День девятый.
Затерянные в Мирах.
|
|
|
- Семеро одного не ждут, но двоих - ещё как! – детально предвосхищая встречу, Обширнейший Жилет собирался в дорогу. Оба ствола его мысленной двустволки, громко скрипя изгибаемым металлом, всё продолжали и продолжали раздвигаться в стороны: встретить киевлян, прокатиться на катере в... т-с-с, об этом пока ещё мечтать рановато. Давайте, назовём "второй ствол" купить овощей на базаре. Так безопаснее и... гораздо малолюднее. Особенно в свете безрезультатных прошлогодних дебатов по этому самому поводу. Нельзя, никак нельзя спугнуть разбухшую лень Жёлтых Смайликов, изготовившуюся позагорать серьёзно - сколько ж можно рюкзаки туда-сюда таскать! Итак, кто у нас, на-месте-не-сидящих, в активе? Штаники Цвета Индиго фотоаппарат пакуют да Непристойная Футболка принарядилась. Значит, на троих соображаем. Кстати, а почему, если на катер, то обязательно бегом? Обширнейший торопится последним, вполглаза любуясь переливами рассвета в распущенных волосах Штаников Цвета Индиго. Сказочные волосы... совершенно не-походные. Золотые нити, вплетённые в водопад начищенной меди. Будто "спинным мозгом почувствовав" слишком пристальное внимание, обладательница недооценененного сокровища небрежно откинула за плечи ниспадающие вперёд "притоки". Водопад почти удвоился. На этом замечательном месте Жилет споткнулся и едва не нырнул носом в каменья.
Презрев табличку "Только для экипажа" и уж тем более заграничное "Сrew only", разместились на корме, потому что сидеть под крышей в такое замечательное утро - для утомленных Крымом. Всю дорогу Штаники Цвета Индиго разрывались между береговой линией и Непристойной Футболкой. Оставшийся в невостребованно-кормовом одиночестве Обширнейший щурился от бликов солнечной дорожки и тщательно экономил плёнку. * * * Балаклава. Долгое и томительное ожидание, скрашенное виноградом и варёной кукурузой, заканчивается появлением на набережной Чудесной Шляпы, отягощённой "Красной Лисицей*" синего цвета и Вызывающе Чистых Шортов, согбенных тяжким бременем Двух-Пенчатого**. * RedFox ** а каким же ему ещё быть, когда с обоих боков приторочены два пенополиуретановых коврика? Едва выбравшись из Чудесных
объятий Шляпы, Обширнейший развернул Снасти Красноречия, наживил Мормышки
Затерянной-в-Миру Бухты на острые Крючки Визуальных Наслаждений, и через
какую-то минуту-другую заглотившая наживку "добыча" уже направлялась к
стае Морских волков, голодно пощелкивающих зубами у самодельных штурвалов
маломерных плавсредств. Начисто лишенный умения торговаться, Жилет долгое время считал, что Джеральд Даррелл, описывая коммуникативные способности одной из своих латиноамериканских знакомых, "способной вогнать в краску водителя такси, готового за пару медных монет сдать на живодёрню собственную мать", несколько преувеличивал… Нисколечко. Переговоры Чудесной Шляпы заняли секунд тридцать. Дотяни они до полновесной минуты, капитан согласился бы покатать их (за те же деньги) минимум до Фороса, а может статься, и до самой Ялты. - Затерянный мир? Кашлянув сизым дымом, проснулся двигатель, крутобокая белая ладья выскользнула из плотно упакованной обоймы разноцветных подружек и, мелко дрожа, направилась к фарватеру. "Командор" с самого начала повёл себя неадекватно. Зачем прикасаться к какому-то там рулю на корме, когда можно перебраться на нос и, воодушевленно размахивая руками, рассказывать о богатых балаклавских достопримечательностях, напрочь игнорируя интенсивное броуновское движение суденышек вокруг? А то, что лодка уж давно очертила полукруг и собирается самовольно вернуться в порт назначения, - это исключительно плод вашего воспаленного воображения!
