День нулевой

Ода враждебной технике.

Он не был Мерседесом, но что-то мерседесственное в нём было определённо. Эта “скрытая мерседесственность” неистовствовала в hi-tech линиях корпуса, в элитной тонировке триплексов, в пастельных колерах ковролина, плавно перетекающего в “настенин” и дальше в “потолкин”, в устойчивом аромате порядочного кофе, в белоснежной блузке и нетривиально-парадной прическе молоденькой стюардессы. В проходе могла запросто разминуться пара самых уважаемых в Японии якадзун***. Не говорю уж об анатомичности обширнейших кресел и решительно неприличных расстояниях между ними, позволяющих не только вытягивать длинномерные конечности во всю длину, но и закидывать ногу на ногу, не уподобляясь при этом чингисханскому сотнику, ломающему позвоночник впереди сидящего “врага” коленом. И уж точно не опасаясь тычка в бок от залитого счастливой улыбкой Островского.

*** Просьба не путать "якадзуну" с "якудзой" - японской мафией. "Якадзуна" - титул мастера сумо высшего ранга. Весьма часто наблюдается прямопропорциональная зависимость "титулованности" от массы "борца в подгузнике".

Обозревая окружающий мир с высоты второго этажа, ощущал себя ну как минимум иностранным туристом. И почему до этого самого мгновения я никогда не промышлял о ялтинском рейсе? Ах да, он же “атипично” приходит в Симферополь - только в 11 утра. Этот огромный промежуток времени, с 8 до 11, всегда был самой необходимой на свете вещью. А как же может быть иначе, в контексте Крыма 3 часа - целая вечность! Только привычно-сложные стыковки отпусков и перенос дат отъезда вперед-назад смогли привести нас c Сережкой к гостеприимно распахнутым дверям этого маленького “транспортного рая”.

Провожал по-осеннему холодный дождь. Длинные слёзки водяных струек, мелко дрожа в такт работающего на грани слышимости двигателя, сползали по выпуклости огромных, тонированных в сепию стекол. В темпе дождя салон заполнялся пассажирами. Они, будто зачарованные гармонией капель, замедленно стекали вниз по спинкам кресел, сливались с ними в страстных объятьях и, томно расслабившись, прикрывали глаза.

Где-то за спиной, как сытый довольный кот, урчал невидимый кондиционер. Привстал (ага, вот оно, тут у них явно недоработочка конструкции!!!) и пощелкал аккуратными, легко различимыми на фоне потолка выключателями – индивидуальное освещение работало. Не найдя, к чему бы еще придраться, сладко потянулся (кресло без малейшего скрипа немного изменило форму, оставаясь запредельно удобным) и максимально развел в стороны ноги – ни единого препятствия! Даже растёкшийся по своему креслу Островский, травоядно жующий мятые сливы и плотоядно воспевающий оды смачному куску наличной почерёвки, не касался меня ни локтями, ни коленями!

Голова утопала в мягком подголовнике. Спина просто млела. Пристрастно поерзал седалищем – не мешает ли чего? Ничего. Ну совершенно ничегошеньки! Так, пора завязывать с этой никому не нужной гимнастикой и предаться, наконец, заветному ничегонеделанью.

Путь

Отплыв от “причала”, наш маленький Эдем, высокомерно сторонясь своих более примитивных собратьев, с флагманской неторопливостью покинул автостанцию. Неодобрительно вздрогнув всем “телом”, поймал колдобину давно жаждущего ремонта асфальта. Поморгал оранжевым глазом, отвечая на таращенье успевшего вовремя переключиться светофора. Вывернул на центральную улицу города и получасом позже, наконец-то выбравшись из плотно заставленного многоэтажными коробками домов города, уверенно “зашестидесятикилометрил” в уныло-серо-влажный юго-восток.

