День четвёртый. Вторник, 16 сентября.
Стильные буреломы
( Трек перехода: Большой Каньон Крыма - с. Счастливое - р. Манаготра - р. Стиля - р. Каспана )
|
|
Мисти с GPS и ХАМмер с атласом - сила.
Обосновавшиеся в Коровьем гроте соседи тоже проснулись рано, вдохнули жизнь в огромный костёр, но создать дымовых эффектов, достойных шоу Аллы Борисовны не потрудились. Жиденькая сине-белая струйка стелилась по высокому своду грота и почти сразу становилась невидимой. Каждый из фотографов по очереди нанёс визит каньону, но освещение было рассеянным, что тот склероз, и шедевров с барского плеча не пожаловало. Путь предстоял долгий, тернистый, по мнению ХАМмера вообще засветло нереальный, поэтому Бобус собрав в кулак жалость к пострадальцам, заставил их быстро собираться. Наблюдение происходящего в лагере делало очевидным, что отменно обработанные дихлофосом осенние мухи - на загляденье проворные создания. А часы, между прочим, уже показывали 8:56 Пришлось вступить в тайный сговор со вчерашними узунджистами и, оставляя справа долину Куру-Узени, личным примером ушагать в направлении доминирующего над Бойкинским урочищем перевала. Главное в подобном личном примере - изо всех сил торопясь, стараться оставаться в пределах видимости. Иначе на отстающих обрушивается тотальная деморализация, замедляющая темп движения колонны до состояния непрерывного привала. Первый раз снизить шаг пришлось уже в ложбинке, что сразу за развалинами на поляне до пересечения с ручьём Йохаган-Су: девчонки сегодня явно никуда не стремились.
10.19 Высота - 853 метра. Вопреки устоявшемуся мнению военно-картографических служб, обозначенный в стороне от дороги родник Биюк-Чохрак сполз к самым колеям. Вода в опустевшие бутылки набиралась под энергичный перестук топоров: местное население активно способствовало делу уничтожения зелёных насаждений. До сих пор достаточно целеустремлённая на северо-запад, грунтовка описала пару горбов синусоиды и принялась активно делиться. Выбрать нужный из целого пучка возможных спусков оказалось делом нетривиальным даже для “буржуйских спецсредств”: высокая плотность стволов сбивала с толку GPS. Тенденция часто менять направление заставила нарисовать ногами ненужный аппендикс на север. В результате к "правильной" дороге пришлось не только подниматься вверх, но и заставлять себя поверить, что полузаброшенное нечто, с видимым усилием выбирающееся с перекрёстка, разодранного в клочья глубоченными пробуксовками гусеничных тракторов, и есть то, “что прописал доктор". Трясясь, как охромевший на все четыре ноги Тузик, покрытые земляной коркой колеи устремились в обход нетронутого островка леса на восток. Свежих следов движения здесь практически не было: проехал когда-то, в весеннюю распутицу, грузовик-другой - и всего счастья. Местами всё покрывалось мягчайшим дёрном, местами - листьями, затем вдруг каменело успевшей потрескаться желтоватой глиной.
