День четвертый.
Где "залетают" орлы.
Кривуля пешеходной части
|
|
|
- Слушай, наша баранина неплохо сохранилась в речке! - Если тебя засунуть в... ледо-Узень на целый день, ты бы и сам "неплохо сохранился"... - И тебе доброе утро, дорогой. Ранние птахи - Жилет с Футболкой, не сговариваясь, решают не бриться и не умываться – надо помаленьку привыкать (в смысле грязи) к походу. Непристойная Футболка вновь вооружается пилой и всей полусотней закалённых зубьев одновременно вгрызается в ближайшее сухое дерево. Обширнейший приступает к изучению загадочного сонф-а. Надписи на пластиковой коробочке гласят: RASBHARY SONF MIX Betal nuts,
Fennel seeds, Coriender seeds, Вот вам и безобидные с виду катышки... не, ну тогда понятно, почему в Большом каньоне никого, кроме них, вчера не было... - Это всё - СОНФ! (с) Штаники Цвета Индиго, не показываясь из палатки. - Ну-ка гляньте, там, внизу, на баночке, нет надписи мелкими буквочками "СОНФ повышенной проходимости?". Мощный храп экспоненциально затихает, из палатки выныривают непослушные вихры Жёлтых Смайликов: - И хто сегодня понесёт мой рюкзак??? 8.20 Замочив в жидком супе бублы пополам с копченой колбасой, они отзавтракали и затеяли упаковашки на скорость. На каком-то бессчётном погружении в Толстяка Цвета Хаки Обширнейший Жилет вдруг обнаружил пару незнакомых предметов. Он выбрался из туго набитых недр и перевёл свой всё ещё озабоченный взгляд на... Стоптанные Сало-Моны. За худощавыми плечами, обтянутыми полосатой безрукавкой, возвышалось длинный тубус штурмового рюкзака цвета Аметистовой Ночи. - Идём???!!! - то ли приказали, то ли осведомились Сало-Моны, преувеличенно нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Что по Обширнейшему, в интонациях чувствуется больше первого, чем второго. - Не встретил вас утром на Серебряном, решил поискать у Каньона. И вообще, какая разница, где встречаться – километром больше, километром меньше... * * * 9.15 Спруты-торговцы вином нахлынули, грянулись о твердокаменное желание "ходить" и утянули свои цепкие щупальца обратно, за пирамиды бочонков и шеренги бутылок. Унылый лесник, заметив выходящих ИЗ каньона, зачехлил перетянутую колечком чёрной изоленты ручку и демонстративно отвернулся. На наскоро сколоченном фанерном транспаранте у Ресторана был обнародован прейскурант "нетрадиционных услуг" Лесной Охороны: Установка
палатки - 10 грн. Чуть ниже значилась корявая приписка мелом: Фото с кабаном - 0.5 грн. - Не желаете с кабанчиком сфотографироваться? – уточнила прилагающаяся к чучелу бизнес-вумэн. - Кабанчики у нас всегда с собой! – сообщил ей по секрету Обширнейший, нежно поглаживая животик.
