День 2. Эпизод: ближне западный.

Эски града Кермена, полоса: чёрная.

Ощущение "виртуального похода" преследовало все оставшиеся дни. Куда бы мы ни шли, в конце концов, оказывались опять на своём законном месте в автобусе, и пережитое начинало представляться лишь эпизодом из сериала...

(Из воспоминаний Тахира)

Неоправданно ранним утром разбудил дождь. Был он не то, чтобы сильно злой, но как-то навсегда. Если оценивать степень увлажнения дна палатки и капюшона спальника, начался этот горький катаклизм три или четыре часа назад. Коротка кольчужка... А ведь не так уж и давно было дно и пропитанным, и непромокаемым… Тяжкое это дело: материи состязаться в истирании с крымской галькой. Ещё тяжелее - заставить себя выпростаться из уютного гнёздышка спальника, чувствуя расшалившиеся по спине мурашки и непроизвольно задерживая дыхание, накинуть на голые плечи ледяную штормовку. Шерстяная шапочка и двойные носки приносят некоторое облегчение, забытые в рюкзаке нитяные перчатки - нет.

За пологом плачет от безысходности свинцово-свинцовый мир. Каждая небрежно брошенная в лицо капля дождя жалит, как пуля воздушки на излёте. Ботинки мочить жалко, организм требует, культура не позволяет... Шлёп-шлёп в сторону овражка. До него далёко: метров пятьдесят. Или семьдесят. По дороге глаз нехотя ловит сопутствующие минусы: мокрые угли, мокрые дрова, жидкое месиво пепла в кострище. Далеко впереди появляется и движется навстречу ещё более чёрная, чем море, фигурка: возвращается с променада Тимофей Анатольевич. Ну, блин, разгильдяй: грудь нараспашку, капюшон за спиной, - зачем, если шерстяная шапка есть. Пожурив, Толик загнал отпрыска в палатку, посильнее задёрнул кулиску капюшона и, вдруг передумав посещать западный предел, зашагал в противоположном направлении.

Перед походом Ируся расспрашивала, кто что умеет, какие полезные навыки для похода есть. Я честно сказал, что могу рано вставать и будить остальных, но этим утром удалось осуществить только первую часть...

(Из путевых заметок Тахира)

...На часах 9.30 Из палаток ни гласа, ни движения. Чтобы загубить последние надежды, дождь даёт краткие передышки и снова обрушивается в полную силу. "Домой" лучше не заглядывать: да, тепло, но всё, что не уместилось на пенке - мокрое вдрызг. В игре с масштабированием и скроллингом карты на GPS проходит ещё полчаса. К 10-и лопается кокон палатки Тахира. Гостеприимный хозяин уже успел вычерпать воду из непромокаемого дна и предлагает кипяток: котелок поспел. Очевидный и неоспоримый плюс газа. Практически сразу выясняется, что никто не спит, так, ветошью прикидываются, не отсвечивая. Котелок пустеет, пряники убывают, завтраком не пахнет. Нет и "Тойоты" на обрыве. Не к месту бдительный Олег, наверное, давно в Оленевке, кофей потягивает. Почуяв проблески инициативы, дождь барабанит с новой силой.

...я не терял надежды выманить граждан из палаток, и часам к десяти Ирусю удалось заинтересовать чашкой кофе. Греть воду надо было под тентом палатки, и тут мне повезло: когда промокшая горелка пару раз выдавала факел на полметра, пламя без всякого ущерба лизало мокрый тент.

(Из путевых заметок Тахира)

Это видеть надо… Было похоже на первобытного человека, добывающего огонь в пещере… После того как палатка вспыхивала очередным заревом, раздавалась подкупающая своей новизной фраза: "… Ируся, ты все еще успеваешь… уже на третью порцию кипятка…", и из-под полога палатки появлялась рука с кружкой. Дальше представлялось перепачканное сажей лицо и закопченные очки "а-ля Паганель" на носу.

(Добавлено Ирусей)

11 утра. Некуда, да и некогда больше откладывать. Особенно после сюрприза Ируси. Оказывается, Лёня приезжает не завтра, как было оговорено, а сегодня, ломая тем самым планы по Тарханкуту. Чертыхающиеся сборы в три погибели (два остальных обитателя палатки вынуждены липнуть к мокрым боковым стенкам). Кутанье рюкзаков в полиэтилен. Ненависть к не жалеющей влаги высокой траве.

