовала сегодня утром с Куш-Каи) и краткая остановка у развалин, вернее, фундамента необозначенной на карте базилики. А может не базилики вовсе, а стационарного основания 4-местной палатки польского образца. Помните, были такие, жёлто-зелёные и жёлто-коричневые двухскатные до самой земли "домики", с вместительной полукруглой апсидой для ночного "архивирования" рюкзаков? Не пытался ли архитектор палатки соединить в этой удобной конструкции божественное и земное? Тяжкая судьбина руководителя увлекает Павла в лес. Где-то тут, совсем рядом, надлежит быть "самому удобному бездорожью" на Ильяс-Каю. Вообще-то не исключена и дорога, но это идёт в разрез с едва сложившимися традициями. Выявление "чего-то похожего на тропу" порождает лежачую забастовку у донецких. Удивлению Анатолия не было предела: Gene, в отличие от котлеты, которую ещё жарить надо, всегда реагировал на радиалки как пионер - "всегда готов"! Игорь, Андрей и Валентин медленно перетекают в вертикальные положения. Множественное число тут неспроста: позы самые разнообразные, но, все как одна, с оттенком немого укора "насильнику". В сторону Ильяс-Каи тянулся удобный хребтик, но слишком уж он был "кучерявый": хаос на хаосе. Спустившись чуть западнее в лес, они напоролись на "слишком сильно забирающую вниз" (с) Павел, дорогу, проигнорировали её и углубились в буреломы. Мелкие овражки не приподнесли ни сюрпризов, ни радости. Замешанные на острых камушках супеси тёмно-горчичного цвета, которые то и дело приходилось траверсировать, норовили сбежать по сухой листве русел, чтобы забраться поглубже в обувь. Своевременные занятия хатха-йогой, а именно хождение по битому стеклу, позволили бы избежать нескольких балансирующих на склоне переобуваний. Высота - 518 метров. Короткий подъём вывел их на перпендикулярную направлению движения тропу. Поводом для задержки это не послужило: впереди виднелась "равнина", украшенная до зависти удобными полянками и по-демерджийски выветренными каменными истуканами, число которым шесть. Заброшенные кострища, полуразрушенные очаги, низко, почти до самой земли, нависающие над ними ветви кизила. Всё было настолько обжитым и уютным, даже не хотелось верить, что родников поблизости, как говорят черноморские соседи - турки, "йок"*. Эта обезвоженность и была, наверное, источником пугающей для явно посещаемых мест чистоты. * Так говорят не только турки, но и татары. Язык-то тюркский... (комм. Gene Ковалевского) Кстати, раз уж об источниках разговор зашёл. Слишком кострищ на единицу поверхности много. Всё-таки должна поблизости вода быть. Павел берётся исследовать овражек, устремлённый на восток. Инициатива наказуема исполнением, Анатолию достаётся тропинка на запад. Вниз бежится с огоньком, даже высотомер на GPS-ке с большим энтузиазмом цифирками заморгал. Назвать русло пересохшим язык, конечно, не повернётся, но и до проточного ему ещё капать и капать. Мокнущее листьями - наилучшее определение. Высота - 480 метров. В пределах десяти контрольных минут обнаруживается заваленная крупными камнями воронка с вытянутой - полметра на полтора - лужей. Если внимательно присмотреться, турбулентность жидкости на фоне жёлтой глины просматривается, если осторожно, через соломинку пить - от жажды спасёшься. К лету наверняка пересохнет, но во имя ненулевого результата исследований занесению в GPS подлежит: VODA. Назад, в горку, можно было и не спешить. Павел возвратился минут на пять позже. Та же история: везде влажно, но "оформленого согласно спецификации" родника нет. Пригибаясь под низкие ветви кизила, Анатолий двигался за Игорем в центре колонны. На кого эти горе-тропопрокладчики рассчитывали, когда стезю топтали - непонятно. Что ни шаг, то поясной поклон. Вернее, учитывая согбенное положение впереди идущего, и не поясной он вовсе, а... Ну, к этому тоже постепенно привыкаешь. Устав протискиваться, тропка молнией - и в прямом, и переносном смысле - взбежала на вершину. Быстроходцы - Павел с Андреем, - давно уж за перегибом скрылись. Хорошо, что в качестве буферной прокладки Валентин подвизался. Размеренное преодоление прямого марша, краткая остановка на изломе и всё повторяется вновь. Это позволяет не только усмирить бунтующие лёгкие, но и заинтересованно покрутить головёшкой по сторонам. Как это было мудро и дальновидно со стороны матушки-природы - вздыбить хребет-мостик, соединивший тур, где лоскутки донецкой братии рассыпаны, с подножьем Ильяс-Каи. Не радиалка даже, а праздное дефиле получается. Зелёные полянки, что местный Стоунхедж по периметру оконтуривают, сверху ещё заманчивей выглядят. Найдись поблизости родник, так чудненько здесь переночевалось бы... Воспользовавшись очередной угловатостью пути, Анатолий, не слишком задумываясь, накарябал