День 1. Эпизод крайне-западный:

 Кут Тархана, полоса - белая.

...непогода не могла меня сильно расстроить, ведь я, собственно, и рассчитывал на экстремальные условия. Пожалуй, было бы даже обидно, если бы за время похода дождь не пошел бы ни разу - что ж я, зря куртку непромокаемую с собой тащил?...

Из воспоминаний Алексея П. (присутствующего в тексте под псевдонимом "Леонид").

Всю долгую дорогу от Симферополя до Сак (а сократимо ли вообще по правилам Великого и Могучего название города Саки?) пред лобовым стеклом маячил светлый призрак прикладного алкоголизма: целый фургон крепкого спиртного. Разговоры, что вполне ессес-сно, вились вокруг "как бы изловчиться подъехать поближе, протянуть руку" и "если б удочку, с крючком на хищника". В попытках отвлечь на глазах расходящуюся публику, Олег дважды обгонял заветный фургон, но тот дважды возвращался в лидеры. И всё-таки, как баранку ни крути, неустойчиво покачивающийся ящик немировской перцовки в том кузове был определённо лишним!

Размять основательно поплоскевший седалищный механизм  (с) Толик, остановились на подъезде к Евпатории. Озвученный токованием молотков и чириканьем болгарок многокилометровый пляж был пустынен (старушка, пытавшаяся усугубить застарелый ревматизм 14-градусной водицей - не в счёт). Углубленные в побережье микро-рестораны и нано-отели, сопутствующие пребывающему в состоянии неустойчивого скелета аквапарку, строились с целеустремлённостью, от которой даже Павку Корчагина земноводная бы придушила (учтите, на календаре - воскресенье). Самые полярные граждане матрасничества (Москва и Питер - это ведь уже почти север?) с видимым прищелкиванием зубов погрузились по колено, но перерезанная Ирусей красная ленточка, удерживавшая крышку торта в “походном” положении, живо перенаправила стремления их в питательное* русло. Тортик был неплох. Весьма неплох…

* В багажник загружалось подозрительно много (для бывалого походника) продуктов...

(Из наблюдений Тахира)

Контрольный перечень наизготовку: головой о кондишн - приложились, ножки - враскоряк, Тахировым рюкзаком - дверку загородили, штурману Ирусе - улыбнулись, с размаха хлоп! - ещё раз, посильнее, пожалуйста, - хлоп! Поехали.

* * *

Всего с одним лишним вывертом промчав через Евпаторию, Олег сдался на волю бескрайних степей, уверенно выруливая к самым истокам озера Донузлав. Более весёлой и украшенной до мультипликационности дороги было, пожалуй, на весь Полуостров не сыскать. По одним (непроверенным) данным это цвели поля гречихи. По другим - "что-то кормовое для КРС*". Было ОНО жёлтое, как серединка ромашки, было оно сладкое - ульев не счесть, и было оно бесконечное: до самого горизонта. Колёса вращались, сердце пело, краткие фото-остановки полнили флэшки, музыкальное сопровождение, при всей его леопардовости ("Воскресенье" сменялось "Антошкой", "Ричи и Повери" - "Чужими сапогами, что натёрли ноги") на эклектику не тянуло и оставалось выше всяких похвал. Двойной литр "Оболони" по кругу (спасибо, о запасливый Дэн), Ируся, сосредоточенно водящая ноготком по карте (Карты - это мой хлеб... Только не морские, а игральные карты... (с) матрос Фукс). Счастье на лицах, шашлык в маринаде, медленно и тяжко, как густую сметану взбивающие воздух ветряки. Жёлто-оранжевый факел "побочного топлива", танцующий самбу на кромке тонкой, как чёрная игла трубы. Так вот он какой, честно выстраданный за зиму отпуск...

Технологический заезд в Черноморское (турист без воды - жалок, а мясо без углей - подавно) мог безвестно кануть в прошлое, но буквально в момент расплаты в магазине, прямо по Чуковскому, ...зазвонил телефон. Из беспроводья слышался позитивный глас Тараса Шевченко. Нет, не в Научном, Научный будет только завтра. А сейчас на горизонте появилось... ЧЕРНОМОРСКОЕ!!! Как две машины, - одна из них - Лексус, - увидите, это мы! Вот спрашивается, где ещё могут пересечься Бла-ародные Доны из Киева и Кишинёва? Конечно же в степях Тарханкутчины.