- Дрова мокрые, супа из кожаной обуви не сварить... - Ируся знает толк в диетическом питании.

- Толик, хочешь сушёный банан? Выглядит так, как будто лисичка пометила территорию... (Дэн - он знает толк в лисичках).

- Я бы его с земли не поднял! (Тимофей Анатольевич пока ещё не по-походному брезглив).

Стикеры штанин на ногах. Тяжеленные, как будто после стирки без отжима, тюки палаток. Мрачные, как облака над ними, лица. Врезающиеся в плечи лямки. Скольжение на полшага вниз на каждые два шага вверх. Вечером казалось, что глины на Тарханкуте нет, да пыль ракушечника вполне её заменяет. Широким фронтом (каждый продолжал считать, что путь соседа - зло), они стянулись к "горлышку воронки" - единственному в этой части побережья вылазу на плоскость.

- УжОсы высокогорья... Уехал... Бросил... Лезем теперь, чуть не падаем, холодный ветер шлёпает по мокрой попе... - жаловалась на злодейства Комиссара Ируся.

Раскол мнений, - тут не на что смотреть!, - ещё как есть на что!, - привёл Ирусю, Толика и Тимофея Анатольевича на обрывы, оставив менее обеспокоенные острыми ощущениями слои населения на отстоящей на 50 метров степи дороге. Оползень под ногами сошёл на нет, оставив взамен сценически опадающие в зелёную, как волосы русалки воду скалы. Если не оглядываться назад, казалось, что экспериментальная машина времени перенесла тебя на полдня в будущее: ноздреватые выветренности слойчатых громад мало отличались от другого чуда Тарханкута - Атлеша. Может только росточком были чуть повыше, аккуратных бухт не рождали и толстых щупалец, сквозными гротами пронзённых, в сторону безбрежной воды не распускали.

Продолжал мерно капать дождь. Травянистая плоскость, начинавшаяся под левой ногой и чуть волнистым морем простирающаяся на юг, отталкивала моментальным промоканием обуви: и так хлюпало. Правая нога, в противовес, хрустела камешками: выворачиваясь пухлой, надменно выпяченной (ужасно хочется добавить "покрытой чешуйками ороговевшей кожи носорожьей") губой, степь округло заваливалась в сторону моря. Кажущаяся плавность движения вниз и подпирающий северный ветер притупляли чувство опасности. Пропади внезапно ветер, не составит особого труда сделать невольный шаг вправо, покачнуться-оступиться да и скользнуть вместе с неверными камешками навстречу покрытым пеной бурунам и плотоядно пощёлкивающим клешнями крабам. Катраны, впрочем, тоже обильной трапезе не расстроятся.

- Тимофей Анатольевич, а ну ШАГОМАРШ от обрыва!

Стена выполнила плавный полуэллипс, нырнула-вынырнула из сухоречья балки и вознеслась на прежнюю высоту. К этому моменту выяснилось, что дорога давным-давно ушагнула в материк, прихватив с собой избегающих прибрежных опасностей личностей. Так же выяснилось, что Толика начинает конкретно плющить на предмет близорукости. Ведь зуб давал, что ржавая трансформаторная подстанция на горизонте - это Дэн с Тахиром, Лёшиком и Ольгой под рюкзаками! Балка Очеретай действительно оказалась самозахваченной газовиками. Двухметровый сетчатый забор и пара свежеотштукатуренных домиков зачесали пальцы на предмет доброго ящика гранат и прочего легко рассредоточиваемого динамита. Чтоб им и газ, и побережье поперёк горла стали. Хотя, в общем-то, это в Крыму повсеместно - "свято место" и всё такое... 

Обнаружив в понижении между холмом и решёткой "недостающее звено" в количестве 4 наперебой ворчащих человек, они выслушали претензии о задержке и, обогнув пустующий бассейн, травянистым бездорожьем, а затем размазанной донельзя буро-красной грунтовкой дошлёпали до основной дороги. Тут, несмотря на встрепенувшийся по этому поводу дождь, жизнь стала налаживаться. Ещё бы: основная грунтовка была слишком укатанной для того, чтобы расчвякиваться как предыдущая (жёлтая молуза* полотна тому причиною), что позволило не путаться в травках-муравках-грязнючках обочин и значительно увеличить скорость. Коллективно-треп-алогическое бессознательное сместилось в направлении Изумрудного города:

- Злая волшебница Гингема унесла наш маленький до-о-омик... - размазывая дождевые слезы по щекам, повторял каждые 50 метров Лёшик.

