День пятый.
Каньонинг "по Маленькому".

Кривуля пешеходной части

- И-эх, говорила мама, сиди дома... - бормочет любимую заутреннюю Жилет и, стараясь не очень шуметь, начинает расстегивать палатку. В попытках дотянуться до застёжки наружной змейки, кисть погружается в ледяную воду. Он уже совсем готов чертыхнуться, но передумывает и умывается: какой никакой, а всё-ж таки бесплатный сервис. В длинном треугольном тамбуре, где ночуют Толстяк Цвета Хаки, Рожденный в СССР и Элитно-Спортивный, хлюпает. Палатка, как и обещано проклеившим швы "Нова-Тур"-ом, держит осадки исправно, а вот подстеленный под днище полиэтилен из природной непромокаемой вредности высунул наружу острый треугольный язычок и всю ночь лакал падающую с небес водицу, заполняя провисшее брюхо. Именно сюда и подфартило улечься Рожденному.

Темный купол свода трескается, обнажая окислившийся свинец небес, нахлынувший на клубящийся призрачными хлопьями тумана буковый лес. Перед решительным рывком наружу, Обширнейший цепляет ногой широкий ремень Никоши и подтягивает её поближе к выходу - надо же как-то оправдать для себя необходимость раннего подъема. Зябко поёживаясь, Жилет разгибается и ступает босиком в сочную зелень лужка. Между пальцами продавливается жирная черноземная жижа. Где, где ты, доброе утро? Сырая промозглость диффундирует под толстый поларовый костюм, вызывая мелкую дрожь. Чуть пристукивая зубами, Обширнейший выдергивает из чрева палатки мгновенно запотевающую Никошу и размахивая ей на манер поповского кадила, двигается в обход шикарных кустов бузины, к невидимому озеру, просыпаясь.

Тонкая кисея тумана мерно вздыхает над недвижьем  озёрных вод. Белые завитушки кучевых облаков, нанизанные на тончайшие шампуры лучей низко стоящего светила, клубятся в голубых прогалинах неба. Гористый окоем  укрыт серо-синими тучами, но от этого ведь можно легко абстрагироваться - просто смотришь на мир через видоискатель и отсекаешь всё ненужное...

* * *

7.10 К моменту возвращения Обширнейшего Жилета жизнь в лежбище уже бьёт ключом. Непристойная Футболка шлёпает по обрызганным грязью зеленям туда-сюда, терпеливо ожидая закипания Эгоистической Кастрюльки на газовой горелке, снаряжённой не вполне еще  проснувшимися Стоптанными Сало-Монами. Последние, чуть приподнявшись на локте, на три четверти пребывают в своей полутораместной "Татонке" и никак не могут понять, хочется им на свежий воздух, или следует еще немного полениться. Обернувшись на чавканье жилетовых ног, Непристойная Футболка, без особого, впрочем, энтузиазма и уверенности в голосе, предлагает:

- Кофе хочешь?

Кастрюлька устойчиво двигается к закипанию, но Обширнейший деликатно отказывается - куда там делить три сотни грамм воды на троих. Отхлебнув "компенсации" из двухлитровой пластиковой бутылки, он заботливо вытирает влажно поблескивающее тельце Никоши и укладывает её в одноместный спальный номер с золотисто-алой надписью LowePro - греться. С небес снова капает.

- А когда меня начнут кормить? - раздаётся из купола, что слева: проснулись Жёлтые Смайлики.

- От я ща всё брошу... - сварливо скрипит в ответ Жилет, но всё-таки встаёт и идёт к палатке. Примус с готовностью припадает вытянутыми латунной трубочкой губами к черни пластмассовой воронки и с удовольствием причмокивая, жадно глотает прохладную неэтилированную янтарность.

В лесу, за полянкой, на которой приникли к траве палатки, носятся на манер разыскивающих еду муравьёв охотницы на лис из лагеря скаутов. Согбенные под тяжелыми кубами древних приемников, они внимательно прислушиваются к комариному писку наушников, поводя по сторонам суставчатыми удилищами сборных антенн. В процессе охоты едва не отлавливается  "с поличным" наикрупнейший в при-ай-дмитриевских лесах лис: Непристойная Футболка, отлучившаяся в утренне-моционную "засаду":

- Сижу себе потихоньку под кустиком, никого не трогаю, вдруг прямо над ухом, громким шёпотом: "Он где-то зде-е-есь!!!"... <8-0

8.30 Не успели миски принять в себя заправленный мелко нарезанным сыром, фасолью в томате и копченой колбасой супец Галина Бланка, как у поднебесной серости вновь "отошли воды". Хорошо ещё, что палатки остались несобранными. Всепогодные скауты скучились на противоположном конце диагонали пруда, о чем-то кратко посовещавшись, одели рюкзаки и ушли в дождь. Так им, нетерпеливым, и надо.