- Не слишком ли быстро мы идём? – думали, утирая трудовой пот, Жёлтые Смайлики, подотставшие на добрую сотнягу размашистых сало-моновых шагов. Серебряные Струи водокапали исправно. Так уж повелось - подавляющее большинство водопадов в Крыму, хоть и пребывают летом в коматозном состоянии, но дыхание и сердцебиение у "пациентов" стабильное. Сложнее с Учан-Су, йогом-патриархом крымского водопадения - как чуть потеплело, сразу шасть в транс до глубокой осени, даже выделительные системы отключать приловчился… искусник. На кудрявой верхушке погружённого в нелегкое дело поддержания собственного имиджа водопада радужно переливались капельки трудового пота. Не выдерживая борьбы с земным тяготением, они медленно и чинно сползали сначала по морщинистым залысинам высокого чела, а затем по резко очерченным тенями скулам скалистого грота. Рождая с дюжину ниспадающих до земли серебристо-седых прядей, водопад обретал облик сладко позёвывающей беззубым ртом старушонки, неторопливо причесывающейся поутру. Из-за деревьев с шумом и гамом выдвинулись самоваристые пирожковцы. Обширнейший Жилет, водопадный вуайерист - геронтофил со стажем, вдруг застеснялся подглядывания за утренним туалетом пожилой дамы и заторопился с установкой штатива. Штаники Цвета Индиго ловили объективом солнечных зайчиков, запутавшихся в юрких седых прядках. Жёлтые Смайлики дематериализовались в звенящей весенней капелью тьме грота – гланды проверить подрядились, что ли? Застоявшиеся Стоптанные Сало-Моны нетерпеливо прядали широкими языками из толстенной рипстоп-кордуры: - Идем! Ну идём же!!! - трепетало каждое колечко толстых плетёных шнурков. 10.15 Обогнув слева идеально ровный круг рукотворного садка для форели, Сало-Моны, ни на секунду не замедляясь, перепрыгнули речуху, вытекающую их широкой приземистой щели, зажатой меж толстых, цвета переваренной сгущенки, слойчатых плит: - Довольно большая пещера, но осмотреть её... мы не успеваем! - Не больно то и хотелось! – расплылся в улыбке Обширнейший. Размерчик "портала" был явно вне его весовой категории. Помните, как Медведь собирался погостить в Теремке, точнее сказать, запогостить Теремок? "Да я уж где-нибудь... Да я уж как-нибудь"... Хрясь! - и Теремок уже на погосте, причём сразу с памятником из груды кирпича и соломы. Это - в лучшем раскладе. В худшем был другой медведь, густо сдобренный изнутри мёдом, а снаружи - забитый в "слишком узкую" нору Братца Кролика… -
Пятачок, у тебя есть… ружьё? 10.25 Короткий крутой подъем выводит их к подножью Сары-Каи. Жёлтые Смайлики, не снимая рюкзака плюхаются на придорожную глыбу и начинают делать вид, что это не для восстановления сбоящего дыхания, а для наболее удобного обзора окрестностей. Добротная грунтовка, усыпанная крупным белым щебнем, спешит погрузиться в тень букового леса.
Двадцать пять минут "короткой" стоптанно-сало-моновой тропки за спиной, точнее, под ногами. Толстяк Цвета Хаки, мерно покачиваясь, взъезжает вверх по склону. На спине у Жилета становится невыносимо жарко. Ощущение влаги, обильно растекающейся в низу живота, вгоняет Толстяка в глубокое смущение перед следующим за ним по пятам Элитно-Спортивным. Вот интересно, - шипит он себе под клапан, брезгливо стряхивая на землю солёные капельки, - чей это "энурез", мой или Обширнейшего? Ну ты смотри, всё капает и капает! Прямо субэкваториальные леса, а не причерноморье! - А у этой тропы привалы бывают? - интересуются у леса Жёлтые Смайлики. Жилет тем временем всё полз вверх и вверх, с каждым восходящим шагом ещё сильнее пригибаясь вперед и обретая всё более тёмный оттенок. Феномен начинал распространяться на широких прорезях подмышек и растекался как по спине в мелкую дырочку, так и по сложной системе многослойных карманов живота. Организм вконец отчаялся отдохнуть сидя и приноровился отдыхать прямо на марше. Наконец-то получилось абстрагироваться от навалившейся на плечи реальности и ощутить себя парой направляемых сбившимся с курса автопилотом ног. Левой... правой... левой... правой... - Всё, всё, что выпито непосильным трудом, всё же погибло! Клянусь вам, честное благородное слово! Два "Живчика" с эхинацеей отечественных, две рюмки "Матрицы" импортных, воды каньонной три... литра! И они еще борются за звание группы образцовых туристов! - адаптированный к сало-моньей реальности Copyright С.С. Шпака, корифея отечественного зуболечения. 11.10 Пересыпанный сухими листьями хаос тел и рюкзаков на обочине. Судорожные глотки из стремительно пустеющих бутылок. Конца-края "интересной" тропы не видать. Да какой там "край", тут бы горизонтальности метрик - другой отловить. - Сало-Моны, наверное, куда-то сильно опаздывают! (с) Жёлтые Смайлики. Проходит пятиминутное мгновение покоя. Обширнейший лёжа впрягается в неприятно холодящего спину Толстяка Цвета Хаки (вот она, недоработочка киевского производителя, - вместо сеточки - простой кусок мягкой ткани) и предпринимает попытку встать. Положение на четвереньках кажется настолько удобным для продолжения движения, что он делает несколько неуверенных "шагов". Штаники Цвета Индиго одобрительно кивают и нехотя тянутся к привалившемуся к дереву Элитно-Спортивному. Заметив это движение, Желтые Смайлики проникаются несовершенством Вселенной и жалобно подвывают: - Не-е-е-ет!!! - Да-а-а-а!!! - в точности копируя интонации, Непристойная Футболка рывком поднимается на ноги. Вдалеке дразнится, мелькая между деревьями, Аметистовая Ночь. Справа показывается скалистая стеночка - метров 5, наверное. Овраг, вдоль левого борта которого они восходят, мелеет и начинает медленно отклоняться вправо, всё теснее прижимаясь к этой самой стенке. 11.22 Простите, но вокруг уже яйла! Пусть все еще заросшая густыми буками и идущая на подъем, но - яйла! Появляются полянки, травка и люди: большая группа "туриков" как раз вьючится, освобождая редко поросшую дикой грушей пустошь для новоявленных восходжденцев. Пухлые "жокеи" сыпятся внавал под морщинистые стволы пожилых дичек и "лошадки" наконец вздыхают свободно. Не дав отдышаться, Стоптанные Сало-Моны берут их под виртуальные уздцы и волокут к плотному скоплению буков, оконтуривающих луговину слева.