- И я теперь, как бедная Элли... должна из за него тащить мокрый рюкзак до самой Оленевки?!! - внезапно сменила тональность замыкающая колонну всепогодных страдальцев Ируся.

Аудитория весело посмеялась и, вычертив очередной S-образный сплайн (дорога в упор не желала избавляться от вредной привычки путаться меж столбов) продолжила шествие на юго-запад. "Коварной волшебнице" Олегу громко икнулось. Настолько громко, что он, с чувством выполненного долга допив вторую кружечку утреннего кофе, отправился греть двигатель заляпанной так и не успевшей подсохнуть грязью "Тойоты"...


* Гм... Что это за "молуза" такая? По-молдавски, наверное. Не понял, короче...

(комм Gene Ковалевского)

- Действительно, как-то по-молдавски. Неосознанно. :-))) Короче... если взять тот рыжий ракушечник, из которого под Севастополью дома на дачках строят, и размолоть помельче, в крошку чтоб... она и получится. (ответ "писарчука")

Из-за холмика вынырнула чёрная труба санаторной котельной, верхушки тополей, а чуть позже - сам санаторий. Грунтовка моментально подтянулась, отклеилась от ЛЭП и по наикратчайшему дёрнула в направлении внутреннего угла оленевского лимана. Маленький серенький жучок выполз из мешанины домиков и деловито направился в том же направлении. Что ни говори, сваливать рюкзаки в поскрипывающий багажник и уютно рассаживаться "согласно купленным билетам", - ХРЯМь головой о кондишен, - куда приятней, чем устраивать законный перекур* на сырой обочине! 

* Прогулка заняла около часа, минус только один: те, кто одел кроссовки, намочили их ещё раньше, чем выбрались с берега наверх, и потом весь день хлюпали мокрыми носками об мокрые стельки. Те же, кто пошёл в резиновых треккинговых сандалиях на босу ногу (я), спокойно переобулись в автобусе в сухие кроссовки.

(из воспоминаний Тахира)

- Я в пять утра завёлся и уехал. Пытался в Оленевке оставить в залог часы чтобы попить кофе - не дали! Такие бандеровцы...

(из воспоминаний Олега)

Матрас рос и ширился: полный ведь багажник продуктов, но куда там, Господам трапезничать положено исключительно в кафетериях. Цены тут, на окраине цивилизации, как сказал бы Киса Воробьянинов, "ОДНАКО…" Некрупная отбивная - 16 гривен. Одинокая сарделька – 8. Три ложки жидкого пюре – 4. Полный завтрак на двоих с салатиками потянул на все 60. Ну и ладно, не откалываться же из-за этого от коллектива. Цивильный завтрак выполнил-таки своё тёмное предназначение: чуть не разбившийся в коровью лепёшку Толик, как ни ругался, как ни сулил "красивости", не смог раскрутить растёкшиеся по баобабу сытости организмы на экспресс-экскурсию по Атлешу (непечатная страничка изъята из блокнота, растерзана в мелкие клочки и незаметно развеяна в приоткрытое окошко). Это же надо, удумать такое: спалить горючки и отсидеть сиднем 2х150 километров, чтобы то, ради чего, собственно, приехали, не увидеть!!!

* * *

Большую часть маршрута обложившие со всех сторон тучи были одна другой ужасней. В плюсах - изредка пробивающееся из зенита солнце одаривало картинами потрясающего контраста и глубины. Олег чуть притормаживал, но не останавливался, упорно дожидаясь хора восторженно-одобрительных полустонов-полуписков, а затем уже благосклонно съезжал на обочину. Отягощённые наследием Ньепса и Ансела Адамса индивидуумы, неинтеллигентно пихаясь локтями вываливались наружу, разбегались по субъективно самым лучшим огневым позициям, раздвигали гиперзумы, яростно меняли фиксы, вносили экспокоррекцию, фильтровали, поляризовали, кадрировали, наконец, хором щёлкали электромагнитами затворов, паковались, забивались... - ХРАНЦ лобешником в кондиционер, - ...в салон и, радостно щебеча о содеянном, с размаху задвигали на место боковую дверь "Тойоты", чтобы через какие-то полчаса повторилось всё по новой.

