| |
Ночь, Черная
река, длиной на века...
А.Макаревич
 Почти,
но не совсем был прав Великий Лесли из “Больших гонок” насчет “двух индейцев,
которые под одним одеялом никогда не замерзнут”. – Островский, в забитой
до отказа 4-местке Тараса, запекался, как сдобный пирожок в перегретой
духовке. Плюнув на злобное в своей камышовой многочисленности комарьё,
разделся почти догола. Мы же с Жекой, регулярно просыпаясь с целью поудобнее
извернуться среди колючих камней, всю ночь прокутались в поларовые костюмы
и спальники, казавшиеся спросонок безобразно тонкими. Резюме:
“индейцев” под одеялом должно быть трое!
7.30 Прислушавшись к ощущениям
“внутре” решил, что могучий организм с первой порцией чернореченско-зеленой
воды совладал, и собрался бесстрашно “приложиться” по второму разу. Но
не всё происходит так быстро, как хочется - по выходу из палатки, первым
делом “приложился” к выступающему из под угла палатки коварному корню,
заботливо дополненному низко растущей толстой веткой. События происходят
с неудовимой скоростью - спотыкаешься о корень и в то же мгновение выполняешь
звонкий ТУК о ветку. Последнее, кстати, спасает от падения в воду (тщательно
спланированного деревом-террористом). Все еще почесывая одной рукой -
большой палец на ноге, а другой – саднящий лоб, слышу: 
-
Представляешь, расстегиваю полог, открываю глаза... а под ногами - РЕКА!!!
- Сережка Романюк с Викой ночуют в самой “экстремальной” палатке – от
них до воды набегает не более полуметра.
9.30 Как попало покидав всё
в рюкзаки (“некоторым”, по меньшей мере, разбирать их предстоит уже дома)
выцарапались на тропу и через каких-то 10 минут хода вышли на хорошо знакомое
место, прозванное “Воротами”. Это, быть может, самое зрелищное место Черноречки.
Начинается всё высокой, почти
правильно конической скалой-отторженцем на левом (все еще орог.) берегу
реки. Прямо за этой скалой река уподобляется трассе Формулы-1 и закладывает
крутой вираж, градусов, наверное, на все 270, огибая высокий и очень узкий
отрог, вонзающийся в каньон с правого борта. Обогнув отрог, река отпрыгивает
обратно, делет разворот еще на 180 градусов, в считанные метры вспенивается
порогами от берега до берега и, сузившись метров до 4, протискивается
между двумя грандиозными стенами-прижимами. Эта “узость” не преодолевается
“низом” ни по левому, ни по правому борту, что орографически, что нет.
Прямо перед этим, магическим
местом, откуда уходить не хочется, сколько бы времени здесь не находился,
тропа резко забирает вверх, поднимаясь над рекой метров, наверное, на
70-80. Выбравшись на вершину прижима правого берега, тропа теряется в
листве, давая возможность от души погулять по кромке обрыва, каждые 20
шагов отыскивая место еще более красивое, чем то, где ты смотрел вниз
тридцатью секундами ранее.
 Плюнув
от всей души на график движения, уж оттянулись, так оттянулись. Точнее,
растянулись. Во весь рост. На серых камнях, испятнанных черным и оранжевым
лишайником. И посвесились с обрывов. Надолго. Блаженство для блаженных
- под нами расстилалась объемная карта Черноречки, почти аэрофотоснимок.
Ради этого стоит жить. Только нужно не забывать, что люди не летают (по
меньшей мере по горизонтали). Особенно это актуально, когда прицеливаешься
вниз через 20мм оптику - кажется, что до среза обрыва еще минимум метра
четыре, отнимаешь фотоаппарат от глаз – ку-ку, а стоишь-то ты уже почти
в “точке невозвращения”. Ну-ка, быстренько делаем шаг-другой назад...
10.35 Cпустились с “Ворот”.
Можете считать это “забегаловкой” номер 6. Есть там одно милое местечко:
высока ступенька, стартующая у подножья слишком уж шаткого для подстраховки
деревца, растущего на полочке над обрывом, да еще под небольшим навесиком.