Разложив на солнышке насквозь вымокший жилет, Обширнейший корпел над влажным блокнотом – буквы расползались, приходилось обводить их снова и снова. Хитро ухмыляющиеся Стоптанные Сало-Моны расшнуровались и тихонечко сидели в сторонке, делая вид, что к окружающей Жилета влажности ни малейшего отношения не имеют. - В общем... я немного ошибся. Это тропа на Ат-Баш, а вот та - на Бедене-Кыр. К Чайному домику нам придется возвращаться, но тут недалеко - километра три... Жёлтые Смайлики в ответ тяжко взыхают. Судя по богатству обертонов и смысловых оттенков этого коллективного выдоха, они не одиноки. 12.00 Качественно разбитая грунтовка весело бежит по густому лесу. Обводнение выше номинального, стойкий запах грибниц и рыхлые развалы почти чёрных листьев, мерзко липнущих к обуви и голеням. Розовые сферы молоденьких сыроег и зонтики чего-то "условно съедобного". Или условно-поганого, это глазами какого справочника на них смотреть. Заросли диких яблонь, усыпанные яблочками размером чуть больше ногтя большого пальца. Глубокие конусообразные воронки, разбросанные по обеим сторонам каменисто-жёлтой ленты, делают лес театром старых артиллерийских баталий. Меж стволов и на солнечных прогалинах громоздятся острия коричневых, сточенных водой "коренных зубьев". Обширнейший усиленно вращает головой по сторонам: - Я думал, что карры - исключительная прерогатива Караби и Чатыр-Дага, а тут на тебе... Не снижая темпа, он широко шагает в мокрую траву и двигается в сторону розово-красных ягод, усыпающих плотный невысокий кустик. Следом, как по команде, чухают все остальные - возможности почавкать спелым барбарисом группа не упускает. 12.10 Лес отступает, они выходят на дорогу Чайный Домик - Бедене-Кыр. В кустах поодаль что-то неуклюже ворочается. Шумное звериное дыхание. Треск ломаемых веток. Многоногий топот и уж затем - дюжие хрюки-хрюки. Подскакивая, как мячики, на дорогу высыпает стадо нехилых кабанчиков. Да каких - чёрных! Дикие мутанты или на яйле с водой напряжёнка? Нет, домашние - позади гарцует пяток нормальных, вполне себе даже розовых хрюшек. Целеустремленно виляя плотными задочками, самоходная свинина формирует неправильный клин, опускает дырявые пятаки к земле и фундаментальной рысью рыцарского воинства в тяжёлых доспехах движется к дальнему лесочку: хрум, хрум, хрум... 12.45 Плановый передых. Коровки, заливной лужок. Необъятнейшая лужа на пересечении трёх дорог. Преисполнившись чувством собственной заповедности, одну из них переползает зелёно-синяя Крымская жужелица. Стоптанные Сало-Моны щёлкают одноразовой зажигалкой, затягиваются сигареткой и отодвигаются в сторонку - народ повально некурящий. 13.15 Чайный домик. Самоваров и чайников в пределах видимости не видать, но специальный многополочный стеллаж и два подоконника в два слоя уставлены трехлитровыми банками ещё неснятого молока. На широком подворье соседствуют видавший лучшие времена "газик" и сомнительной функциональности трактор. Доброжелательный лесник, окруженный ненавидящими мирных прохожих собаками в количестве трех боевых единиц. Последних явно интересуют гастрономические характеристики ног новоприбывших. Знакомство обходится без "Откуда? Куда? Зачем?" – похоже, лесному стражу всё до лампочки. Зачем пугать потенциальных покупателей?