Через час небеса вновь посветлели. Игнорируя еще падающую сверху воду, они приняли на спины "наездников" и уже проторенной Жилетом тропой месят грязь вокруг озерца. Обогнув озеро, Стоптанные Сало-Моны уверенно выдвигаются на юг.

9.37 Стараясь держаться подальше от опасного уклона в сторону матёрого "аквариума", основательно разлёгшегося посреди дороги, Непристойная Футболка вопрошает Штаники Цвета Индиго:

- Ты давно стирала свои синие...  ???

Не успев набрать воздуха для ответа, Штаники Цвета Индиго поскальзываются. Свежеочищенные о траву белые кроссовки описывают широкие полукружья снизу вверх. Штаники беспомощно взмахивают руками в попытке ухватиться за воздух и, увлекаемые неодолимой инерцией Элитно-Спортивного, со всего маху усаживаются на самую грань воды и "суши".

Громкий ХЛЮП, перерастающий в ЧВЯК.

Непристойная Футболка,  как истый джентльмен и наиболее приближенная боевая единица, бросается поднимать. Сзади вовсю веселятся Обширнейший со Смайликами - обтекающие липкими землистыми ручейками низовья Элитно-Спортивного с трудом отличимы от всецело разделивших его участь Штаников Цвета Индиго.

- Ты это специально под руку сказал!!! - укоризненно заявляют ушибленные с арьегарда Штаники, выстраивая брови перевёрнутым домиком и горстями соскребая с себя элитиную  грязюку.

Непристойная Футболка вяло оправдывается, безуспешно пытаясь удавить в зародыше непослушную улыбку, но в конце концов тоже начинает ржать, попытавшись помыть Штаникам руки водой из неоткрытой бутылки. Вполне насладившийся шоу Обширнейший на всякий случай обходит лужу (и Штаников) по дуге недосягаемого радиуса.

Снова капает мелкий противный дождь, смывая едва проклюнувшиеся почки хорошего настроения. Не жаждущий участи Штаников Цвета Индиго, Обширнейший Жилет сбавляет обороты, пропуская вперёд сначала Непристойную Футболку, о чем-то горячо шепчущуюся с всё еще насупленными Штаниками, а чуть погодя - и Желтых Смайликов, пыхтящих под  неподъемным бременем Ново-Русского.

Продолжается гряземешение. Сложная система полян, поросших насаждениями сосны, выводит к руслу пересохшего ручейка шириной метр-полтора. Стоптанные Сало-Моны устремляются влево, в направлении лесочка, в котором скрывается псевдо-ручеёк. Вчерашние каньонопроходцы, пред очами которых все еще толпятся заполненные несвежей водой ванночки вперемежку с "прикольными" стеночками, все как один бастуют и, вернув нетерпеливца в стаю, делают попытку отправиться в обход, как и положено доподлинным "умелым героям".

А не тут то было. Сало-Моны мигом бракуют направление, предложенное дорогой и ведут по диагонали между руслом ручья и дорогой, оно же – "по азимуту", оно же - по сосновнику. Сосновник удался плотный, спрессованный многолетними битвами за выживание, предлагающий в качестве подлеска россыпь похожих на закарстованность каменюк. Скорость падает вдвое, начинаются петли, змейки, развороты, тягучие проскальзывания средь липких смолистых  стволов и  уклонение от колючих обломков ветвей. Одним словом - Ламбада. Все попытки Стоптанных загнать группу в каньон "где-то здесь" проваливаются с треском и стряхиванием за шиворот капель воды с хвои: слишком уж круто сбегают вниз растрепанные верхушки сосен, сначала до уровня Итальянских Пенсионеров, а затем и вовсе скрываясь с глаз где-то далеко внизу.

Сосны достали. Каждая обнаруженная полянка завершается условно-проходимой, точнее с-трудом-протискиваемой стеной мокрых колючек. Через двадцатиминутку продирабельной приключухи сосны сменяются буками и, наконец, вздыхается свободнее. Тут и тропина объявляется. Хорошая тропина, планово-промаркированная. По ней давненько никто "планово" не хаживал, но это уже мелочи.