 Там
с рюкзаком корячиться ой-как невесело - приходится разворачиваться спиной
к обрывистой пустоте, осторожно “очетверенчиваться” и очень аккуратно
сползать вниз на трении, ощупывая носками ботинок, во что бы упереться.
Полочка узкая, неудобная,
вдвоем не разминуться, друг-другу не помочь, в общем, там каждый сам за
себя. Так и тянет рюком случайно оттолкнуться и сверзиться в пенные перекаты.
Возрадовавшись, что преодолён и этот коварный рубеж, попытался пофотоохотиться
на неизвестно откуда выползшего богомола, но он, отпозировав Сережке Романюку,
ушелестел на своих зубастых ногах из пределов досягаемости. Наверное,
я слишком страшно дышал.
11.00 Буквально с кровью
оторвались от системы микро-водопадиков, изведя при этом добрую толику
пленки и пару-другую мегабайт флэшки. Тут бы задержаться на пару часиков,
медленно и размеренно прошествовать вдоль речки назад, до “Ворот”, искупаться
разок-другой. Но времени у нас нет - все резервы подточил вчерашний переход.
Надо будет занести в “ту-ду лист” медленное и размеренное колечко вокруг
Черноречки, может быть, даже без рюкзаков – низом и верхом. Хороший каньон,
“правильный”, после едва-едва не состоявшейся ночевки “змейкой” прямо
на тропе уважения к нему ой-как прибавилось!
11.45 Неглубокий грот у основания
Кизил-Каи. Красная скала – первое место, после которого достаточно широкое
русло Черной реки действительно становится Чернореченским каньоном. Небольшой
прижимчик, перерастающий в 50-сантиметровый навес над рекой. Делая шаг
в густую траву, под навес, чувствую с трудом переносимую боль в голени.
Одергиваю ногу и шарахаюсь назад, залепляя Островскому рюкзаком по лицу.
В 15 см ниже колена маленькая круглая ранка из которой обильно течёт кровь.
Голень болит ужасно, вокруг вспухает и краснеет кожа. Первая мысль – змея.
В темноте навеса шевеления не видно. Осторожно раздвинув траву палкой,
обнаруживаю еще один низкий каменный карнизик с острым иззубренным краем.
Слава богу!
 Бросаем
рюкзаки и всё-таки идем прогуляться вдоль берега – недолго, всего минут
на 20. Не сделать этого мы просто не можем - сидим на камнях, слушая воду
и чувствуя, как медленно наступает завершение очередного совместного хаджа.
Заканчивается, чтобы начаться вновь. Потому, что еще даже не успев расстаться,
мы уже стали скучать друг по другу, мечтая о новой встрече. И рюкзаки
уже не в тягость, и до асфальта/автобуса остаётся совсем-совсем немного
шагов, но пока мы еще здесь, во всё еще скалистой Черноречке, наше свидание
с Крымом не окончено. Десять коротких-нескончаемых дней. Целых десять.
Или “всего лишь” десять? Девять ночей усталого забытья, незримо связывающих
пролетевшие дни в единое целое. Как бы там ни было раньше, но сейчас,
по-моему, каждый по мере сил старался предельно растянуть последние мгновения
Единства.
12.10 Тропа выныривает на
огромную поляну. Деревянные столы под шиферными крышами. Ящики для мусора.
Настолько набитая грунтовка, что в первое мгновение с непривычки кажется
асфальтом. Почти цивилизация. В процессе топтания лесной дороги присваиваются
новые звания: Тарас посвящается в “Изыскатели
Забегаловок”, Женька в “Бета-тестеры
Забегаловок”, я – в “Апробаторы
Забегаловок”. Да будет так!