13.25 Застоявшиеся Стоптанные Сало-Моны вприпрыжку обегают изрезанный морщинами трещин круг древней вертолётной площадки и на всех парах устремляются к лесу. Сзади слышится быстро затухающий окрик лесника: - Ребята, вы куда идете? - На Орлиный Залёт! - Но эта дорога к Большому Каньону! Бормоча что-то малоубедительное о давности лет и прогрессирующем склерозе, Стоптанные Сало-Моны быстренько возвращаются на исходную, к развилке дорог, и ведут покорное сообщество влево, походя кивнув в направлении тропы, ответвляющейся к Партизанской пещере: - Глубокая воронка, сама пещера около 60 метров, ничего интересного, грязь одна - вот тебе и вся экскурсия. Примерно через полчаса хода дорога приводит к приметной развилке на хребтике. Прямо на стыке дорог обособилась триада почтенного вида буков. Левое ответвление пластичной кривулей сбегает вниз, чем дальше, тем сильнее отклоняясь к западу. Правое продолжает полого взбираться на пригорок, не меняя направления на север. - Вообще-то нам здесь вниз, но сейчас - вверх! - Вот бы было удивительно, если вдруг сразу оказалось "вниз" – успевает подумать Обширнейший. Спустившись по склону в деревца погуще, похоронили рюкзаки. По укоризненным глазам без труда читается, что слабость к гульбищам налегке Стоптанные Сало-Моны ни капельки не одобряют, но с целью укрепления духа "коллективизЬма" решают не противиться укоренившимся за два дня традициям. Преодолев, наконец, обширное куполообразное возвышение, дорога двигается по водораздельному хребту, возвышающемуся меж урочища Ховалых и руслом Сары-Узени. Не то, чтобы непрерывный спуск, но "тенденция к понижению" устойчивая, это значит, что обратно им будет исключительно в горку. 14.25 Лес завершается одновременно с дорогой - красивой солнечной поляной. На ней столуются старорежимные палатки-домики, заботливо спеленатые рваным полиэтиленом. Обитателей масса, всех возрастов. Огромное пространство занимают развешенные на просушку спальники, дождевики и прочий нехитрый, но промокаемый хлам. Дымятся немаленькие костры. Узкая, хорошо набитая тропа, покрытая острыми красновато-жёлтыми камешками, ныряет в кусты справа. Просветы заслоняющего перспективы кустарника на дальнем краю поляны манят предвкушением необычного. Остаётся два-три десятка шагов. За кустарником открывается ещё одна небольшая наклонная полянка, покрытая высокой травой. Там и сям проступают удобные для длительных посиделок скальные выходы. Десятью метрами дальше начинается воздушный океан. Обширнейший начинает остро жалеть, что вчера не хватило времени добраться до этого удивительного места. Стоптанные Сало-Моны, еще месяц назад предложившие ночевать и встречаться именно на Орлином залёте, были до обидного правы. Семистами метрами ниже выступа, на котором они стоят, белеют детские кубики домишек Соколиного. Если внимательно поискать, можно заметить игольчатый шпиль мечети и ее черепичную крышу. Да что там, мечеть, - Аромат, Голубинка, Новополье, Куйбышево - все видны как на ладони. Глубокая зелёная долина Коккозки отделяет мощное тело Седам-Каи от массивной наковальни Бойки. Бойка выглядит совсем не так, как с предыдущей смотровой, чувствительно прибавив в суровой неприступности. Обширнейший не может избавиться от чувства, что именно об этом месте вспоминали Стругацкие, когда писали: "C этой высоты лес выглядел как пышная пятнистая пена; как огромная; на вес мир рыхлая губка; как животное. Которое затаилось когда-то в ожидании, а потом заснуло и поросло грубым мохом. Как бесформенная маска, скрывающая лицо, которое никто никогда не видел... " Десятки лесосек и узких грунтовок вились от Соколиного в направлении их широкого насеста и подобравшись повыше, беспомощно увязали в зелёном желе леса. Хотелось распахнуть руки и обнять этот прекрасный мир. - Если бы вы мне заранее отсюда показали, где Соколиное, а где Большой Каньон, я бы заплатил тому приставучему татарину не пять, а десять гривень, только бы он меня довез до Ресторана! - громко провозглашает Непристойная Футболка, впечатлившись пройденным позавчера расстоянием. Справа, за круто ниспадающим ущельем, виднеется еще один, более мощный и высокий выступ Седам-Каи. Именно этим, безымянным зелёным коридором, якобы можно выбраться наверх со стоянки Коккозка, что у реки, на полдороги из Соколиного до Большого Каньона. Надо будет как-нибудь попробовать и такой вариант. Хорошо такие вещи решать мысленно: никуда ходить не надо, провёл ногтем по карте километр - другой - третий, всего и делов. Вот только что-то пить очень хочется. За водой гонцов нет?