Дорога тем временем наискось пересекла луг и влилась в свою товарку, бодро прискакавшую откуда-то с востока. Это было топографически верно, но обозначенного у перекрёстка водоёма в реальности не обнаружилось. Краткий сброс высоты по дубовому лесу. Ещё один, вытянутый вдоль меридиана, луг. Тимофей Анатольевич наглухо тормозит у зарослей ежевики. Пауза. Чавканье. Длинный сегмент дороги в сторону GSM-соты. Заросли шиповника и дикой груши. Теперь это не просто луг, а самый настоящий чаир. Тимофей Анатольевич опять тормозит. Пауза. Чавканье. Жёсткое кривляние фейса - настолько тёрпкой может быть разве что грубая наждачная бумага. Крутой поворот, движение по самой кромке оврага. Дорога вдруг проваливается в продольную канаву глубиной и шириной метра по два. Лес оказывается высоко над головой. Под ногами сплошь жёлтая пыль, тёмно-бурая галька, да ещё топорщащийся под разными углами зализанный камень. Смотришь в землю, радуясь, что от концентрации на постановку ног ничего не отвлекает. Огромная пашня. Дорога-зараза, нет, чтоб и дальше покорно следовать карте, берёт левее, оберегая заросшую поколенным бурьяном пашню от вытаптывания. Что-то в этой заботливости есть: сразу за пашней виднеется чересчур недружелюбный лес с непролазным подлеском. Припекающее макушку солнце. Длинный затяжной серпантин. Одинокий лай собаки. Заросшая плакучими ивами река. Двухскатные крыши первых домов. Счастливое. Организм требует роздыха - как-то само собой получилось, что от перевала и до сих пор ни одних значимых посиделок не сложилось. 11.50 Высота - 387 метров. Какое-то время они шли по левому берегу против течения, выискивая подобие мостика. Дома на другом берегу были явно обитаемы - спутниковые тарелки, горшочки с бегониями на подоконниках, ухоженные грядки - но предельно безжизненны. В конце концов, река ускользнула в бетонные трубы-близнецы под земляной насыпью, допуская на правый берег. Заборы окультуренных огородиков по такому случаю сгрудились непробиваемой дощато-сетчатой фалангой. Ещё не однажды подняв вопрос об отдыхе, они пылили вдоль реки в направлении центра села. Чем дальше в цивилизацию, тем Обратный крюк по асфальту остро захотелось сократить: уж очень душевно зеленела обочина пухленькими приземистыми растеньицами с листочками в полноготка. Диагональ. Широкий прыжок на обочину. Громкое БУЛЬ, органично перетекающее через ГЛЮП в протяжный ЧВЯК. Нога чуть не по колено в мыльно пузырящейся, разводчатой жиже. И ведь как хорошо зашагнул, прямо как на якорь в фарватере стал… Обратной дороги нет, да и впереди ещё "болота" будь да будь. Прыжок на дальний берег сточной канавы получился менее изящным, чем того хотелось. Густой ил инерционный, зараза, толчок придержал, да и травка ещё эта пухленькая путается... Коровы её без остатка пожуй. Сочно хлюпая ботинками, Бобус обогнул очередные развалины - вот бы где ночью с фотиком да фонариком порезвиться - уселся подле Тахира и, выжимая весьма специфично пованивающие носки, доложил о магазинной неудаче. Они помолчали. Тут откуда-то со стороны плотины прибыл юный ангел в классическом образе "рыжий-рыжий-конопатый…" Лопаты со следами крови и пучками дедушкиных волос не предъявил, но принес благовесть, что магазина в Счастливом целых три, и идти до двух, что работают без перерыва, максимум минуту. Был короткий марш и было холодное пиво. Двухлитровую торпеду "Арсенального" самым чудным образом дополнила пара на удивление жирных карпов и двухлитровый "Садочок" яблочно-виноградного нектара. Солнышко пригревает. Плотина от внезапного наводнения защищает. Травка мяконькая, как пух гагачий, к щеке ластится. Юный Бельбек за спиной сонно течением шелестит. Хлебушек свежий-свежий. Пальцы вяленой рыбой благоухают. Приятная горчинка пивасика на языке. Веки тяжёлые-тяжёлые. Что большее творческой душе бомжа потребно? Ну, разве ещё, чтоб Тимофей Анатольевич не поленился, сгонял вон до той спелой алычи, это метров семь - немыслимое расстояние, когда от пива отделяет всего толщина пластиковой бутылки - и с богатым урожаем обратно. К моменту материализации у магазина истерзанной затяжным спуском "московской фракции" жизнь под сенью молодого клёна наладилась окончательно. Тем более трагически прозвучало известие "девчонки решили, что похода им в этом году хватит". Вот что животворящий Ай-Серез с неокрепшими к С2Н5ОН организмами делает... 