Первым из машины выпрыгнул Тарас, за ним - две девушки. Примерно такой же расклад сил был и в "Лексусе". Ощущение плавного, но неумолимого отрыва от земли было необычным, можно сказать забытым: лет двадцать назад... соревнования по дзю-до. Здоров Тарасик-свет-Шевченко, здоров: вот так, не краснея, центнером-переростком баловаться… "Настоящий" поход у киевлян начинался только завтра, но “матрасная” идея старта с Тарханкута нашла благодатную почву. Уточнив нужную развилку в Оленевке (от белого недостроенного забора направо) и отговорив от Очеретая, - гадские газовики отгородили глухим забором не только пляжик, но и единственный на добрых двадцать квадратных километров колодец, - автоколонна унеслась в направлении Симферополя. Удачи вам в Заповеднике, ребята!

Дорога до Оленевки развивала чувство гордости за Украину. - Если в заштатные дайверские деревушки такой асфальт кладут, то с финансами у Министерства Путей Сообщения, или что у них там на замену пришло, всё в порядке. Если даже и встречаются колдобины, то плавные, гуманные. Взявшая в полукольцо солёный лиман Оленевка не посрамила проложенной к ней дороги. Плотно угнездившееся в памяти поселение школ-развалюшек, хреновой воды и нежилых пансионатов приказало долго жить. То, что осталось, вернее, достроилось, уверенно косило на ПГТ со всеми южнобережными регалиями типа стеклопакетов, металлочерепицы, сплит- и спутниковых систем, бассейнов-заборчиков-особнячков с неизменными в любое время года табличками "сдаётся". Сюрпрайз.

Увлёкшись теснящим дорогу "сюрпрайзом" и рвущимися из динамиков "Крылатыми качелями", они прощёлкали клювами нужный поворот и заковырялись в самое сердце поселения. Всё вокруг было настолько запущенно, то есть застроено, что потребовалась лишняя пара минут, чтобы найти место для разворота. Ещё через несколько минут… асфальт закончился. Льнущая к линии электропередач грунтовка была конкретно утоптанной и размывами не изобиловала, но, тем не менее, как в своё время выразились Стругацкие языком программиста Пухова, "не оправдала":

- Это - не вездеход! Чуть закапает дождик - разворачиваюсь и уезжаю, - даже не предупредил, а как-то предвосхитил Олег.

Поверженным крейсером вынырнул из-за горизонта утерявший окна и двери коровник. Вольноотпущенная семья лошадей, пытаясь смириться с состоянием треногого штатива (попробовали бы Вы грациозно двигаться, когда передняя пара ног в пеньковых "наручниках") щипала травку окрест облагороженных потёками смолы ржавых бочек. В последний раз по-кошачьи выгнув спину, береговые холмы оползли вниз, явив взорам посечённый юркой рябью ультрамарин моря. Забыв о потрясённых свалившейся на них несправедливостью рюкзаках, засидевшиеся трёхчасовым переездом массы горохом высыпались из "Тойоты" и, разделившись на три команды, разбрелись по хрупкому, как запеченный взбитый белок, обрыву.

Ольгу с Тахиром манил север. Начинался он с приличного взгорья, но это их не остановило. Фотик на бедро и - шасть. Толик с Тимофеем Анатольевичем ушли налево. Здесь обрывистый берег формировал что-то типа узких каменных ворот Шайтан-Капу на Бабугане. По днищу струилась хлипкая и сыпучая, но всё-таки тропка. Дэн контролировал их спуск, двигаясь верхами, параллельно кромке обрыва. Ируся с Лёшиком, коих что набор, что сброс высоты спросонок не возбуждал, стали фотографироваться, не отходя от общественной кассы (в смысле машины). Олег, по правилу Бритвы Оккама не плодил сущностей сверх необходимости, отпавши отдохнуть в ближайшую травку. 

* * *

Из-за новизны свалившегося на них места (в этом, конкретном, за-Кут-ке Тархана не приходилось приключаться никому) разведка растянулась на минут сорок. Вести с севера: красиво, но для четырёх палаток “мест нет”. От спустившейся вниз по балке Ируси: занято чересчур прыткими пенсионерами. Раскинувшееся между двумя ярусами оползней V-образное пространство, в которое с головой заглубились Тимофей Анатольевич с Толиком, разродилось серией кострищ, добротно скрученным из жести мангалом, неслабой мусоркой ржавых консервных банок и нержавеющих пластиковых бутылок, но чтобы местом для лагеря - нет. И тем не менее, с точки зрения комфортной ночёвки, направление поисков было одобрено продолжающим наблюдать с высоты птичьего полёта Дэном.

