К.К.К: Казу-Кая-Кобанчеги
День седьмой, 22 сентября.

Трек перехода (Мытилино - Балаклава / Ангарский перевал - Казу-Кая)

Если реинкарнация всё-таки есть, то добросовестные туристы
в следующей жизни обязательно становятся рюкзаками.
Мисти.

Высота – 173.9 метра. Какая-то зараза, скорее всего это был неугомонный Кот, пыталась просунуться между Бобусом и стенкой палатки. С чего это ему вздумалось укладываться слева? Вчера тихо-мирно спал по правую руку и не жужжал, а тут блин, посреди ночи новаторством занялся! Какое-то время Бобус пытался абстрагироваться от непрекращающихся толчков в спину, но продолжающие стекать по щеке холодные капли и хруст придавленного горными ботинками полиэтиленового пакета живо рассеяли "ещё один прекрасный миф" о тёплом уюте родного зелёного домика.

Темнота вспыхивала цианом молний, по-шакальи выла ледяным ветром, на манер остап-бендерского “Cеятеля” посыпала сухими сморщенными ягодами и пихалась в спину жёсткими колючими ветками типа как призванного защищать от этой самой непогоды можжевела. Он отёр лицо отвратительно мокрым рукавом поларки и продрал глаза на часы. Без четверти два. Разобравшись со временем, медленно пробуждающееся сознание сориентировалось в пространстве и мгновенно забило тревогу. Дождь - фигня, чего не скажешь о подбирающейся со стороны Фиолента грозе. Ночевать на самой высокой точке, да ещё под самым высоким деревом... ты подумай, какая светлая, не побоимся этого слова, молниеносная идея! Моментально выковырявшись из спальника, Бобус цапнул фонарик и как был, в одних трусах, принялся тусить по гребешку в поисках чего-нибудь менее "выдающегося".

Карьер продолжал неутомимо грохотать щебёнкой. Звуки непрекращающегося камнепада каким-то чудным образом засинхронизировалась с капающей с неба водой и хрипло рыкающим о Кая-Баш громом. Дождь продолжал набирать обороты. Гадский светодиодный фонарь выхватывал из темноты обрывы один другого круче. Каменная лестница тропы, ко всему прочим изыскам ночи, теперь была ещё и скользкой. На третьем поисковом колечке Бобус нашёл нечто пологое (ну градусов 25, чего там), удобное (низкая неколючая травка с вороными ягодами - чем тебе не диванчик?) и безопасное (ногами в куст упёрся - вот тебе и жёсткая страховка). Оставив рюкзак, где был (ещё этого "кабана" на себе переть...), он переволок пенку и спальник, с головой укутался тентом от палатки и предпринял сомнительную попытку уснуть.

4.10 Дождь ушёл, оставив в наследство грохот щебня. Нарастающая прохлада. Капающий на лицо конденсат. Съехавшая куда-то на сторону пенка. Мокрая трава под задницей. Задолбавшиеся отпихиваться от куста ноги. Доброе утро, страна? Фонарь - на лоб, пожитки - сгрести в охапку и, царапая о кусты тент от палатки, - шагом марш обратно, на гребень, к можжевелу.

- Всем спа-а-ать!

Филя Киркоров.

* * *

6.18 Ощущение, что по тебе сначала проехал карьерный самосвал, а потом долго-долго швыряло вместе со щебёнкой по всему, сколько его там до Балаклавы есть, километражу транспортёра. В глазах - кварцевый песок. Голова тяжелей, чем ядро Царь-Пушки. В мозгу тучи ещё мрачней, чем те, что приколочены насмерть к чёрной туше Айи. Рассвета не было, нет, и не будет. Окроплённая небесным океаном “подводная лодка батареи Драпушко” неподвижно замерла в разом посвежевших зеленях.

- Тоже мне, капитан "Немо"... - он покарябал грязными ногтями отросшую за два дня щетину, копнул рюкзак, изловил огрызок сырокопчёной колбасы, тоненькую банку рижских шпрот и кусок подплесневевшего сыра. – Смачного тебе, дорогой!

7.53 Высота – 109 метров. Спуск с высот на бренную землю по унылой серости утра много времени не занял. Тщательно спланированная панорамная фотосессия батареи отменилась прибытием двух “пацанских” джипов, из которых высыпал целый эскадрон подростков в спортивных костюмах. Светить среди них серебристыми логотипами "Никон" было более чем неразумно. Смутно припоминая вчерашние сокращёнки, Бобус задолго до выхода к казармам сумел забраться в гигантскую мусорку, дважды уткнуться в колючую проволоку и заложить мёртвую петлю по асфальту.