Пару участков тропы настолько скользки, что Обширнейшему хочется выломать себе "третью ногу". Кривляющиеся по сторонам буки для этого никак не подходят. С трудом всасывая в себя воздух и пытаясь одновременно поддерживать светскую беседу о Карадаге, Жилет старается не отставать от Стоптанных Сало-Монов. В какое-то неуловимое мгновение он чувствует, что все вокруг неправильно и, воспользовавшись несчётным изворотом тропы, "случайно" отстаёт.

Непристойную Футболку со Штаниками приходится ждать минуты три, еще почти столько же  подтягиваются Желтые Смайлики с Ботами за Полста Гривен. Где-то слева, уже совсем недалеко, бьётся в камнях невидимая Узунджа. В "родной" бригаде спускается привычнее. Пробежавшись вразножку по крутому руслу не значащегося на карте притока, они плотным комом ссыпаются в основное русло.

11.00 Стоптанные Сало-Моны уже сбросили ярмо Аметистовой Ночи и осуществляют поясное омовение организма на противоположном берегу шумной, но не очень широкой, всего метров пять, Узунджи. Окунуть натруженные ножки в ледяную воду чертовски приятно, но бравые Сало-Моны (по глазам видно) уже вновь с трудом сдерживают желание нестись   вперёд. Когда гостеприимную речку покидают Жёлтые Смайлики и Штаники Цвета Индиго а Обширнейший заканчивает шнуровать Итальянских Пенсионеров, выясняется, что Боты за Полста Гривен узунджийским каньоном манкируют. Жилет пребывает по этому поводу в смешанных чувствах - с одной стороны, это сильно ускоряет продвижение вперед и сохраняет  неприкосновенность рюкзаков, но с другой...

- Пиво - это есть хорошо! Возлежащий слева Шурик Яковлев лихо вскрывает вторую банку темного, как гречишный мёд, Гиннеса и, хлебнув пару полноразмерных глотков, с видимой неохотой отрывается от укрытого лазурным полотенцем деревянного шезлонга, направляясь охладиться в бассейне, отделанном по краю небесно-голубым кафелем. Если бы тем летом, в русле Узунджи, кто-то сказал Обширнейшему, что "По ровному" будет писаться в бывшей нигерийской столице – Лагосе... но это уже совсем другая история.

...с другой, он сам был отчасти повинен том, что Большой каньон оказался тяжеловатым испытанием для не совсем подготовленных в первые дни участников. Обширнейший всё ещё медлил, не желая оставлять Боты за Полста Гривен один на один с рюкзаками, помня то чувство незаслуженной покинутости, которое невозможно передать никакими словами: когда-то он точно так же отказался проходить Эмине-Баир-Хосар до зала с Мадонной, осознав, что это уже вне пределов его моральных и физических сил и остался один на один с незнакомой пещерой...

Постепенно мысли потекли по другому руслу: Узунджи. Всё вокруг было другим, но в первую очередь - именно русло. Оно бугрилось единым зализанным монолитом самых разнообразных оттенков: розовым, песочным, варёной сгущенкой, молочно-белым, шоколадным, зелёным, красным, фиолетовым, коричневым... Не мудрено, что пить узунджийскую воду не рекомендуется - слишком уж велика концентрация в ней растворённых минералов.

Жилет присмотрелся повнимательней, а потом колупнул ногтем толстую бугристую корку, покрывающую все вокруг. Ноготь оставил только едва заметную царапину. Камень, один лишь камень... да это огромный, распределённый в пространстве Узунджи сталагмит! - вдруг подумалось Обширнейшему. Он медленно поднялся, перепрыгнул через розово-белую эворзионную заводь, в которой завивалась буйными вихрями зеленоватая вода, сделал ручкой отмокающим в реке Ботам за Полста Гривен и поспешил за прыгающими с камня на камень сотоварищами.

11.55 Стараясь по мере возможности придерживаться прибрежной зелёнки, Обширнейший Жилет медленно, но уверенно нагоняет Жёлтых Смайликов. "Все, что начинается хорошо, заканчивается плохо. Что начинается плохо, заканчивается еще хуже" - поминает он одно из следствий закона Мерфи, выливая из левого Итальянского Пенсионера добрую пол-литру воды. Пенсионер недовольно фыркает и вполголоса матерится по-итальянски. Вокруг уже самый, что ни на есть настоящий, каньон - взбегающие к небу скалистые уступы, покрытые обрывками лиственного леса. Скалолазных навыков пока не требуется, а если очень не хочется мокнуть, то нужно было заранее тренироваться в выполнении "ласточки" на футбольном мяче - для успешного перепрыгивания с одного куполообразного выступа на другой. Бесхозно валяющихся камней в русле пока нет - всё покрывает толстая пористая корка известковых отложений.