2,5 часа “езды”. Кавычки проставлены не случайно – мы все еще в Тирасполе. Уже минут 50, как водители в четыре руки “коллекционируют” коробки с разнолетними коньяками “Квинт” в фирменном магазине, распихивая их во всевозможные отверстия, ящички, щёлки, поддоны и прочие укромные “вместилища”. Глядя на внушительные объемы настоянной на дубовой коре “огненной воды”, прямо на глазах исчезающей в “анти-таможенное никуда”, я еще больше преисполняюсь уважением к “мечте контрабандиста в личине автобуса”. От контрабандистов мысли плавно перетекают к “мафии, которая бессмертна”. Это тоже неспроста - именно в это самое мгновение на голубом экране, под звуки литавр траурного марша, в воды Невы погружается телефонная будка c Розарио Агро. Большим мастером в вопросах нарушения и восстановления герметичности пассажирских самолетов, обучения жён рожать, квалифицированного сноса аварийных домов, разрушения "прайдов каменных хЫщников”, а так же обладателя огромного количества других, не менее полезных для практикующего мафиози, талантов.

Ветер дул с востока. Украинская таможня вышибала непрошеную слезу божественным ароматом разлагающегося аммиака. Там, за жовто-блакитностью таможенных заборов, уже на “незалежной” территории, притаился единственный в округе бесплатный объект коллективного пользования типа “сортир”. При надлежайшей рекламе в Европе, гибкой маркетинговой политике и профессиональной раскрутке слогана “мазохисты усих краин геть до клозету”, предприятие можно было бы запросто сделать платным и доходным. Обоняется, что от турецко-азиатских гостей также отбоя бы не было. Поблизости пришлось бы строить многозвездные гостиницы, подводить пару железнодорожных веток и, конечно же, составлять смету на международный аэропорт. “Платонове” (укр.) было бы переименовано в “Нью-Платонове”... за дальнейшими подробностями украинской реинкарнации сюжета, смело обращайтесь к первоисточнику.

Одесса-мама. Почин почеревки. Нет, это был не “почин”, а “зачистка”, перерастающая в “заточку” и далее в “загрыз” смачно похрустывающими малосольными огурчиками с окончательной полировкой аборигенным пивом “Янтарь свитле”. Несмотря на всё непрекращающуюся морось за окном, жизнь определенно налаживается.

За прохладой стекла - мир, перевернутый вверх ногами: смоляная чернота земли с ярко-желтыми точками электрических лампочек-звезд, перетекающая в пепельные округлости облачных небес. Зеленовато-желтый глаз луны, как одинокий огонек затерянной избушки, нет-нет, да и мелькнет среди призрачных холмов где-то высоко над головой. Меня начинает помаленьку “пробивать” на Крым: в экстремуме нас получится 8 человек, все - завсегдатаи “Чарующего”: один “аутентичный молдаванин” (это я); двое “немцев” с толстыми молдавскими кореньями – Попов и Островский, причем оба - Сергеи Михайловичи; Тарас Шевченко из стольного града-Киева; Женька Ковалевский из Донецка; Вика Овденко и Андрей Мисюк из Симферополя; Сергей Романюк (о, господи, третий Сергей!!!) из Евпатории.

В салоне настолько славная звукоизоляция, что если закрыть глаза, то кажется, будто мы летим на самолете. Какое-то время с удовольствием смакую эту мысль, стараясь припомнить основательно подзабытые ощущения управляемого полёта. Заслушав активные телодвижения по салону, приоткрываю глаза: стюардесса, несмотря на поздний час, разносит бесплатный кофе – сервис, черт возьми. С задних сидений пряно пахнет соленой килькой “прямо с Привоза” и пролитым пивом.

Вымерший до состояния закрытых кафешек Николаев. На перроне влажно поблескивает каплями киевский Автолюкс и “встречный” Ялта–Кишинев. Половина пути позади. Серёга, истово почесывая места потенциального образования “просидней”, отправляется “оттопырить плоский зад” (с) оттопыриватель), а я, бессовестно воспользовавшись тишиной и темнотой, надолго “моргаю”.

День Первый