Малость подзакатав губы, они сверзили рюкзаки с верхнего яруса обрывов по умело упрятанной в кустарнике тропе. Рассыпавшись редкой цепью, придирчиво прочесали ближайшие окрестности. После коротких, но жарких дебатов избрали умеренно наклонённую плоскость, окружённую каменными хаосами и скрывающую тонкие детали своей поверхности в высокой, - по колено, - и сочной, - всем травоядным на зависть, - траве. В разумной близости спусков к морю не значилось. Изукрашенный всегда готовыми скатить тебя с обрыва бело-жёлтыми камешками 60-градусный скальник, по которому не без риска для здоровья спылил-зачерпнул-взобрался с котелком воды Олег, отпугнул даже всегда готового поскалолазить Лёшика.

Установка палаток занятие многократно отрепетированное и в специальных навыках не нуждающееся. На пятки платкам наступал “завтрак”. Действительно, чем ещё можно заняться в три часа пополудни? Бог (в лице Олега) послал им рыбные консервы, зелёный лук, чёрные маслины, а богиня (в лице Ируси) - бананы, бутылку Ай-Сереза и две бутылки портвейна. "Полосатый Рейс" в маршрутном листе записано, говорите? Никакой не “рейс” это! Матрас. Двуспальный. Продольно полосатый! И что теперь, так вот, бесславно, первый день в расход списывать?!! Нет, ты смотри, осознали. Встрепенулись. И вот уже группа добровольцев в количестве 5 человек - Дэн, Ируся, Тахир, Оля и Толик, - зашагали в сторону остова полузатопленной баржи. Олег самоназначился дежурным по пищеблоку, а Лёха и Тимофей Анатольевич, “не оправдав”, упали на пенки. 

С прямыми путями на Джангуле напряг. Не то, чтобы сложные препятствия обходить приходится, но каждые пару десятков метров - то вверх, то вниз. Положение самого мощного в Крыму оползня (за что, собственно, у него и статус заказника) тому обязывает. Было, было за что "заказывать". Окружающее по настоящему цепляет глаз, заставляет всмотреться в детали. В какой-то отдалённый момент прошлого степь устала от уныло-горизонтального существования, решив без посторонней помощи перевести себя-любимую в вертикальную плоскость и, пластуясь кусок за куском, стала медленно, но уверенно сползать в море. Сделать это элегантными ступеньками у неё не очень получилось: в строительных науках не преуспела. Проскользнули друг по другу гигантские плиты, формируя из строгих плоскостей диагонали, топорщась иззубренными углами и ущемляясь узкими балками. "Родной дом" остался высоко-высоко, а отторженная степь всё ползла, как экстремальный скалолаз, цепляясь крошащимися кромками зубов за готовую от него отрешиться твердыню, как утерявший гусеницу танк, проворачиваясь поперёк движения к недостижимой уже конечной цели и, ничего уже вокруг не замечая, делала широкие шаги в бурлящее от негодования море…

Сбросив наваждение картины, прорисованной в мозгу разгулявшимся воображением, - именно так в какое то мгновение выглядела лестница Мории, разваливающаяся под тяжестью непослушного Барлога, - Толик докомпоновал кадр, нажал спуск и, спотыкаясь о намертво вмурованные в траву выступы известняка, поскакал догонять приступившего к спуску в бухточку Тахира...

* * *

Пока Тахир с Толиком, апеллируя к традициям Леонардо и требованиям Золотого сечения, загоняли Ольгу повыше на скалы, у Ируси с Дэном проистекала оживлённая дискуссия о "светлых перспективах" прогулки. Инициативная Ируся в планах-ураганах достигла настолько бесконечно-удалённой точки побережья, что Дэн решил не перенапрягаться и… вернуться в лагерь. Продолжая по очереди подносить к глазам камеры, квартет стоиков продолжил марш на северо-восток.

- Т-с-с! Люди отдыхают, - на страже не в меру прытких пенсионеров бдел пожилой, но весьма крепенького вида дедусь.

Лагерь “конкурентов” пребывал в глубоком здоровом сне. Аккуратно переступая через перегородившие узкую и единственную в этом месте тропу ноги, Толик почувствовал укол зависти. Только окончательно завязав с работой можно себе позволить приехать в Крым для того, чтобы вдоволь закемарить на Тарханкуте. Спустившись в балку, которую они окрестили про себя Большой Кастелью и чуть не вляпавшись в нехилую свалку, - не мешало бы и на Джангуль распространить акцию "Очистим Крым от мусора", - Тахир с Ольгой, а за ними Ируся с Толиком с эпизодическим рукоприкладством к кустам поднялись на продолжение среднюю ступень гигантского оползня.