12.08 Ага, вот оно... Русло сужается и ущемляется меж двух семиметровых прижимов. Стоптанные Сало-Моны ломят на стену и с некоторым напрягом перебираются за узкую теснину. Жёлтые Смайлики повторяют подвиг, но на полдороги срываются, повисая на руках и преуспевая в зачёрпывании кроссовками. Убедительно. Обширнейший усаживается на разлапистое, покрытое толстой подушкой мха корневище и начинает разуваться – тут  у каждого из них своя дорога. Штаники Цвета Индиго и Непристойная Футболка следуют его примеру.

Вода не просто холодна, она - свежепринесённый с ледника искристый брют, с тем же нежно-соломенным оттенком и миллионом крохотных живых пузырьков. Нет-нет, сама вода, конечно же, совершено прозрачна, золота в нее добавляют своеобразные слоистые отложения на дне,  рождающие мысли о покрытых хорошо выкормленным целлюлитом бёдрах рубенсовских дам, едва колышимых неприметным низовым течением. Такого Обширнейший Жилет в Крыму еще не встречал, но читал, что похожими отложениями знамениты верховья Сары-Узени - речушки, питающей Водопад Серебряных Струй.

Удивительно, вода в Узундже не шумит и не струится, она сыпется и трётся о тонкую наждачку волнистого днища... шурша рисовыми зёрнами в калебасе из высушенной тыквы формы и цвета переспелой груши, как тот, что в руках у музыканта, наигрывающего что-то африканское под навесом напротив...

Под массой Жилета покрытая толстым известковым налётом ветвь хрустит и обламывается. Ударяясь о дно, он рождает звук упавшего камня и катится вниз по течению, вторя затихающим звукам испанских кастаньет. Случайно развернувшиеся голенища шорт синими флагами полощутся в реке. Вода всё выше. Чем-то сие действо сродни погружению в джакузи: каждый волосок на ногах - прибежище воздушной жемчужины, а когда пузырёк отрывается и всплывает к поверхности, ощущение такое, будто по ногам бегают юркие паучки-серебрянки, деловито наполняющие свои подводные купола воздухом. Длинное озерцо финиширует метровым уступом, поросшим ярко-салатовыми водорослями - самое то, чтобы качественно поскользнуться и окунуться с головой.

Какое-то время они весело прыгают по камешкам, постоянно перебираясь с берега на берег - где идти удобнее. Их неизменно сопровождает трехдюймовая труба водозабора, то помогающая преодолевать препятствия, то наоборот, путающаяся под ногами и создающая неприятности на ровном месте.

12.45 Где-то совсем рядом, в точке сопряжения основного русла с левым (орогр) ответвлением каньона, должна находиться пещера Узунджа. Искать ее особого настроя нет, Стоптанные Сало-Моны уводят народные массы вверх по заросшему стройными буками и заваленному замшелыми камнями безводному "аппендиксу". Минут через пятнадцать русло ныряет в глубокую ванну, заваленную обломками веток, на дне замерла в недвижьи  основательно подгнившая бурая жижа. На несколько секунд замешкавшись в неведомых сумрачных глубинах, ложе взвивается в небо пересохшим водопадом, оставляя грандиозную осыпь слева (при желании по ней можно выбраться наверх ;-) и крутой лесистый склон - справа.

Компании для дальнейших исследований не набирается - Стоптанные Сало-Моны  предупреждают, что за "водопадом" начинается труднопроходимое, заваленное огромными глыбами ущелье, посещение которого надо планировать заранее, плюс обязательно иметь в запасе хотя бы полдня для манёвра. Исполнившись силой и желанием если уж не пройти, то достичь, Желтые Смайлики ползут вверх, сначала по скалам, затем по нависающим над руслом водопада древесам. Небо исходит мелкодисперсным, но плотным дождём. Весело машущих сверху Смайликов срочно отзывают. Спускаться по мокрым мхам ущелья оказывается ещё "интересней", чем подниматься вверх. "Быстрое" возвращение к слиянию русел занимает двадцать пять минут.

Материализовавшаяся из каменистого ниоткуда тропинка выводит к красивому голубовато-зелёному озеру, водозабору по совместительству. Оно залегает от скалы до скалы и могло запросто попортить уйму крови, если бы не всё та же шалунья-труба, вдруг самоотверженно решающая послужить загибающимся под ногами мостиком. Ну, те кто полегче, например, Стоптанные Сало-Моны и Непристойная Футболка, этого факта могли и не заметить, а вот Обширнейшему на полдороги вспомнилась детская сказка, где груженый дровами Лапоть преодолевал ручеёк по Соломинке... В данной, конкретной, реальности обходится без жертв.