в блокноте: - В следующий раз не поленись принести воды из Ласпи!!!, а потом уже, перечитав, довольно осклабился. Вот оно, значит, как. Еще никуда не дошёл, а подсознание уже "в следующий раз". Ню-ню. А ведь ещё час назад некто, на кого мы не станем указывать пальцем (хотя это был Слонёнок), что-то там жалобно пищал о несложившейся жизни и остро жаждал вернуться в родные молдавские холмы... Достигнув протянувшейся на северо-запад хребтовины Ильяс-Каи, тропинка пошуршала травой к вершине. Самыми трудными были последние полторы сотни метров. Нет, ни в коей мере из-за крутизны - уклона всего ничего осталось, а от непримиримой борьбы с желанием раньше времени остановиться и осмотреться. - В землю! В землю смотри! Или строго вперёд, на Андрея с Павлом. Они, между прочим, уже давно пришли... 17.15 Высота - 676 метров. Й-е-е-е-с-с-с! Ласпинский дельфинарий, дом отдыха Изумруд, Сарыч, Форос - всё это уже было давно исхожено, но вот так, сверху, "комплексно" глянуть не приходилось. Красная крыша последней крепости Горби разлеглась как на ладони. Свита - домики-спутники - старательно пытались оттеснить друг друга от поверженного фетиша. - Всего один "малэнкый-малэнкый стингер"... (с) Андрей. Светило широко зевнуло набежавшим облаком и сладко потянулось им навстречу - искрами солнечной дорожки. Красавица - Кокия-Кала, воспользовавшись эксклюзивным правом лидирующей высоты, без остатка впитала в себя сестрицу - Куш-Каю, пристегнула длинные ножны хребта Кокия-Бель и вдруг, растёкшись кляксой по двумерной голубизне сложенного вдвое и затем развёрнутого небесного листа, стала контуром колибри, неподвижно зависшей над огромной чашей золотистого мёда. В бурлении воздушных потоков северо-востока безвольно замерли зубчатые крылья приколотой к зелёному паспарту тропической бабочки - Байдарский водохран. Радиолокационные "шишки" на тюбетейке Бедене-Кыра стали кусочками розового зефира, а "лошадиное ушко" Ат-Баша - изукрашеным зелёными и песочными завитками капюшоном уползающей в сторону Ай-Петри кобры. Позабыв о времени и томящихся ожиданием сотоварищах, они долго стояли на самой верхушке каменного купола, с головой увязнув в сладостно-липких тенетах распростёршегося у их ног пространства. Угольник свежепротопанного Ласпинского хребта рождал чувство невыразимой гордости, если не километражом, то кажущейся опасностью. Дальнего, пологого склона куэсты видно не было, оставались только два поставленных на ребро зазубреннных лезвия, силящихся перерезать и сбросить в пропасть завязшую на зубах волосину невидимого GPS-ного трека. 17.25 Бесслёзно всплакнув о так и не вылупившемся закате, двинулись вниз. Весна диктовала свои законы: светлого времени осталось часа два с половиной, а ходить есть и есть. Спуск с Ильяс-Каи позорно походил на подъём. А что делать, если взойти на вершину без верёвок и "железа" можно только с востока. У начала кизиловых зарослей мятежный дух Павла не выдержал: - Сначала вниз, потом вверх... Пойдём прямо по водоразделу - так быстрее будет... 17.50 Высота 472 метра. Типично... быстрее... - думал вымокший до исподнего Анатолий, на выдохе подныривая под очередной недоупавший молитвами соседей ствол, при этоми стараясь не угодить лицом в развесистый кущ сочно-зелёной, ну точно как обивка давешней кишинёвской маршрутки, крапивы. "Наускорявшись" от всей души, они сползли по зачаточному оврагу к тропе, чтобы через пару минут валяться у рюкзаков. Итого туда - 20 минут, обратно - 35. Последнее, несомненно, быстрее. Если после дозаправки от ближайшего торшера по временной шкале Кальдекуза* двигаться. * Об удобстве и неожиданных последствиях перемещения "по временнОй шкале Кальдекуза" см. Д. Каттнер, "Механическое Эго". Расчесав на пробор череду травянистых холмов - это было много проще "курвиметрирования" края - они снова подошли к обрывам Главной гряды. Ласпинский хребет по этому случаю решил свернуть на восток. Слева топорщился почти правильный конус трудно проговариваемой за истощением запасов воды Челеби-Яури-Бели. Хачапури… Чохахбили… Напареули… С чего бы у горы настолько грузинское название?... - Где-то тут может быть спуск" из уст Павла чрезвычайно позабавило пару усталых скалолазов - парня и девушку - терпеливо дожидавшихся, когда третий член их компактного экипажа позвякивая карабинами выцарапается наверх. - Летать умеете? 