13.54 Высота - 395 метров. На время преодоления Счастливого бразды правления демократично переходят к Мисти. Ещё бы, его в этой местности "тренировал" лично ХАМмер и всего полтора года назад. Асфальт вёл параллельно украшенной столбами освещения плотины против течения Биюк-Узень-Баша, проявляя неторопливую склонность к подъёму. И тут полуденный зной прорезал восторженный вопль. - Счастливчик?!! Вернулся!!! Типичная дворняга - пыльная, репьястая, чёрно-бело-пятнистая, с безвольно поникшими ушами и бельмом на одном глазу, казалось, была рада встрече со старыми знакомцами ничуть не меньше Олега с Мисти. Олег даже на колено пал в приступе любвеобилия. Но прослеживалась в поведении ластящегося к рукам Счастливчика какая-то специфическая, опасливая настороженность. И во взгляде что-то такое читалось… знакомое. Из области "девчонки решили, что похода в этом году уже хватит". Хаджа от Каспаны до Дерекойки через Кемаль-Эгерек и обратно в собачьей жизни достаточно всего одного - умная животинка познала это на собственно шкуре. Счастливой охоты, Счастливчик… Строения в дальней части села выгодно отличались от всего, виденного в центре: свежая извёстка на стенах, железные ворота, цветы в палисадниках, черепичные крыши. Ковыряющиеся палками в большой куче песка ребятишки проводили группу долгими внимательными взглядами. Сферическая макушка горки с весёлым названием Топечик осталась за спиной. Первая же встреченная развилка показала, что всё идёт согласно плану, то есть круто вверх. Бодро взгромоздившись на подпирающий водохранилище холмогор, Мисти пересёк пожилой грушевый сад и, максимально ныкаясь в кустах, - плотины, как правило, штуки зело охраняемые - широким шагом устремился на северо-восток. Поначалу даже слишком широким: покрытая мелкой сетью трещин тропина всё ещё продолжала набирать высоту. Справа по ходу движения залёг узкий сухой водоток, пару раз заставивший через себя перепрыгнуть, что под рюкзаками было делом напряжённым. Теперь отставали и что-то чёркающий в блокноте Бобус, и Лёшик, и Тахир. Глина под ногами сменилась персидским ковром нежно-бежевой хвои. Ароматерапия вышибала слезу счастья. Тимофей Анатольевич ободрал попутный боярышник и усиленно жевал. Тишина вокруг, не считая хрумканья крушащихся под ногами шишек, стояла просто потрясающая. Широкие террасы соснового леса гладко соскользнули к самой воде. Мутно-болотной субстанции в "водозаборном объекте" было цыплёнок наплакал. Осень... Им повезло спуститься к самой воде до того, как справа стали сбегать овраг за оврагом. Склон придвинулся, навис, становясь круче, пересечённей. Мисти шёл и удивлялся вслух: хорошо набитая грунтовка, на которую они, в конце концов, вышли, ранней весной полностью уходила под воду.
- Там справа просто офигительный вид открывается. Если его язык на плече не загораживает... Подзабытая за полгода сентенция "стремительный домкрат" не просто обрела цвет (бордовый от натуги) и звук (матерный, но шёпотом), но так же вкус (тёрпкой пыли на вываленном языке) и осязание - ежевики с длинными крючкастыми плетьми семихвостками по обочинам произрастало вне рубежей Женевской Конвенции по правам человека. Что там, говорите, справа за вид? Яман-Таш? Ну где вы "яман-" видите? "Гуман-Таш" это! Типичный. А "яман" - вот он, прям под ногами. Каменистый, шаткий и весь в шишках. А вот вам второй "яман": за обе штанины нежно-зелёными колючками уцепился, и за рукав