Над озером потягивающейся кошкой выгибает хребет очередной уступ, предстоит немного лазанья. Не будь дождя, все проходилось бы без вопросов, но сейчас надо впрягаться в переплетение скользких камней и еще более скользких корней. Первыми, на правах руководителя, карабкаются Сало-Моны. За ними, на правах наибольшей массы - Жилет. Его любимая "палочка-выручалочка" остается внизу - для подъёма требуется приложение всех  четырёх конечностей. Помня экзерсисы в Большом каньоне, Штаники Цвета Индиго стараются идти за ним след в след. Снизу их страхует Непристойная Футболка. Бесстрашные Жёлтые Смайлики дорог вообще не выбирают, карабкаясь по тому, что случайно попадается под пальцы. Стартовав последними, Смайлики финишируют практически одновременно с Обширнейшим.

За Жилетом ходить действительно удобно, но надо время от времени вспоминать, что при росте 1.86 он делает один шаг там, где надо быть готовым к полутора. А тут, как раз на этом самом полушаге - идеально гладкая стена, еще и вода по ней сочится. Штаники говорят "ОЙ!" и замирают. Непристойная Футболка делает самоотверженный рывок вверх, свободной рукой формируя недостающую ступеньку. Что-то "атлантическое" в этом движении несомненно есть, а именно - мёртвая неподвижность всех участников процесса. Сложная скульптурная композиция пребывает в неустойчивом, но стабильном равновесии. Стоптанные Сало-Моны давно ускакали вперед, в игру вступают неизменные в своей готовности кому-нибудь помочь Жёлтые Смайлики. Из вело-рюкзачка извлекаются карабин и знакомая верёвка, в несколько привычных движений сплетается грудная обвязка...

Вполне довольный собой, каньон тут же выполаживается, явно усыпляя бдительность. Жизнь  разнообразят только полукруглые навесы, они же квази-водопады с пересохшими или пересыхающими озерцами у подножья, легко преодолеваемые по любому из бортов. Только в одном месте приходится возвращаться назад, чтобы обойти верхом наиболее негостеприимный уступ.

* * *

"Ровненькое" вновь сменяется взлётом. Хорошо всё-таки, что сейчас "сухое" лето, а не "просто весна". Добавьте к изборождённому глубокими промоинами и трещинами крутому уклону высотой метров 20 еще поток воды, и уже будет "ша, никто никуда не идет!". Какое счастье, что каньон сухой. Как жаль, что каньон сухой.

На этом этапе Обширнейший каким-то невероятным образом обгоняет прытких, как ящерка,  Сало-Монов. Ни на секунду не останавливаясь галопирует вверх на всех четверых, пока не добирается до самого верха. Там он делает несколько глубоких вдохов-выдохов, счастливо гикает, браво клацнув байонетом  меняет объектив и, отогнав громким криком Штаники с Футболкой из поля зрения, силится запихать в 90 градусов по диагонали панораму ущелья с удачно вписанными в него Жёлтыми Смайликами. Получается недурственно.

13.30 Уступ следует за уступом, озерцо за озерцом. Непристойная Футболка уже обсуждает с Обширнейшим перспективу пройтись по Узундже полноводной весной. Желание-то, оно, конечно, есть, но вот уверенности, что каньон проходим по большой воде - нет. Да и вообще пока непонятки, что там, выше по течению, происходит.

Лес по стенам разрежается, скал становится всё больше, "каньонистость" растёт на глазах. Под ногами ситуация как раз обратная: по-городскому горизонтальный участок, состоящий из плотно пригнанных друг к другу плит, причем на месте недостающих - глубокие, правильно-прямоугольные озёра. Очередное чудо природы.

Ущелье начинает постепенно терять в высоте. Ещё немного вверх, очередной полуразрушенный навес-уступ, легко преодолеваемый справа. Безводное русло дробится на несколько маленьких притоков, ныряет в редкую рощицу, вновь сливается в одно. Несколько торопливых шагов, глубокая ванна с огромными каменьями у берегов и тут, "на самом интересном месте"... каньон заканчивается. Но как заканчивается!