Солнце сползло ниже, хамелеоном на медной пластине меняя цвет к ещё более тёплому, и принялось “святить" этим, уже совершенно новым светом, причудливо вздыбившиеся в небо скалы. Вопреки наступающему вечеру, стало ещё теплее. "Взбитый белок" побережья определённо изготовился подгореть в духовке. То, что ещё недавно было сахарно-белым, стало варёной сгущёнкой, лёгкая желтизна сбежала в цвета чуть прихваченной огнём корочки французского батона, а оранжевые пятна лишайника вспыхнули угольками костра. От уже ставшей привычной 45-градусной хребтовины над морем не осталось и следа. Обрывы слева были настолько же круты, как и стена справа, число скальных отторженцев у линии прибоя удвоилось, радующих глаз фигур выветривания стало пруд пруди. Эвон, Ирусю как скорячило в попытке сохранить в кадре скалы, но превратить десятисантиметровый кустик местного реликта в полноценную голубую ель...

Из-за многоугольников сбросов проглянула очередная глубокая балка. Пусть… снова будет "Большая Кастель". Тропа, маня, свернула направо, забираясь в верховья и исчезая за перегибом склона. Этому ненавязчиво плавному движению каким-то образом удалось загипнотизировать Ольгу и Тахира. Отстегнув с пояса половинку уоки-токи для экстренной связи, они откланялись. Призванная спустить в балку узкая стёжка то ли была слишком сыпуча, то ли слишком рьяно ховалась в густой кустарник, во всяком случае, Толик вниз не спешил. А зачем, собственно, если балку перегораживает грот - уступ - мостик потенциального водопада? То, что единственная проходимая полочка за этим мостиком по самые уши заросла колючками пополам с перекати-полем, а на Ирусе бриджи, это ведь не повод для гуманизма, правда?

Снова в горку, чтобы тут же с горки. За узкой кремовой полосой ракушечника, - непривычно зелёная, что-то среднее между изумрудом и малахитом, ткань моря. Маслянисто взблёскивющие волны манят электроманитом в тысячу мегатесл, но невидимый береговой обрыв здесь настолько крут, что надежд на спуск не оставляет. Приходится смиренно фотографировать цветуёчки и всё никак не желающий приблизиться остов ржавой баржи. Вперёд. Ещё вперёд. Покрытые тонкой белой пылью ботинки крошат устилающую тропу гальку. Ненавязчиво ноют непривычные к разноплановой, - в полном соответствии с рельефом, - лодыжки. Голени ласкают мохнатые колоски травы. Мокрое пятно на груди всё шире. Воздух - феерия полевых цветов, йода и влажных камней. Хвостики банданы парой весёлых мышек шебуршат в затылке. Ветер то садистски швыряется зноем перегретых камней, то бережно, как нянечка в детской больнице, утирает проступивший пот влажной салфеткой морского бриза. Кайф. Вселенский кайф… 

Баржа неприступна. И неподступна. Спеши, не спеши - близится нехотя, как бесконечно нужные предметы в тягучих, как патока, снах-кошмарах. Оползень становится пересечённей, щерит покрытые бурым налётом лишайника "зубки дракона". Тут уже, во избежание коллизий лобовой кости с твёрдыми выветренными поверхностями, приходится систематически пялиться под ноги. "Зубы" сменяются "гребнями", драконы жмутся один к другому, спустись-зазевайся в ложбинке - не заметишь, как боками задавят. Чёрт, чёрт, и ещё раз чёрт: чем дальше в Джангуль, тем глубже понимание того, что скупо выделенного дня для взаимопроникновения вопиюще мало*. Да и выбранное место ночёвки, зараза, далеко не совпадает с точкой, в которой хоть на сотенку-другую лет хотелось бы укорениться. Выдёргивается из кармана блокнот, разглаживается о коленку страница и, наискось клеточек, крупными корявыми буквами: ДЖАНГУЛЬ - ДВА ДНЯ МИНИМУМ!!!

* Расстояния чуть великоваты для пеших радиалок, надо, наконец, попробовать проехать вдоль всего Тарханкута на велосипеде.