Экскурсию продолжило длительное посещение арест. площадки лодочной станции. Затем состоялся смотр группы малолетних диверсантов, силящихся затопить один из промечающих фарватер бакенов. В завершение они поучаствовали в гонке с яхтой-конкурентом, пытавшейся вне очереди покинуть бухту. И кто ж её, нахалку парусную, вперёд-то пропустит? С
причмоком приоткрылись вытянутые трубочкой скалистые губы бухты и их выплюнуло
в бурлящие воды Понта. Завывая не по-хорошему, налетел ветер. Откуда столько
неистраченной злобы в невинном сыне тётушки Атмосферы? Единичные отдыхающие прятались от брызг и ветра в гротах и трещинах мини-хаосов. Мелькнуло и растаяло за кормой обрывистое подножье Чембало. Ничего себе фундамент отгрохали - метров 50 скального грунта! Двунаправленная цепочка разноцветных муравьишек медленно ползёт по невидимой горной тропе, связывающей Балаклаву с Золотым Пляжем. Лодку болтает так, что о прицельной фотосъемке и разговоров нет. Взамен дозволяется удачно стукнуть себя фотоаппаратом по носу или посадить фиолетовый фонарик под любым глазом - на выбор. Задолбавшись протирать окропленную солёными морскими слезами Никошу, Обширнейший сел лицом к корме и вцепившись в оба борта руками, стал мысленно стирать букву за буквой в изрядно заношенном ту-ду листе, материализуя морскую прогулку по Айе. Утерявший башню капитан бросил руль и вновь перебрался на нос: - Бухту называют "Инжиром" из-за вот этой скалы. Видите тёмно-зелёное дерево правее сосны? Это - инжир. Давно здесь растёт.
- Интересно, можно ли сухопутно к Парусу подобраться? - пометил в блокноте Обширнейший. Отсюда, с воды, было сложно
делать какие-то окончательные выводы, но верхушки сосен, проживающих в
узком овраге-ущелье, отделяющем скалу Инжир от Паруса, топорщились слишком
уж уклонисто. Где проходил весной Женька, было искренне непонятно. Над тремя разноцветными полосами - белыми барашками прибоя, серо-жёлтыми надолбами каменных лабиринтов и тёмной зеленью "ёлочек" возвышалось пугающее неприступье 200-метровой стены. Что-то там невнятное тонкой полоской посерединке зеленело, но это было так высоко и узко, что даже думать об этом не хотелось. А лодочка тем временем всё ползла и ползла, огибая Малый айинский Парус, за которым береговая "зелёнка" нехотя уступала натиску всемогущего камня и сходила на нет, позволяя горизонтально-слоистым скалам низринуться в воду. Ой, неправда, зелень не исчезала, она изменяла тактику - вознёсшись с прибережья наверх, древа оккупировали симметричные воронкообразные балки, направленные узкими устьями к морю. За вереницей балок стены одерживали победу. Вот где был по-настоящему "мёртвый каюк", причём, что по карте, что в реале. "Просто отвесные" скалы сменялись "более отвесными". Наваливаясь друг на друга, массивы комкались широкими складками, вспучивались и нависали над водой объемистыми "животами для пива". Не в силах противиться давлению изнутри, они исходили широкими трещинами, в которые наперегонки устремлялись любители понырять – осыпи, и любители экстремально повисеть на цыпочках - сосны. * * *
У следующего в цепочке грота по-настоящему многолюдно, точнее, многолОдно. "Командор" до отказа выворачивает румпель, белая ладья послушно скользит влево, пристраиваясь в длинный хвост оживленно галдящей очереди, с синхронностью уток покачивающейся на набегающих с запада волнах. - Ты плавки взял? (страшным полушёпотом) - ...Лесхоз!!! - Вот и я… лесхоз!!! :-))) - Всё
одно нырять придется… Оглядев глазастую толпу, Обширнейший устыдился и передумал нырять а-ля "ню". Заодно и шорты простирну! - решает он и 0.1 тонной "бомбочкой" сигает с невысокого борта. Брызги удались. Непристойная Футболка, мужественно прикрыв от нежданно разбушевавшейся стихии Штаники Цвета Индиго, плюхается следом, успевая в полёте знатно приложиться локтем к обитого жестью корпусу лодки. Звук при этом такой, что непонятно, кому от этого хуже – Футболке или без вины зашибленному плавсредству. Ну, не затопла посудина – и на том премного благодарны. Вода - предупреждал рулевой - ожгла неожиданным холодом. Вот где они, все айинские источники, попрятались. "Пресный подводный родник" - звучит-то как. Некрасиво это со стороны Айи, вокруг и так полным полно невостребованной H2O. Хотя... пусть лучше так и остаётся: вода - отдельно, безлюдные скалы - отдельно. Нефами готического собора уходит вверх веретенообразный свод. Приглушённые асинхронные плески, переливчатое бульканье и тяжкие вздохи многократно переотражённых волн. Устойчивое чувство что ещё секунда - и из глубины вынырнет какой-нибудь неучтённый наукой дракоша, на самый худой конец – пресноводный плезиозавр. Другому тут, средь родников, пожалуй, не выжить. Влажные потёки на стенах чередуются полосами едва различимого глазом мха. Мерно покачиваются длинные спутанные бороды коричневых водорослей. Пронзительно-яркая - до боли в привыкших к полутьме глазах - полоска безумно бирюзовой, нереальной для Чёрного моря воды. И ведь нашёлся нахал, решивший,
что он тут самый умный: загрёб в грот прямо на лодке! За ним, конечно
же, последовал другой. Начался беспредел. Сразу стало тесно и шумно, захотелось
наружу. Командир первой лодки вёл себя осторожно - вёслами не махал и
держался левого ряда, оставляя "водоплавающим" пространство для манёвра.