8.40 Высота – 5 метров. Правобережье посетителями не баловало: почтенного возраста семейная пара на пляже и чрезвычайно яркая тётушка-художница в шлёпанцах на босу ногу и последним "мобильным писком" от Моторолы. Судоремонтный завод, казалось, за ночь удлинился вдвое, а размер булочек с изюмом, в полусне прикупленных на автобусной остановке, во столько же раз сократился. Только кефир в синем тетрапакете остался тем же: густым, жирным, честным. Понимая, что ещё одна ночь в Балаклаве будет двумя тузами на прикупе в мизерах, Бобус первым же доступным автобусом ускользнул через 5-й километр в Симферополь. Стараясь не слишком укладываться на рюкзак, - превращать в салат-оливье эклеры, наполеон и уж тем более фирменные "Медоборы" в его планы не входило, - он чудесно выспался и вполне живым материализовался перед кассиршей, торговавшей билетами до Ангарского перевала. Во компенсацию "разнообразной" ночи повезло: ближайший из доступных троллейбусов отправлялся через 10 минут.

Кемарить в новёхонькой Шкоде, при всём её плавном ходе и равномерно-усыпляющем завывании двигателя (наверно именно таким образом подзывают любопытных жертв горные тролли, в честь которых назвали неравнодушный к медным проводникам "рогатый" транспорт) было стремновато: так и до самой Алушты сверзиться недолго.

13.10 Высота – 752 метра. У ангарских перевальных ДАИ-цев (просьба не путать с ангорскими кошками и скалозубыми зайцами) был гон. Ни один из владельцев мало-мальски отличных от "незалежных" номеров не имел шанса просочиться через выряженный в ядовито-жёлтые жилетки кордон без оценки объёмов потенциального "мыта". Приют создавал впечатление продолжения балаклавской воинской части: ни слова, ни движения. Погода обстановке полностью соответствовала: рваные клочья нижнего белья, - облаков, - белыми воронами кружили на уровне широкой груди Ангар-Буруна. Показавшийся весной чем-то особенным, тягун, лесом поднимающий от домика лесника к ЛЭП, не родил ни радости, ни отрицательных эмоций. Ну подъём себе и подъём... ХАМмер бы такого пологого склона однозначно не одобрил...

* * *

13.23 Высота – 836 метров. Гм... и зачем только они весной устраивали пятиминутку-передышку с расхрустыванием леденцов на этой вот кочке, когда можно было ничуть не запыхавшись идти дальше? ЁКЛМН! Где раньше были его глаза?!! Здесь, на 836-и метрах, властвовала Её Величество Золотая Осень! Она была во всём: в россыпях желудей и коричневых пятнах дубовых листьев, в золоте осин и огненных всполохах скумпии, в перекрёстных, как брачующиеся гадюки колеях ГАЗ-иков и наваленных добрыми руками гатях через пусть нечасто, но с завидной регулярностью преграждающие путь лужи.

Подустав бежать строго на юг, тропа-дорога свернула на запад. Не сезон: окаймлённое зеленью густой осоки Кутузовское озеро не расщедрилось ни единой палаткой. Бодро отшагав демаркационную линию между мирно добрососедствующими рощами сосны и лиственницы, Бобус взгромоздился на очередной пригорок, миновал росший у дороги дубнячок и больше в силу исторической необходимости, чем по желанию, привалился под кустом шиповника, на лужке с видом на Демерджи.

13.55 Высота – 892 метра. У Императрицы Екатерины был банный день. Она всё активней продолжала намыливать каменное чело белой шапкой облаков. Плававшая в молочной дымке Алушта казалась призраком. Море не просматривалось. Пожевав спелого шиповника и закусив ещё более спелым боярышником, он продолжил траверс южных подступов Чатыр-Дага. На "казу-каинской" развилке без колебаний было выбрано левое, заставляющее сбрасывать высоту ответвление. Можно, конечно можно было сначала подняться, а потом, уже налегке, сбегать за водой на Саурган. Но с точки зрения Беса (интересно, где они сейчас?) и современной физики, КПД любого из вышеупомянутых решений равнялось нулю.