 12.26
Асфальт. На фоне слоистой Кизил-Каи - полосатый шлагбаум. Пятерка табличек
“Ничего нельзя” с разной степенью угроз. Штраф за нарушение санитарно-водозаборного
режима Севастополя - 150 гривен, как и пару лет назад. Делаю последнее
фото и пакую камеру в рюкзак. Еще одна точка над “i” поставлена. Переходим
мост через Чёрную, формируем две группы по 4 человека и быстрой поступью
шагаем по холмам на юго-запад, к Широкому, оборачивающемуся узкими лентами
домов вокруг тонкой нитки шоссе. Попов изводит Тараса и Жеку вопросами
по законодательству Украины. Островский пытается провести параллели с
законодательством Германии. Мне остается только скучковаться с законодательно-индифферентными
Андрюшкой-Викой-Сережкой Романюком и немного приотстать, чтобы знойная
юридическая полемика не застила окружающего ландшафта.
Остановка. Россыпь бабушек
с сумками – добрый знак. Едва было затопорщившиеся усы Попова (нормальная
реакция на потенциальную близость парного молока) вновь безвольно опадают
– из-за поворота высовывается плоское рыло автобуса. Взгляд на часы -
времени на посмотреть с Байдар на форосскую церковь у нас нет. Решено
- едем прямо в Севастополь. К вящему интересу толпы, прямо в автобусе
перебираем рюкзаки, – отдаем примус, продукты, всякие бесполезные для
нас, но актуальные для продолжающих “пешеходить” мелочи.
Орлиное. Быстро, слишком
быстро. Наспех обнимаемся, рукопожимаемся, по-плечам-похлопываемся и провожаем
завистливыми глазами взгромождающиеся на плечи рюкзаки. Их ждут просторы
Байдар, Ат-Баша, Ай-Петри. Нас - тошнотворный дух изолирующего противогаза
- перегретого салона, Сева совокупный с сотней Поль, короткая цепочка
пересадок, последнее пиво - дорога домой.  Интересно,
кто-нибудь из оставшихся завидует нам так же, как и мы им? Кто знает...
14.00 5-й километр. Следует
читать “Медоборы”. Как наш Лёха-Негрометеоцентр, в Торонто без медоборных
сладостей обходится – ума не приложу. Трубочки с заварным кремом*2 + пиво
= Жека. Торт-Медовик*2 + пиво = Островский. Эклеры *2 + пиво = сами знаете
кто. Кто они? Извращенцы? Эстеты? Или то и другое в одном флаконе, как
и положено нормальным, то есть оголодавшим по цивилизации, турюгам?
Прелюдия:
14.50 Автовокзал. Те же, несколько обескураженные отсутствием билетов
на транспорт, следующий в Ялту-Алушту-Симф по южному берегу. Прощание
с горами отменяется.
17.30 Симферополь. Ларек
с чипсами и пироженками, рядом - книжный. Три грязных и небритых крыманьяка
под рюкзаками исследуют перечень карт и прочую "литературщину".
Людия:
- Здравствуйте, предъявите,
пожалуйста ваши документы...
17.35. “Супротив действующего
законодательства” изъяты паспорта и мы подозрительно вежливо приглашены
проследовать в отделение. Походя ловлю на себе ехидные взгляды водителей
такси, которым мы только что отказали в “законном изъятии” наших денег.
Не дождетесь!
Многолюдия (в отделении) :
-
Когда у Вас отправление поезда?
- Через четыре часа.
Таким образом, первый раунд “состязаний” заканчивается со счетом 1:0 в
нашу пользу – быстрое и добровольное изъятие энных сумм на "поддержание
благосостояния личного состава привокзального отделения милиции"
отменяется. Наступает досмотр с пристрастием. После тщательного изучения
документов и минимум двухразового пересчета таможенных штампов, выдвигается
недвусмысленное предложение “Предъявить наши деньги”. Простите, случайно
оговорился, звучало это как
-
Вы туристы, ходите по лесам, у вас обязательно должны быть с собой разные...
"большие ножи".
Тут начинается цирк. Женька
представляется по всей форме, предъявляет удостоверение юриста , отказывается
разбирать рюкзак самостоятельно и требует “для соблюдения законности при
досмотре личных вещей” пригласить понятых. Ответный удар “империи” следует
незамедлительно (всегда приятно иметь дело с профессионалами):
-
Напишите заявление-протест на досмотр и подпишите бумагу на вызов понятых.
(Следом пространно объясняется, насколько нам станет после этого хуже).