футболки у плеча тож. Третий “яман” с неба тепловые стрелы в макушку одну за другой всаживает, да так беспощадно, что души невинно убиенных олифантов акробату-Леголасу Нобелевскую Премию Мира за любовь к верховым животным противника вручат. А четвёртый “яман”, наиболее изощрённый, на спине удобно устроился. Ещё и чем-то ехидненько-так на каждом шагу позвякивает, скотина. Короче говоря, рай небесный, а не среда обитания. Бобус невольно залюбовался "своей" частью команды: Тахиром и Лёшиком. Всё чинно, стабильно, без пущего фанатизма и чрезмерных отставаний. Так бы и шёл с ними до самого Восточного Крыма. И был привал. И были сосны. Отдыхиваясь, Мисти с Бобусом сверили показания высотомеров: неслабая получилась вертикальная “стометровка”. После ровного участка они прибавили в копилку подъёма ещё полсотни метров. Здесь, у абсолютной отметки 668 метров, треку становилось не по пути с взбирающейся на хребет Биюк-Таушан дорогой. Согласно "генеральной линии" ХАМмера, фиолетовым росчерком Фотошопа оставляющей округлый Балабан-Хыр позади, надлежало стравливать по азимуту в тесный овраг. Спуск пришлось поискать: крутояр из рыхлой комковатой земли никак не был предназначен для штурма в лоб. Эх, хороша штука четвереньки, когда они на подъём... Ещё какое-то время постранствовав по заросшим высокой травой сосновым бездорожьям, путники остановились почесать репу, рассматривая ощетинившийся слежавшимся пластами камня и листьев увал к тонкому ручейку с гламурным названием Стиля. Стильный овражек. 16.04 Высота - 663 метра. Переход от Стили до Каспаны представлял собой непрерывные скАчки по усугублённым эрозией буреломам. Непонятно, зачем и кому было надо гадючить на разнесчастных полутора километрах столько отъявленных безобразий. По настолько трёхмерному рельефу Бобус не топтался с памятных времён Донги, с той лишь разницей, что Донга была мокрой, а стильно-каспанское междумирье относительно сухим. Каждый ломил вперёд сам по себе, потому что выбор пути соседа выглядел полным идиотизмом. Вниз. Влево. Вправо. Хрюп выше колен в какую-то скрытую листьями сырую яму. Ботинки теперь скользят. Вверх. Вниз. Прыг ножницами через путаницу стволов. Ещё раз... Влево. Вверх. Листья ползут, камни гремят, сосед чертыхается. Вправо. Вниз. Ну кто, кто спрашивается, так проектирует овраги? Разве брадобрей-неудачник из анекдота "чёрт, опять ничего не получилось!” Неспроста, неспроста только что пройденный пупырышек Джин-Баиром нарекли. Сейчас, через полгода, память вдруг подкинула воспоминание о широкой просеке, которую Мисти обозвал "газопроводом", но вспомнить наверняка, в который именно момент встретилась эта разваливающая лес надвое каменистая пашня, без ковыряния с метками времени в Ози Эксплорере возможным не представляется. Всё перепуталось. Заступивший путь обводнённый овраг не мог быть Каспаной хотя бы потому, что за ним громоздилось ну точно такое бездорожье, как и до этого, а Мисти благородно обещал дорогу. Да, если уж левый приток Каспаны, то "левый" он по-настоящему... Встретить дорогу было таким счастием человеческим, что за него виделось не грех выпить. Только для этого сначала предстояло переправиться через саму Каспану - ручей шириной два метра по осеннее-крымским стандартам звучит гордо, даже если глубина его при этом не превышает пятнадцати сантиметров - и прогуляться метров триста вверх по течению. Почему именно вверх? Да потому, что ХАМмер оказался совершенно прав: если не полениться превратить сегодняшний день в сдачу нормативов на золотой значок ГТО, можно было затариться водой на сутки и успеть подняться-спуститься-подняться к подножью Басмана. Но об этом почему-то уже не думалось. Хотелось костра, покоя, уюта родной пенки, десятка ложек "Мивины" и ещё - раскрутить Олега на глоток-другой согревающего из Массандровских подвалов. Удостоенная привилегии присутствия на картах Гугля поляна напоминала