На первый взгляд – немного сплющенный с боков полуцилиндр с плоским дном. Идеально-отвесные пятнадцатиметровые стены, с подступающим к самым обрывам лесом. В самом низу, у днища – неглубокие, но очень длинные навесы, высотой от полутора до двух метров. В самой середине полуцилиндра - зализанное вешними водами трещина-русло еще одного "виртуального" водопада. Несмотря на ежедневные дожди, здесь совершенно сухо.

13.45 Красив, красив Узунджийский каньончик, слов нет. Его нельзя даже пытаться сравнивать  с Большим - каждый, истинно по-крымски, особенный. Здесь нет внушающих благоговение многосотметровых обрывистых стен, но общий уклон русла во многих местах превосходит Большой и Чернореченский каньоны вместе взятые. Тут не такие глубокие и обводнённые ванны, но тонкие нюансы цвета слагающих русло пород и богатые мхи это полностью компенсируют.

Здесь редки судорожно вцепившихся в зацепы деревья-альпинисты, но густая зелень, укрывающая борта, сквозь которую редко-редко да мелькнет скалистый уступ, создает неповторимое ощущение доброты и исключительной домашнести, чтобы не сказать "прирученности" маленького аккуратного каньончика. Рождающего не просто маловодную Узунджу, но саму Чёрную, безусловно красивейшую реку Крыма.

Нет, не хватает слов, чтобы живописать. Давайте, снова попробуем немного по-другому. Слыхали когда-нибудь произведение "O Fortuna" (внимание, 1.2 Мб .mp3) Карла Орфа? По разности тональностей, приглушенной мелодичности средней части и, главное, могучему финалу - слушаешь и видишь - Узунджу.

- Есть Большой каньон Крыма, а это - Светлый каньон Крыма! (с) Непристойная Футболка.

Только подойдя совсем близко, они обнаруживают еще одно украшение, прямо под несуществующим водопадом: правильно-округлую, напоминающую зернохранилища Баклы природную ёмкость метров двух в поперечнике. На дне  неподвижно зеркалится не просто вода или нефть, а что-то ещё более чёрное, рождающее ощущение бездонного колодца. Только смутные очертания стволов с ободранной корой, предназначенных для экстремальной "эвакуации" из каньона по руслу водопада, указывают на истинную глубину.

Желтые Смайлики прикалываются, изображая из себя "навороченного по самое не можно" скалолаза из тех, что умеют цепляться за скалы зубами, а за неимением других подручных средств расклинивают в трещинах собственные головы. "Отклацав" скалополза, Обширнейший пристально осматривает разноцветные потёки в зализанном духами воды русле водопада. Где поближе, там всё выглядит условно-проходимым, а вот выше...

- Я столько не выпью! (с) Обширнейший Жилет.

Туда, "выше", явно не терпится Смайликам. В конце концов, все идут в обход, а объявившие День Непослушания Смайлики восходят в лоб. "Обход" представляет собой хорошо набитую тропу, время от времени прерывающуюся скальными выходами-ступенями. Минуты через три они почти наверху. "Почти" потому, что не доходя каких-то считанных метров до верха каньона, обнаруживается "сладкая парочка" выступов-смотровушек, не посетить которые не позволяет совесть.

Отдохнувшим и поигравшим в "Титаник" народом единогласно принимается, что променяв "красивость" на экстрим, Смайлики прокололись. Контрольно прогулявшись туда и обратно по срезу каньона и сделав ручкой добровольно лишившим себя этого сладенького кусочка Смайликам, они выстраиваются цепочкой и шагают вверх по заросшему лесом ручью, всего через несколько минут достигая точки его пересечения со старинной знакомой - грунтовкой с Ай-Дмитрия.

14.10 Дальше все уже было хожено перехожено, лес и каменистые лбы основательно подсохли, можно позволить себе болтать, не смотреть под ноги и даже "немножко бегать".

- Мы очень правильно сделали, что пошли в Узунджу без рюкзаков!  (с) Непристойная Футболка.

14.47 Сваленные аккуратным штабелем рюкзаки парятся под украшенным подсыхающими каплями полиэтиленом. Боты за Полста Гривен, вооруженные одними лишь шортами, нежатся в немощных лучах пробившегося сквозь тучи солнышка. Стоптанные Сало-Моны соблазнили Жёлтых Смайликов "глубокими ванночками ниже по течению" и они весело упрыгивают из пределов видимости. В ход идут крекеры, изюм светлых сортов и, конечно же, тёмный шоколад с орешками.

* * *

Рюкзаки один за одним исчезают нависающих над водой ветвях левого берега. Последним скрывается Толстяк Цвета Хаки - Жилет все никак не может оторваться от быстрого чирканья в блокноте. Глянув в последний раз на многоцветные округлости днища, он ставит многоточие и без тени сожаления двигается в сторону леса, будучи  совершенно уверенным, что возвращение сюда не за горами.