14.45 Высота – 1020 метров. Оказавшись на открывающем Саурган отрожке Чатырдага, Бобус не мог не похвалить себя за лень и дальновидность: огромная луговина была до краёв залита солнцем. В своей сонной неподвижности она была похожа на огромного рыжего кота, прикорнувшего отдохнуть на рубчатой батарее отопления в уже тронутой осенними красками оранжерее. Погладь - замурчит. Продолжая следовать немым указаниям дороги, Бобус по нисходящей кривой пересёк луг, сунувшись раз-другой-третий в лес, девиртуализировал в GPS ещё одну ипостась саурганского родника (до сих пор ведалось исключительно о придорожном колодце-родничке в западной трети луга), вдоволь "отпил из копытца" и, расстелив поудобней пенку... в общем, спешить было абсолютно некуда.

Колесо Фортуны, завершив полный оборот вокруг своей бесконечно-удалённой оси (кстати, не забыть уточнить в НУИНУ её GPS-координаты) повернулось к Саургану той самой ярко-красной павианьей попой, что и весной. При всём изыске комфорта и припекающих лучах солнца на самом Саургане, выше уровня огромного горельника не было ничего. Нет, там, конечно, что-то было. И было это "что-то" привыкшей застить всё самое красивое заповедной "обезьяной"... Серое безмолвие клубилось наливаемым в бесконечно-огромный аквариум балаклавским кефиром, но, как и всякое создание сумрака, прямых солнечных лучей побаивалось, поэтому ниже уровня горельника дряблых щупалец не распускало. Повернувшись на правый бок, - глаза бы мои тебя, заразу, не видели, - Бобус смежил веки и на какое-то время, - ночная эскапада всё ещё давала себя знать, - отключился.

* * *

15.43 Высота – 942 метра. В балансирующее на тонкой грани яви сознание встрекотал чёрный "Иж" с коляской. Будь это тривиальный лесник, проблему можно было считать исчерпанной, но три плотных аборигена средних лет с косами и кувалдой в руках почему-то заставили Бобуса собраться и пододвинуть поближе штатив (2.3 кг "Манфротто" в мирное время приравнивается к штык-ножу, а в военное - к пистолету Макарова). Займись незваные пришельцы делом, Бобус так и сохранился бы незамеченным, но их интересовал в первую очередь именно родник. Пришлось подчёркнуто неторопливо садиться (товарищи в 15 метрах), ещё неторопливей обувать и шнуровать ботинки - 45 размер, 1.8 кг. пара (товарищи в 5 метрах), вставать (184 см - очень хороший рост, чтобы как чёртик из табакерки подниматься из высокой травы) и взвесив в руках штатив, ненавязчиво прислонять его к рюкзаку.

Душевная беседа свелась к пинг-понгу "Здравствуйте", развилась в "откуда", "куда" и финишировала "Ангарским перевалом" и "Эклизи". Не углубляясь в детали, Бобус с замаха, как когда-то учил Джин, швырнул за спину 26 кг рюкзака, повязал бандану с Сикстинской мадонной и вежливо попрощавшись, опять-таки м-е-д-л-е-н-н-о почапал по направлению к выделяющимся среди горельника матёрым букам, - началу тропы на Казу-Каю. У буков он невзначай обернулся. Погони не было.

15.10 GPS радостно казал текущую высоту: 1111 метров. Круглее не бывает. Как тропа набором высоты ни издевалась, но на Казу-Каю, а чуть позже – на восходящий к тропе-расщелине луг всё-таки вывела. Вопрос "зачем?" всё так же пребывал без ответа. Видимости было метров двадцать, смысла щемиться на вершину - и того меньше. Холодало. Облака, прибитые к груди Эклизи-Буруна как Христос к кресту, сочились мелкими каплями липкой мороси.

Заблудившийся в тумане ветер суматошно менял направление: никак не мог для себя решить, какую сторону света предпочесть. На границе видимости тлела красными угольками листьев скумпия - робинзон. Жухлая трава колдобилась бессистемными рытвинами и сурово погрызенными корнями боярышника. Последнему, самому интересному с точки зрения долгосрочных перспектив факту, Бобус почему-то не придал ни малейшего значения...

Более чем полуторачасовое ожидание "милости Эклизи" одарило одним-единственным кадром его юго-западного ребра и двумя минутами созерцания Изобильного, Яман-Дере, Чучелей и Чёрной. Так и не прорвав жестокой блокады, солнце упало куда-то в направлении Оксека, а может быть и Хыр-Алана. Сдавшийся на милость победителя Бобус раскочегарил примус, растворил в кипятке пару пакетов картофельного пюре, посетовал из природной жадности заточенной с утра колбасной "попке" и, высидев контрольные сорок минут на одном из выступов скал, с чувством выполненного туристического долга уполз в палатку.

День восьмой