формой указатель мышки и была пугающе лохматой. Настолько лохматой, что было проще сдаться и обойти ее по периметру, чем продираться с боем к месту потенциальной ночёвки. Зелёные “ирокезы” ежевики, липнущие к коленям шершавые кустики, не по-децки развесистые лопухи, матёрый тёрн, вьюнок, мать-и-мачеха, полусгнившая жесть и толстая железная проволока... Заботливый лесник, что сложил аккуратную поленницу у заброшенного кострища, страдал манией величия. К сожалению, “полешки” диаметром сантиметров по тридцать и длиной метра четыре успели отрухляветь до самой сердцевины. И то ладно - защита, если повезёт с западным ветром. Мисти. - Да вы меня, батенька, как (по)читателя Белянского позорите!!! Бобус Всё ещё зябко поёживаясь - с волос за шиворот стекали обжигающие капли - Бобус отложил в сторону нежно-жёлтую краюху упорно сопротивляющегося нарезке сыра “Монтекампо” (молодцы эстонцы, ведают толк в твёрдых сырах восьмимесячной выдержки…), с благодарностью принимая от Тахира заначку с семилетним "Ной* Классик". Пригубил, посмаковал, не справился с соблазном, ещё раз пригубил, только затем только передал по кругу давно тянущему руку Лёшику. Сказочный нектар - золотисто-янтарный, яркий, бархатистый, полный тонов засахаренных фруктов с нежными ванильными оттенками - дай Иисус вечного здравия славным армянским виноградарям. Будь еще “Ной” не в убогом пластике, а в оригинальной стеклянной бутылке с днищем толщиной в 2 пальца, да подали бы его в пузатеньком хрустальном снифтере граммов на 70, да подогрели бы до температуры тела… Наступило бы полное сибаритское счастье. Знаем, знаем, оплачиваешь по VisaCard два дюжих шерпа - и ни в чём себе не отказывай... В выстроенных аккуратным полукругом мисках парили, настаиваясь, двойные порции пюре. Маслянисто поблёскивали золотистыми бочками крупные рижские шпроты. Громоздились на мятом целлофане тёмно-красные диски сырокопчёной салями. Завершал трапезый ландшафт изящный востроносый кувшинчик телесного цвета. Ну, действительно, как могут Бла-ародные Доны потребить ужин без аутентичного кленового сиропа из провинции Квебек? Где, спрашивается, справедливость? Почему сахарные клёны произрастают только в Северной Америке? * Когда человеку хочется коньяка, ему говорят: "НЕ НОЙ"! Мисти Всепрощение Северной Америки состоялось исключительно заботами Тимофея Анатольевича - чай сегодня был особенным, потому что полянка оказалось кладезю лесных деликатесов. - Передавайте по часовой стрелке, - попытался Дима внести закономерность в миграцию Бехеровки. - А у нас все часы электронныя, - отфутболил его тяготеющий к Хаосу Олег. Луна вдруг застеснялась ослепительного блеска серебряной лысины и спешно прикрыла её растрёпанным париком туч, ком за комом навертывавшихся с востока. Отмерцав своё, медленно погасли безразлично-холодные звёзды. Лес дышал тихими шорохами, хрустами, удивлёнными цявканьем невидимой пернатой мелюзги. В благоухающих выдержанной прелью брёвнах скрипели, попискивая, неутомимые короеды. Озаглавленного “Пецлем” Тимофея Анатольевича снова понесла Нелёгкая на лещину. Какая всё-таки хозяйственная детина, любой белке в пору зимних заготовок фору даст. Над милуемой светом костра поляной завис круглый колодец почти осязаемой тьмы. В нём нет-нет, да мелькал заблудившийся в тенетах сизого дыма комар. Уже второй час как набранная, вода в двухлитровой бутылке неприятно леденила зубы. Лёшик сходил к палатке, пододел еще один утепляющиё слой - мир продолжал холодать. Бобус с сожалением прятал в рюкзак снова не пригодившуюся бутылку "Дойны". "Контакт" у ребят стал прерываться, становясь каким-то мерцающим: то ведущий тормозил с загадыванием слов, то безнадёжно “путались в показаниях” отгадчики. Добавки чая осталось всего по полкружки, "колбасок формата собачка покакала" - и того меньше. Организм накачивал веки и голову жидким свинцом, настоятельно рекомендуя отбиться. |