Тропа заканчивается внушительным гротом. Подобравшись к краю площадки, Жилет бросает (именно бросает, потому что есть, куда бросать) взгляд вниз и ему моментально перестаёт хотеться претворять в жизнь идею "быстрого" восхождения на Седам-Каю. Тесная, заваленная неслабым буреломом щель слишком уж ретиво проваливается вниз. Слева и справа вплотную подступают непроходимого вида скалы. К левой из них жмётся что-то маловразумительное, больше похожее на побитую городскую дворнягу, чем на уважающую себя тропу. Нижние ветви деревьев и кустарник захватаны руками и изломаны. Подсохшая грязь, хорошо замешанная на прошлогодних листьях, чередуется с длинными следами проскальзываний глубоких протекторов. Теоретически, конечно, всё это выглядит подъемным, да и ходит тут народ достаточно часто, но если двигать сюда из Соколиного сразу по приезду в Крым, то "рюкзак первого дня" за плечами может показаться штукой отвратительной. Спускаться, впрочем, также не особенно тянет. - Хорошо, что все это не у меня! - решает для себя Обширнейший, поспешая за уже почти скрывавшимися в Данильче Ботами. В гроте таится чёрное озеро, занимающее все пространство от стены до стены. Натёчные образования почти отсутствуют, с потолка с завидной регулярностью капает. Приятная, не вызывающая дрожи прохлада дополняется простором, который не давит на голову и не рождает ощущения заточения в подземелье. Хороший, добрый грот. Интересно, как это природе удалось так знатно выровнять плитчатый потолок? Некоторых из современных адептов от строительства не мешало бы отправить сюда на практику. Пока Жилет осматривается, Боты за Полста Гривен осторожно спускаются по скользким камням, ополаскивают лицо и приступают к таинству водозабора. В проникающем сквозь отверстие входа свете ёлочным дождиком вспыхивают длинные росчерки падающих капель. 15.02 Возвращение на полянку было запыханным и потребовало пять полновесных минут. Пришли как раз вовремя: к удовольствию почтеннейшей публики над утесами медленно парят две пары каштаново-белых орлов. Особенно красиво их бесшумный полет смотрится на драматическом фоне клубящегося скорой грозой неба, под многообещающий аккомпанемент взрёвываний далёкого грома. Освещение становится все более эффектным. - Не к добру это, - вздыхает Обширнейший. - Похоже, мы сегодня купаемся, - подслушивают его мысли Штаники Цвета Индиго, на скорую руку формируя вторую группу исследователей Данильчи. Обратно шлось очень быстро. Ветер разъяренной боярыней таскал деревья за лохматые чубы, вытряхивая из карманов зелёных камзолов красиво расправленные конфетные бумажонки листьев. За каких-то десять минут потемнело часа на три, прохлада преступила грань приятного. Жёлтые Смайлики с Ботами за Полста Гривен (откуда только силы нашлись?) ускакали вперёд вместе со Стоптанными Сало-Монами, оставив далеко позади ничего не успевшую сообразить троицу - Непристойную Футболку, Штаники Цвета Индиго и Обширнейшего Жилета. Потеряв надежду догнать передовиков, они еще сбавили обороты, прикидывая, кого первым нагонит подступающая с запада гроза. 15.50 Стоило перенести рюкзаки к перекрёстку, как небо разродилось жиденьким дождиком, который никого не испугал. С трудом поспевая за всё взвинчивающими темп Сало-Монами, Обширнейший не переставал удивляться: - еще нигде в лесах горного Крыма (яйлы не в счет) он не видывал такого обилия пересечений дорог. Каким-то чудом выделяющие из этой жуткой вязанки спагетти нужную "макаронину", Сало-Моны были даром свыше. Доверь группа выбор нужного направления кому-нибудь другому, им потребовались бы как минимум полсуток, чтобы, перебрав все возможные комбинации "неправильных" развилок, добраться