19.00 Высота - 631 метр. Уже легонца подзадолбавшись от холмистого однообразия окружающего, Анатолий вдруг осознал себя над Байдарским перевалом. Именно "над" - южнобережный обрыв нежданно закончился, являя миниатюру по-прометеевски прикованной к плосковершинному отрогу церквушки. Злокозненное южное солнце пало слишком низко, украв золотой блеск крестов и полусферическую выпуклость главного купола. Крутой каменистый уклон сваливал на запад. Учтя стопку плотно уложенных на карте горизонталей, они получили перепад высот немногим менее 150 метров. Общеизвестно: большой спуск начинается не меньшим перекуром. Сегодня был не совсем тот случай. Потерявший над собой контроль ветер с разбойничьим посвистом рвался к морю. Байдары уподобились не устоявшей плотине горного озера, переполненного ледяными вешними водами. С превеликим трудом прикуривший, Gene в три затяжки "выпил" сигарету, растоптал мучнисто-белое тельце окурка, яро потёр иззябшие лапки и неохотно приступил к снижению. За ним, выстроившись в колонну по одному, двинулись остальные. * * * 19.18 Высота - 493 метра. Асфальт. Квадрицепсы и икры в глубоком трансе. Перетруженные нагрузками пальцы ног только что не пищат в голос. Гадостно сыпучий серпантин прерывистой, в одну ступню, тропки растворился крупинкой соли в густой солянке травы и камня. Только замыкающие колонну полусогнуто-коленные Вячеслав с Еленой да Игорь с Валентином, застрявшие на скалистости в нижней трети неприлично долгого пути, позволяют прикинуть, где спускались. Отщупав скрученные в узлы мышцы, ударенные финалом массы игнорируют обзорную площадку (это же целых двадцать ступеней!!!) и медленно, чтобы случаем не растрясти начавшие приходить в себя ноги, ползут вниз по серпантину. Никого уже не интересуют ни потенциальные сокращёнки, ни поруганные правила движения: колонна движется по правой стороне дороги. Отсюда виды красивее. Правила нарушать не очень получается: машин, как назло, что вниз, что вверх, аж ни одной. Даже обидно. За один поворот до Форосской церкви всё разбегается по местам. Бетонные блоки. Ржавые шлагбаумы намертво прибиты шкворнями к асфальту. Замочные проушины добротно заварены. Огромный кусок дорожного полотна (очень хотелось сказать слоёного пирога) - полукруг диаметром метров 40 - просел более чем на полтора метра, полностью заблокировав проезд. С каждой стороны - по стайке брошенных легковух, среди которых особнячком держится "паркетный" джип. Умный мальчик. Тут не то, что на джипе, на выводке бешеных "Кировцев" не прорвёшься. 19.40 Высота - 397 метров. Жизнь налаживается пивом. У донецких сегодня в фаворе "Оболонь Свитле", у молдаван - "Оксамитове", Киевляне продолжают разминаться сухим красным вином. Пролонгированные посиделки вызваны неопределённостью типа "унде кушма*?". Ой, простите великодушно, "где Кучма?". От него, родимого, властью президентской облачённого, всецело зависит леснико-насыщенность по-настоящему заповедных дорог. * кушма -бессарабская ипостась казачьей (и басмачьей) папахи, а "унде" - модифицированное веками ассимилиляции "где". 20.15 Насилу оторвавшись от церковного вина, Павел облачается в рюкзак и размашистой поступью озабоченного потребностями организма человека устремляется к алебастровому домику туалета. Анатолий едва открыл рот, чтобы чего-нибудь типа "бог в помощь" ляпнуть, но удержался. Втиснувшись между чугуном ограды и многоствольным деревцем, их лидер объявил сокращёнку. После порции "горяченького" скоблиться вниз в наступающей на пятки тьме радость была та ещё. Хорошо, что недолго - всего один виток серпантина подсократили. Дальше все строго-настрого придерживаются асфальта: так для органиЗЬму спокойнее и для обуви чище. Кроме того, с дороги потенциальные места ночёвки лучше просматриваются. * * * 22.50 Высота - 255 метров. На востоке и западе бьются многоголосным пульсом лагеря скалолазов, то и дело простреливая тьму голубоглазыми светляками Петzлей. На юге - обрыв, на севере, метрах в двадцати, - давно опустевшая трасса. Костёр тлеет больше для души, чем для тела: дровишки давно собраны-пересобраны. Две бутылки белого портвейна 1992-го года, отбулькав своё, прилегли в кустики. - За международный туризм! Путаный клубок перекрёстных разговоров то и дело возвращается к никак не закипающему гречневому супу с тушёнкой и жареным луком, с лёгкой руки Елены озаглавленному "кулешЁм". Или кулЕшем? А может, вообще букву "о" в последнем слоге писать следует? Слово, вроде русское, но с простановкой ударения и написанием коллективные проблемы. И даже не пытайтесь свалить знание русского на двухлитровый тетрапакет кагора. Пусть слегка початый, он всё ещё наполовину полон (напомним, вокруг все, как один, законченные оптимисты). 23.45 Валентин заботливо разносит посошки на сон грядущий всем, сделавшим попытку пораньше отбиться. Завхоз от бога: кагор есть снаряжение групповое и кулуарному разбазариванию не подлежит. Сергей единственный, кто отказывается. Кажется, он вообще не пьёт. Павел расстилает спальник, личным примером катализируя начало исхода в сонное царство Морфея. В пути с
12:35 до 20:25, пройдено 17,45 км
|