(Из путевых заметок Тахира)

Перед ними распростерлась третья по счёту крупная балка. Светило - на ладошку от воды. Сказочные в своём тепле краски. Тут бы идти да идти, но уже шевелится, гложет душу коварный червячок сомнений. Суровые тучи, что неумолимо тянутся с запада, - фигня. Фонарики, что в рюкзаках позабыты, - ещё большая фигня. Обветренный фейс и зудящие подошвы - вообще мелочи незначащие. Но вот что делать с ШАШЛЫКОМ? Вы ведь подумаете: а может не всё так мрачно, и повода для беспокойства нет? Ну, много ли Олег и Тахир с Ольгой смогут втроём съесть? Согласны, немного. Но вот Тимофей Анатольевич на правах растущего организма (килограммовая пачка пельменей на одного - не вопрос)... Но вот Лёшик на правах организма вполне себе выросшего… Лёшик в своей любви и к сырому-то мясу страшен, как большая белая акула, а уж поджаренному, с лучком и специями… Фотография, конечно, фотографией, но возвращаться - бегом! Всё измышлизмы последнего абзаца дальше сокровенных мыслей Толика не пошли, Ируся его опередила. Помните Соломина-Ватсона и Михалкова-Баскервиля, затеявших охоту на каторжника Селдена после доброй порции шотландского виски?

- "Ватсон, Ватсон, а давайте его... ПОЙМАЕМ?!!"...

- Толик, а давай их... УДИВИМ?

Отказать Даме в Розовом Козырьке Толик не мог даже пытаться. Это значило коленки в руки и - вразножку по буеракам, чтобы Тахира с Ольгой, по холмам дефилирующих, в доступе к шашлыку опередить. Джангуль не был бы Джангулем, если бы позволил Ирусе с Толиком без "ну ещё парочку фотографий" перегнать Тахира. Тропа не была бы тропой, если бы позволила себе оказаться проще уложенной вдоль обрывов грунтовки. Бдительный дедусь не был бы бдительным дедусЁм, если бы позволил Ирусе с Толиком бегом пронестись через всё ещё мирно похрапывающий лагерь.

- Тс-с-с! Люди отдыхают!  - и всё тут.

Пусть солнце уже купалось в тучах. Пусть пристукнутые ножки чуть не в голос молили о пощаде. Пусть задуманный "wow - эффект" был несколько смазан: Тахир с Ольгой уже успели переодеться к ужину. Главное - Лёшик спал в палатке! И шашлык был на месте. Простите, а где второй претендент на кошерную свинину? Респект претенденту! Пока родитель невесть где шлялся, "хозяйственна дэтына" перетащила в лагерь замеченный во время разведки мангал, превратив тем самым дикий шашлык в культурный. Олег времени даром не терял, превращая один полезный предмет в два методом простого деления пополам.

Была в хозяйстве тривиальная 5-литровая бутыль для воды, а стала миской для полоскания овощей и, одновременно - многофункциональной каской для защиты от вредных, в том числе опасных, воздействий окружающей среды (см. фото справа). Во-первых, падение камней на голову в пластиковой каске уже не столь чувствительно. Во-вторых, если предварительно одеванию суперклеем по периметру промазать, можно рационализатора за ручку из болота, или, там, незаметно подвернувшейся под ноги карстовой щели принудительно выдёргивать. От дождя, опять-таки, если крышку на место завернуть, вернейшее средство. Плюс палачам китайским в труде их нелёгком подспорье: если сразу и подклеить, и крышку отвернуть, то воду на отцентрированное темечко покапельно лить весьма сподручно…

- За тобой скоро будут бегать с топором, - предупредила Толика, прерывая поток в высшей мере креативных размышлений, Ируся. - Вырубать гадости из блокнота...

Солнце извредка (вольная помесь слов "редко" и "вредно") подсвечивало скалы. Ируся, не покладая ножа своего, трудилась над салатом из свежей капусты, огурцов и консервированной кукурузы.

- Чем тебе помочь? - пытался прослыть джентльменом не выпускающий из рук фотоаппарата Толик, - Могу что-нибудь ответственно съесть!

- Уволен - читалось в глазах Ируси.

- Чем вам помочь? - вторил слоняющийся без присмотра Тимофей Анатольевич.

- Уволен - читалось в глазах Ируси, - если так, как папа, - НИЧЕМ!

Шашлык в исполнении Олега был бесподобен. Очевидно, именно поэтому он настолько быстро и у всех одновременно закончился. Чуть ущербный в сторону недо-полнолуния Спутник, неподвижно зависший над притаившейся у самого обрыва "Тойотой", украшал всё ещё по дневному синее небо. Бесконечная армада клубящихся туч, чисто походя заглотнув солнце, наступала одновременно с запада и севера. "Гисметео" упорно готовился не соврать.

День второй