Женька совершенно спокоен.
- Это нужно вам, а не нам, приглашайте понятых
и сами досматривайте рюкзаки.
-
А Вы (листание паспорта) Евгений...
Владимирович, своих молдавских друзей уважаете? Или быть может Вы хотите,
чтобы они все-таки опоздали на поезд? Следует цитирование
соответствующих пунктов законодательства о возможности задержания на срок
до... за перевозку... за ношение... за применение...
Женька заверяет представителей
власти в своей лояльности к жителям сопредельного государства, достаточном
количестве времени для мирного выяснения всех обстоятельств дела и аккуратно,
но достаточно нахально начинает “крутить руки”:
-
...а почему именно ножи? Табуретка или молоток, между прочим, тоже "конструктивно
предназначены" для причинения "телу" повреждений!***
*** И,
следовательно, надо немедля арестовывать ее носителя - как можно с "опаснейшей
военной табуреткой" по улице передвигаться? (дополнение
Gene)
-
Тут вы (подчеркнуто вежливо,
с налетом ехидства)
Евгений...
Владимирович, ошибаетесь,
табуретка СТАНЕТ холодным оружием только после того, как вы ею кого-нибудь
убьете...
Стражам вокзального спокойствия
еще повезло, что попали они на Женьку, а не на Тараса. Вот то бы был настоящий
вестерн. А пока начинается нудная, за уши притянутая лекция о возрастающей
в летнее время приезжей преступности,
разгуле бандитизма в крымских лесах,
в общем “предъявляйте деньги добровольно и с песней” или “добро пожаловать
в реальный мир” ...до выяснения.
Жека, не делая лишних телодвижений,
демонстративно рассматривает агитационно-пропагандистские щиты на стенах
заведения. Знаю чего он тянет, еще прошлой весной видел - микро-финочку
с кнопкой-фиксатором, явно изготовленную в “местах не столь отдаленных”.
Не столько страшно само оружие, в нем тоже от силы сантиметров пять, сколько
криминальные корни. Не хочется Жеке ножика показывать, совсем не хочется.
Ок, первый шаг к перемирию
- мой: достаю из фотосумки “Victorinox”, тот, что с самым длинным лезвием
в 6 см, молча кладу его на стол. По глазам вижу – не катит. Потрошить
рюк неохота аж жуть, немного торможу, пропуская вперед соседей, в надежде
что “швейцарской игрушкой” дело для меня и закончится. Тут же ощущаю,
что моя пауза досмотрщикам не нравится.
Эстафету гладко принимает
Островский, у него немецкий кухонный нож “поинтересней” – длинное нержавеющее
лезвие. Их прикалывает не столько сам нож, сколько узкий чехол, с любовью
склеенный из молочно-белого полистирола. Нож досматривается, проверяется
ногтем, зачехляется и аккуратно укладывается на стол, бок о бок с Victorinox-ом.
По всему видать, это уже не просто так случайные предметы, а потенциальные
вещ. доки. По глазам видим, что улик недостаточно.
 Ладно,
начинаем “сдаваться” добровольно. Не глядя (руки сами помнят где какие
предметы первой необходимости лежат) вытягиваю из-под клапана истрёпанный
чехол, изваянный из двух кусков розовой пенки, обмотанных синей изолентой,
а из него – “наследство” моей покойной бабушки. Ножик, бывший предметом
особого вожделения с самого детства (бабушка им, бывало, и клубнику полола,
и кур обезглавливала, и хлебушек к обеду нарезала). 18 сантиметров грубого
железа, шириной 4 см и толщиной миллиметра полтора, деревянная ручка квадратного
сечения на кустарных заклепках. Чёрное, с бурыми пятнами засохшей... не
угадали, ржавчины и прилипшими застарелыми хлебными крошками лезвие. “Обух”
измят ударами молотка – при необходимости любимая бабушка им еще и кабаньи
ножки/черепушки для холодца рубила.
За столом и вокруг, в серо-мундирных
массах – оживление, тем более что “ножик” точится регулярно и, несмотря
на почтенный возраст, под собственным весом режет листы бумаги “на ять”.