Увлёкшись ублажением Комиссара чищеными бананами, штурман Ируся в конце концов прозевала нужный поворот и ввергла "четырёхколёсное чудо японской техники" в узилище неизведанных асфальтов. Хорошо, крюк получался не слишком большой: прибывшему в Бачисарай Леониду как раз хватало бы времени плотно пообедать или прогуляться, например, от автовокзала до Успенского монастыря и обратно.

Малёх не доезжая до Садового, Олег одарил всех очередным чудесным пейзажем, а гурманов во главе с собой - ещё и "бонусом" отравиться никотином. Остановка в самом Садовом для массированной закупки капусты, редиски, зелени и мороженого засчиталась "ущемлённым в Атлеше" Толиком попыткой загубить на корню вечерний Эски-Кермен. Без чего, собственно, чуть позже и не обошлось. Перездоровавшись и быстренько подгрузив Леонида в Бахчисарае (свой товарищ, идейный, наипервейшим делом бросился прикупать вина - "за знакомство"), они отведали сдобных булочек, причём желудочно-озабоченному Лёшику удалось отыскать в закромах у продавщицы “булочку” размером в два сросшихся боками стандартных батона. Ируся обзавидовалась находке, но в соблюдение фигуры остановилась на крохотных, - три в ладошке, - кексиках.

- Самый лучший "кекс" - пиво "Оболонь"! - миролюбиво поучал постящуюся супругу Дэн.

Сокровенные мысли, вернее поползновения Коммисара, - "а в это время над балаклавщиной светило солнце", - не оценились. Впереди разлеглась матёрыми колдобинами дорога в мрачняк. Бедная Тойота скрипела, чем только могла, а чем не умела скрипеть, - тем жалобно дребезжала. Судя по тому, как бурно шарахались на обочины все встречные и попутные пешеходы, зрелище косящего под внедорожник городского транспорта "внушало".

- О, а эти, с рюкзаками, презрительно-то как на нас посмотрели! - пожаловалась Ольга.

- В их глазах читалась исключительно зависть, - успокоил её Тахир.

Карьер ракушечника слева, овцетоварная ферма справа, а вот уже и вздымающийся носом ледокола Северный дозорный комплекс Эски-Кермена над лобовым стеклом навис. Лесничок молоденький тут как тут. Всё честь по чести: камуфляж, бинокль, переносной кассовый аппарат с принтером на плетёном пластиковом ремешке. Идею ночевать в городище не одобрил (не хватало ещё, чтобы сам посоветовал), но и посещения с рюкзаками не запретил. Машину на прикол, во весь опор короткими перебежками от кадра к кадру - марш! Ещё бы не перебежками: солнышко уже за столовыми вершинами утаилось, последние краски догорают. Зато какие краски! Стоп, ребятки. Пока я это чудо не зафиксирую, никудашеньки не двинусь!

Ай, спасибо Олегу, кулёк с тремя кирпичиками хлеба из рук отобрал. Теперь, чтобы затвор спустить, не нужно кулёк между ног зажимать и на манер джентльмена с полуспущенными штанами в процессе кадрирования семенить. Ножками, ножками зумируем: на фотоаппарате потинник, потому что светосильный, а "света" этого самого вокруг уже почти и не осталось вовсе…Сопровождавшая их стена (обходили Эски-Кермен с востока) окончательно почернела, сделала шаг влево, затем ещё и ещё один, развернулась на девяносто градусов и, быстро уменьшаясь, чухнула в сторону деревушки Ходжи-Сала. Тропа, явно в отместку отвернула вправо и плавной кривой затянула вверх. У безнадёжно и не фотогенично "заколоченной" толстыми решётками каменной "черепушки", - Храма Трёх Всадников, - отдыхивалась толпа "легковых" экскурсантов. Человек десять. Тахир пытался что-то сквозь железяки снимать. А ведь всего в 2002-м... эх, славные были времена...

Смакуя на все лады детальное рассматривание "тычащего змея в жопиё" Георгия Победоносца, Толик продолжил медленное и размеренное движение вверх. Выше. Ещё выше. Вот уже и дыхалочка сбоить пытается. Тропа огибает верхнюю, скалистую часть городища, выполаживается и, скоренько (помнит, небось, ещё, что защитники южного предела из луков обстрелять могут) миновав цепь отверстий-бойниц, вливается в колеи древней дороги. Можно спокойно сбрасывать рюкзаки и устраивать заслуженный привал. Можно, но никто не устраивает: последние жёлтые пёрышки за горизонт ускользают. Времени - на два-три кадра. Как говорится, выбирай, но осторожно, осторожно, но выбирай.