Тропа вскарабкивается повыше и двигается параллельно речке, на юго-запад. Мысли приходят и разбегаются, большей частью сваливаясь вниз, в ущелье, в реку, а затем устремляются против течения, лупцуя себя о перекаты и ванны, навесы и трещины, как съехавшая с катушек горбуша на нерест, чтобы умереть в именно той уютной заводи, в которой они родились и выросли...

- Странно, река в Узундже Чёрная, а цвет у нее – жёлтый...  (с) Боты за Полста Гривен.

Из солнечно-салатовых луговин понимаются заострённые металло-черепичные крыши новостроек. Колхозное. Более необитаемого, а точнее, безинфраструктурно-пацанского поселка во всём Крыму, пожалуй, не сыскать. Элитные дома, высокие заборы, навороченные по самые люки BMW-хи у ворот и... ни единого магазина, где можно купить предмет первейшей в походе необходимости - пива!!! Полнейшая автономка, прямо как в Арктике.

16.00 Тропа сменяется грунтовкой, а неподалеку от пионерлагеря тюремного типа "Горный" – свежеобновлённым асфальтом. Перешнуровавшись у КПП (их снова пытаются отогнать подальше от детей охранники, читай, уже традиция) Стоптанные Сало-Моны ведут их в направлении Родниковского. После первого поворота самого взаправдашнего горного серпантина Обширнейший начинает вслух сетовать, что они и дальше не пошли по руслу реки: дорога жмётся к скалам левого борта, а прямо за кубами бетонного ограждения - красивейшее ущелье, крайне неожиданное в мирном горно-холмистом окружении.

Недоступный и неприступный в своей кажущейся близости правый борт являет собой слоистый ступенчатый утес, местами напоминающий лестницу для титанов. Игрушечные бансайчики сосен выдавливают слезы умиления. Стена манит, сладкоголосыми Сиренами зовёт к себе. Желтые Смайлики влачатся не глядя под ноги, отдавая всё внимание скалам. В глазах – сумасшедшинка замершего у закрытой трехлитровой банки валерьянки кота. Раз за разом поднося к глазам двухмегапиксельный HP они скорбно вздыхают и запихивают его обратно, в полосатую сумку на поясе.

- Не умещается, ничего у меня не умещается! - плачутся они Обширнейшему, который сам уже в который раз пытается увековечить окружающее и точно так же разочарованно отводит от глаз Никошу, понимая, что никакая техника не в состоянии передать ни отдельных нюансов этой змейчатой дороги, ни масштабов целого. Снова остаётся надеяться только на глаза и память.

Узкие обочины заполоняют легковые машины и микро-бусики. Из-за поворота выдвигается развилка с грунтовкой, отмеченная большим деревянным щитом "Скельская пещера". Еще десять минут быстрого хода и подрюкзачная часть дня завершается.

16.43 Пара выкрашенных белой эмалью строительных вагончиков. Ровно столько же  уставленных пивом и чипсами киосков. Справа слышится громкий клёкот небольшого генератора. Оттуда же гадостно воняет бензиновым выхлопом, недвусмысленно намекая на правильное направление движения. Для наиболее непонятливых есть и третий намёк - богатая гравийная тропа, щеголяющая бордюром из жёлто-коричневой декоративной плитки.

Распотрошив рюкзаки на предмет теплой одежды, они следуют за уже начавшей исход в подземелье "матрасно-автобусной" группой. Навстречу, путаясь под ногами, двигаются явно неудовлетворённые увиденным "хвосты" предыдущей экскурсии: 

- ...и берут за это по десять гривень с человека... пещерасты !!!

Начало было захватывающим. Протиснувшись в узкое отверстие входа, блакитная лестница (интересно, это, что-ли, действующим законодательством закреплено - лестницы в  крымских пещерах красить в до половины национальный колер?) ломанулась строго вверх, неистово петляя средь много-десятко-тонных глыб монументальнейшего обвала свода. Когда-то, давным-давно, пещера начиналась огромным залом, но лютые ката-и-клизмы его  порушили, уничтожив уникальные многометровые сталактиты, ныне пребывающие в состоянии черепков где-то там, на недоступном простым смертным, дне обвала.

Что же касается самой Скельской... как сказал когда-то не раз уже упоминавшийся на наших страницах алкаш из Долины Привидений,

"Ребяты-ы, там нич-чё красивого нет!!!"