Полированные столы тоже неплохо царапает, кстати. Сюрприз - “оружие персональной
пенсионерки” пакуется в чехол и откладывается вне пределов досягаемости,
на тумбочку с кипой папок за спиной у “следователя”. Мысленно прощаюсь
со старым другом.
-
Почему Вы так долго не хотели показывать этот нож? (излишне
громко на мой вкус)
Я обалдеваю, аж челюсть
отвисла. Следует долгая церемония перекладывания бумаг на столе и безуспешного
дозванивания куда-то. Всё - под пугательные рассказы о вариациях наказаний
на темы ношения "оружия пониженной температуры". Вдруг от меня
неожиданно отстают.
-
А что же, все-таки, у вас, молодой человек?
Разъезжается ехидная улыбка
от уха до уха, и Женька нарочито медленно извлекает из бокового кармана
рюкзака... пилочку/кусачки для ногтей, в комплекте которой значится целых
1,5 сантиметра “опаснейшего для жизни” лезвия. Прямо нутром ощущается
с трудом подавляемая ненависть “по ту сторону стола”.
-
Это... всё??? (обиженно)
Невинными глазками - хлоп-хлоп-хлоп...
-
Всё!!!
Туше. В рюкзаки никому лезть
уже не хочется (да “никто”, в смысле нас, и не настаивает особенно). В
назидание и во устрашение проводится краткий ликбез о ножах: “вампирах”
и “оборотнях”, заточках и финках, глубоких кровостоках и “кишкорезах”,
гардах и кастетах. Возвращаются все изятые орудия туристо-защиты (слава
Богу, бабушкина реликвия тоже), раздаются паспорта и парой минут позже
мы “на воле с чистой совестью”.
Постлюдия:
18.15 Назло всем возвращаемся
в вокзал и досматриваем карты. Вящее удивление продавщицы:
- Вас так быстро отпустили?
Всё еще преисполненный боевого духа, Женька отгоняет оживившихся-было
таксистов, процеживая сквозь зубы:
-
Мы ходим только пешком!”
Хотевшие нас “ехать” ответствуют
ему вполне квалифицированно:
-
Идите-идите... турЫсты... пока дойдете... вас еще 5 раз... досмотрят!!!
(читать “поимеют”).
Так. "Каждому
– типун на язык, берем плоскогубцы, вытягиваем за типун, и - отрезаем
вместе с языком! " – именно так нас учил Великий Попов.
 20.30
Незаметно пролетели краткие мгновения знакомства с пловом/лагманом и четыре
с половиной пары пива. И вот уже отобнимавшийся и в очередной раз отцелованный
Женька машет нам из темноты вагонного проема, который медленно-медленно
отползает от пустеющего перрона. В этот раз настала моя очередь провожать
его домой. Захлестнула знакомая грусть - я слишком хорошо помнил, как
тяжело мне уезжалось от только-только познанных “донецких крыманьяков”.
Я еще успел прокричать привет Славику и обеим Ленкам. В блокноте еще оставалось
много свободного места, но я каким-то образом знал, что этим, только-только
скрывшимся за изгибом железного пути вагоном, Крым закончился. Чувствуя,
что оставшимся страницам уже не родиться, даже не стал традиционно подчеркивать
последнюю запись и писать мое любимое “ВСЁ”.
* * *
Cпасибки огромадные Виктории
Овденко за фотографии, придавшие "Черепашкам" непривычную документальность,
а Евгению Ковалевскому и Сергею Романюку - за внимательное изучение
черновика сего докУмента и непримиримость к неточностям состоявшегося
"склеротомана".
Отдельная благодарность Вячеславу
Нестерову за посвящение в миры Blackmore’s Nights
и
Loreena McKennit, под саги которых все это,
в большинстве своем, было написано.
“Пре-альфа” закончена 24.01.2004
в 11.56
Последний Enter в “бете для очевидцев” поставлен 16.02.2004 в 1.12
Сборка ХТМЛ-а завершена 14.03.2004 в 21.10
Точки над "i" расставлены ...
Вернуться
на главную страницу
|