до лучше всех спрятанного в безупречно - одинаковых лесах Ай-Дмитрия. Сама Узунджа также была Явлением. По всем канонам гидрографии ей надлежало быть Чёрной, а каньону - Малым Чернореченским. Ан нет, отдельно её озаглавили, и даже собственным каньоном одарили. Размышляя об этом, Обширнейший почти упустил момент усиления дождя. Глухо барабанящие по штормовке капли, лоснящаяся тропа и намеренно шебуршливые попытки Ботов за Полста Гривен развернуть на ходу коллективный полиэтилен вернули его к промозглой действительности. - Да фиг с ним, с этим дождем! - нестройный, но беспощадный хор только-только разошедшихся и жаждущих промокнуть не желал останавливаться. Стоптанные Сало-Моны довольно улыбаются - у них, наконец, появились достойные похвал единомышленники. Поскуливание, плавно переходящее в сопровождаемое вздохами сворачивание коллективного "дождевика". Проскальзывающая пробежка за скрывающимися за поворотом Желтыми Смайликами. Активно отряхивающиеся деревья еще больше разнообразят и без того прикольные в своей осклизлости ощущения под ногами. Чвяк-чвяк-чвяк. У кого как, а у Обширнейшего с влагой уже давно всё в порядке - истресканные кожаные бока Итальянских Пенсионеров при длительных погружениях основательно подтекают. "На пенсию, на пенсию!" - беззлобно бормочет Жилет, пытаясь одновременно избегать и луж и буйных зарослей высокой травы. 16.40 Дождь смилостивился и убрел куда-то в сторону Севастополя. Небо вновь являет теплое солнышко. Заложив крутой S-образный вираж, дорога покидает раздвинувшийся в стороны "высокий" лес и спешит дальше, пересекая редкую заросль бергамота (не путать с бегемотом!) - дикой груши. Стоптанные Сало-Моны объявляют привал, а точнее, одобряют предложение Непристойной Футболки и Жилета подождать отставших. Штаники Цвета Индиго добывают из Элитно-Спортивного вместилища дымно-ароматные палочки копченого сулугуни. Одичавшие груши шарахаются от громкого и продолжительного чавканья. - А может ну его на-афиг, этот каньон? - тянут нараспев Стоптанные Сало-Моны, отделяя острой щепкой толстые "платформы", наросшие за последний переход. - Сейчас бы бутылочку пи-и-ива... Eщё пять минут на дожевать сырок и вновь протекторы упираются в расквашенную дождём дорогу. Совершенно по особенному благоухает отмытый от наслоений пыли лес. Итальянские Пенсионеры всё ещё гадко хлюпают. Ощущение такое, будто мембрана, запустив внутрь добрую порцию влаги, достигла режима насыщения, и теперь, следуя закону Мерфи, исправно удерживает её внутри. Уклон вниз увеличивается. Шагая в ногу с плохо держащими грунт Ботами за Полста Гривен, Жилет начинает мал-помалу терять радужно-предканьонное настроение - Узунджийский каньон явно не по погоде. 17.20 Красивых лужаек для ночевок становится всё больше, вот уже и совсем ровненькое пошло, можно нагонять убежавшую вперёд группу. Много времени для этого не требуется, за поворотом происходит общение "коллективного разума" с пожилым мужичком туристического лика. Он машет рукой сначала в одну сторону, потом чуть правее, но к моменту явления Жилета беседа вступает в стадию "спасибов" и "до-свиданьев". Из леса доносится крикливое детскоголосье, смех. Обширнейший заранее убеждён, что им не туда. Стоптанные Сало-Моны уверенно ведут бригаду вкруг детского "садка", раз за разом отметая предложения установиться на первой подвернувшейся полянке - до родника ещё неблизко. Они идут плотной группой, почти не разговаривая, еще минут десять. Каменный свод родника слева. Рядом - мемориальная плита партизанам. Воды даже не капает – толстая пластиковая труба коричневым, мерно булькающим от сытости удавом уползает в заросли незрелой ежевики.