Короткая главная улица, в дальнем конце которой плотным сводом сомкнулись деревья, уже утонула в сизой тьме. Остаётся довольствоваться освещённым участком старого алтаря, трёхглазым и двухэтажным окном в мир, да редкой цепочкой окон-дверей выходящих на запад оборонительных сооружений. Олег самоотверженно разведывает ближайшие витки основной дороги городища. Для пары палаток места есть, но не более того. До роскошных полян над западными обрывами - минут 15. Это почему-то считается неоптимальным и группа, пройдя родным городом Хоакина Мурьеты (начало "Звезды и смерти..." снимали здесь, на Эски) углубляется в лес. Неизменные разговоры о разгуле весенних клещей находят своё отражение в действительности. На этот раз не повезёт Ольге. Переспотыкавшись через потрёпанные временем и археологами всех оттенков развалины храма, - полукруглая апсида едва угадывалась, - усохшая до одноколейной тропы дорога незаметно отклонилась вправо и высунулась из леса к чудесной в своей пустоте поляне на восточном обрыве. Толик только изготовился раздобреть от счастья, - шанс встретить рассвет, не высовываясь из спальника, даётся не всегда и не каждому, - но тут началось:

- А если ночью ветер? А если ночью холодно? А если лесники снизу костёр заметят?...

- ЁКЛМН!!!, - как бы сказала, окажись тут, чрезвычайно культурная в вопросах выразительно-непечатной речи Рыбасик. Не, ну и в правду: такое счастье самоподкинулось, а все - как сговорились! Что про это вслух думал (отойдя подальше от лагеря, чтобы не травмировать ребёнка) Толик, попадает под категорию "непереводимого итальянского фольклора". Ладно, и это проехали…

* * *

- А где моя буты-ы-ылочка? - вот что Ай-Серез животворящий с непьющими Лёшиками делает! :-)

- Вот тебе твоя "бутылочка". Дальше будешь её сам носить, – мстительный Дэн всегда был оплотом справедливости при распределении алкоголя “на вынос”.

Окутавшая лес ночь и только эпизодически процарапывающаяся сквозь тучи Луна (изгнобила таки полнолуние коварная атмосфера) совсем не была поводом для отказа от фотосессии. Лёшик с Толиком зацепили штативы, увешались фонариками-кофрами и... И... недаром. Соседняя, обитаемая пещера тлела оранжевыми всполохами невидимого костра. В контрасте с густыми чернилами неба и тёплыми огоньками соседней деревушки мистики пейзажу было не занимать. Рассредоточились, припали к окулярам... И тут началось:

- Ну кто вообще пейзаж на цифру снимает? И куда её убогому динамическому диапазону, с плёнкой тягаться? Да как ва-аще можно довольствоваться шестью мегапикскелями? - одарил керменский Бог неожиданно вывалившимися из леса апологетами плёнки с "Минольтой".

Чего им объяснять, что мегапиксель мегапикселю - мегапиксель, что их не шесть, а десять с хвостиком, и чем, кроме цены и невыразительных размеров, отличается крепенький бочонок светосильного широкоугольного объектива от внушительного, но тёмного, как средневековый российский крестьянин, зума... Проходите, проходите товарищи, 5-минутная выдержка заканчивается, а у меня ещё "аццкий" сюжет (см. фото внизу) недокрашен...

Символично, что первая моя за много лет дикарская стоянка была в том месте, где и вправду обитали древние люди. Поэтому когда позже был разложен костер, я поднял свой тост за «первобытное братство»...

(Из воспоминаний Алексея П.)

- Куда именно первобытное "забратство"? - с явным интересом к затяжным подъёмам переспросил Толик.

И только когда Луна подалась во все тяжкие густых облаков, а ставший почти дневным пейзаж нырнул в тёмный омут непроглядных теней, наступила пора укладываться спать.

- Дайте мне корочку хле-еба, - жалобно испросил из темноты Лёшик. - А почему на ней нет "корочки са-ала"? – искренне удивился он секундой позже...

День третий