И не надо, не надо оправдываться, рассказывая душещипательных историй о намеренно залитых бетоном лазах в "залы немыслимой красы" с целью сохранения их для "экологически поумневших"  потомков. Это уже было неоднократно слышано и в Мраморной, и в Эмине, которая Баир-Хосар. В реале (для не-спелеологов) наличествует тройка небольших залов, в основном украшенных разрушенными натеками, а те, что не разрушены, настолько закопчены и исписаны "посетителями от вандализма" c девятнадцатого века до наших дней, что даже настоящий цвет пород определить затруднительно, не говоря уже о тонких деталях и фактурах.

В общем, дорогие гости Города-Героя Севастополя и его многоуважаемых окрестностей, если  вы хотите красивых и легкодоступных пещер, не пытайтесь сэкономить на времени, а  отправляйтесь прямиком на Чатыр-Даг. Да, Скельская - самая ближайшая к Севастополю пещера. Да, мы не сомневаемся, что там, совсем глубоко, за шкуродерами и сифонами могут быть сокрыты неслыханные и невиданные красивости. Но в доступной по лестницам части Скельской пещеры любителям настоящих спелео-красот делать почти нечего.

В заключение – буквально пару слов о "почти". Несколько интересных натеков всё-таки имеется: пару внушительных драпировок, на которые можно полюбоваться только очень издали, да вот этот, случайно запримеченный в уголке клыкастый монстр, обливающийся молочно-белыми слезами.

 На всякий случай увековечиваем телефончик: 8-054-24-48-52, Сергей. Вдруг кому захочется посетить экстрим-экскурсию...

18.05 Больше разочарованные, чем осчастливленные, они бредут к рюкзакам по уверенно выигрывающей у пещеры по красоте тропинке. Единственная радость в вечерней жизни - киоск с пивом всё еще фунциклирует. Заправившись нехитрым солодовым счастьем, они следуют за Стоптанными Сало-Монами в сторону от дороги и приметив хорошее, почти чистое кострище, приступают к хозяйственной деятельности. Сводится это в основном к засылке Жёлтых Смайликов и Ботов за Полста Гривен за дровами. Усадив Штаники Цвета Индиго на пенку и обязав свято блюсти от посягательств  "Чернигивське Биле Нефильтрованне", самые самоотверженные мира сего – Непристойная Футболка с Обширнейшим Жилетом добровольно отправляются за водой в Родниковское.

- Родник недалеко, у самого входа в деревню, вы быстро найдете... напутствуют их Стоптанные Сало-Моны.

* * *

Через десять минут, всё те же, но уже "у самого входа в деревню":

- Ты внимательно слушал, где родник?

- Нет, но я ВИДЕЛ, как ты слушал...

За что? Ну за что, спрашивается, Родниковское бессовестно оболгали, обозвав Родниковским? Для затравки Обширнейший с Непристойной Футболкой придирчиво обгуляли все окрестные распадочки. Ноль. Вселенская сушь с элементами японских садов камней. Попытались выведать о роднике у аборигенов, копошившихся на иссушенных в пустыню Гоби огородах. Еще более развесистый ноль. На территории чего-то очень солидного, с теннисным кортом, крытым бассейном и подозрительно за ними наблюдавшим "в-рот-швеллером***" у ворот воду искать не стали. Применив соколинский експириенс, сунулись за калитку-другую поплоше и тут же разжились водицей. Вовремя, кстати, зашли - вода тут нынче по часам выдаётся, причем не просто так, а за денюжку. И это - в прямой видимости от Узунджи и Байдарского водохрана!

*** Ротвейлеров так в Молдове за глаза называют.

18.53 Возвратились они как раз  к разгару костра, в наступающей на пятки тьме. Разъяренный Дедушка Примус ворочался под пологом палатки, грохотал оранжевыми крышками, брюзжал засыпающим Итальянским Пенсионерам о своей систематической ненужности и плевался бензином из неплотно прикрытого "бензобака", имитируя оскорбление до самого кончика глубоко упрятанной в латунный кожух стальной иглы. Этакий непризнанный Кащей Бессмертный, хитростью выведавший механизм огнедышания у перепившего керосина Змея Горыныча.

Посиделок у костра снова не получается. Виной тому скопившаяся за три дня усталость, потенциально тяжёлый день завтра или пресыщение впечатлениями, никто выяснять не стал. Повыскребли грязную посуду травкой-листиками и допив пиво...

- За успешный день!

...разбрелись греть дыханием выстывшие на вечернем холодке палатки.

День шестой