17.33 Миновав городище, Стоптанные Сало-Моны останавливаются у поверженного великана: начинающийся осьминогим корневищем ствол покоится на низком берегу прямоугольного ставка-озера. - Octopus Dorogus, - профессионально классифицируют чудище Боты за Полста Гривен. Шаткие рыболовецкие мостки в полторы ступни шириной там и здесь вонзаются в прозрачную неподвижность коричнево-зелёных вод. Редкие пучки салатовой осоки и тонких камышей по берегам. Плотина, формирующая противоположный край озера, упирается в заросли чего-то низкорослого с чёрными ягодами, похожего на бузину. Вокруг - непроницаемая стена букового леса. Справа, на холме, видны двухскатные крыши метеостанции, по совместительству исполняющей обязанности лесничества. Туда точно ходить не следует. Только-только вступает в свои права законный перекур, как со стороны шумного юношества выдвигается парламентёр. Приветливые улыбки пропадают впустую - на лице "исполняющего обязанности" значится служебное рвение в перемежку с желанием не уронить собственного достоинства: - Постановление... решением... организация охраняемого лагеря скаутов... находиться посторонним... Запрещено!!! Люди с дороги, присели перевести дух на минуточку, а их сразу – взашей. Прямо так, весь Ай-Димитрий плюс окрестные леса и озера - в частно-собственное владение скаутов? "А ху-ху не хо-хо, бабуленька?!" (с) Василий Шукшин, "До третьих петухов". Кстати, ствол, который они тут в незаконном порядке засиживают, оказывается, оставлен никак не ради отдыха заведомо подозрительных личностей, а исключительно во имя утренних лекций и трейнингов по скалолазанью. Вот так сразу, все жители полусотни четырехместных палаток загружаются на одно единственное бревно 7 метров длины и прослушивают. А то и тренируются. В скалолазаньи. У охваченного служебным рвением "нам-не-товарища" ещё хватает наглости запросить предъявления маршрутного листа. На встречный вопрос Сало-Монов: - А вы кто, лесник? Ея Полномочный Всемогутор обещает, что "ОН" (пренебрежительный кивок в сторону крыш на холме) скоро здесь появится, и вприпрыжку скачет докладываться. Кожаный планшет через плечо и ну просто истинный ординарец, истинный. Ну, уж коль сколько дело дошло до жалоб лесникам, самое время заполнить этот самый "маршрутный лист"... Лесник, конечно же, "куда-то уехал надолго". - ...пить водку по поводу воскресенья - именно так предначертали его местонахождение Стоптанные Сало-Моны. Мистер Неприступность возвращается с подмогой в лице начальника охраны скаут-лагеря. "Генерал" оказался мужиком правильным, хоть и был одет в камуфляж, не буянил и не угрожал, попросил поставить палатки на другом берегу озера и, извинившись за слишком ретивого подчинённого, пригласил набрать воды в лагере. На том и распрощались. * * *
- Эти местные свиньи - они ж худые, как собаки. А вот наши, киевские - те только стоят и едят! К измазанному сажей Обширнейшему подсаживается Непристойная Футболка: - Ну что, по коньячку? Недовольно звякнув, на время позабытый Дедушка Примус падает кучкой ржавого металлолома в покрытую седым конденсатом путаницу трав. Пусть "Чёрный Аист" и не "Суворов", но для горной местности – сойдёт. - Лесник уехал по своим, "лесниковским делам". Привезут упившиеся ДРОВА, - продолжают диалоги с собой Стоптанные, ни на мгновение не прекращая стружить завязавшийся жирок киевского кабанчика, который с завидной скоростью изжёвывается массами. 22.10 Что может быть прекрасней баюкающего шелеста тихого осеннего дождя, не прекращающегося всю долгую ночь? Только надежда, что палатки, купленные всего месяц назад, не протекают. |