Второй, не обращая внимание на просьбы трудящихся посторониться, стал
поджимать Обширнейшего и Футболку к скалам. Когда расстояния от борта
до голов и от голов до стены приблизилось к критическому, они не сговариваясь
упёрлись ногами в стенку, руками - в борт и оттолкнулись от всей души. Как несказанно сладостен звук удара наглой посудины о противоположную стену грота! Содранная краска, словно сухой витаминизированный корм для аквариума, разбегалась по воде тонкими разноцветными хлопьями. Что-то там - как лечебным бальзамом по сердцу - хрустело, жалобно скрипело... в общем, музыкально ласкало слух. Драный с одного борта капитан, конечно, поднял шум, пообещал "прямо сейчас" приложиться веслом... - Прогрызу днище и потоплю! - думал очень даже довольный исходом морской баталии Жилет, неспешно загребая к выходу. Можно еще Непристойную Футболку упросить закалённым в морских баталиях локтем ниже ватерлинии двинуть - чем не торпеда... Вернувшись на борт (локоть Непристойной Футболки к этому времени неслабо распух), Обширнейший безжалостно повосторгался увиденным - Чудесная Шляпа и Вызывающе Чистые Шорты горестно повздыхали. Вот он, заслуженный реверс желания выглядеть по столичному и одеваться в парадное, вливаясь в ряды откровенно бомжастой шатии... - Это всё ты виноват! Одевайся красиво, одевайся красиво!, - обиженно выговаривали Штаники Цвета Индиго переусердствовавшей в восторгах Непристойной Футболке. Обширнейший со всем возможным тщанием делал вид, что сочувствует Штаникам, мысленно оглушительно аплодируя Футболке - оно стоило неосуществлённого купания - облачённые в молочно-белые бриджи Штаники непереносимо элегантны. * * *
Из спутанных невыражовываемым восторгом воспоминаний - утяжелённая многосотметровой громадой скал тьма над головой. Ритмичные и очень неприятные удары давления по ушам - когда волна закупоривает "дыхало" грота, хоть рот, как бывалый артиллерист при выстреле, разевай. Ну, и, конечно же, самое-самое: переливающаяся всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками синего и зелёного, пронизанная золотыми копьями солнечных лучей, наполненная безумно пляшущими алмазиками воздушных пузырьков вода. Ледянющая, аж челюсти сводит.
Вновь набегает могучая стенка. Оседлав микро-полочку у самой воды, сладко милуется парочка серых горлиц. Как мало нужно некоторым для полного счастья. Другим потребно большего - мимо проносятся моторно-парусные яхты одна другой навороченней. Солидные "мужчинки хоть куда" сонно растекаются по древам богатых шезлонгов, окруженные пристальным вниманием юных нимф, непонятным образом втиснувшихся в бикини на пару размеров меньше разумных. Кажется, прямо отсюда слышны жалостные стоны нагруженного до предела полиэстера и предсмертное потрескивание борющихся с силой земного притяжения "стрингов". А вот и мыс Носорог, он же западный отрог Арфен-Чаир-Буруна* - "экзотика крымского скалолазанья". Всего три маршрута, все 6А, их, как говорят на сервере mountains.ru, можно отнести к самым экстремальным маршрутам горного Крыма. Названия говорят сами за себя – "Мираж", "Родео" и "Оба-На", во всех трёх случаях первая веревка стартует прямо с воды. *Вразумительной расшифровки топонима так и не отыскалось. У "чаир" корни татарские – "пастбище", у "арфен " - греческие, всё вместе на русский язык внятно не переводится...
Уважительно кланяясь каждой встречной волне, судёнышко продолжает медленно ползти на юго-восток. Айя остаётся себе верна - ни намёка на удобное место для высадки. Только декоративные элементы меняются: отвесные "зеркала" - на прогнувшиеся на манер многослойных панцирных сеток слоистые структуры; многорядные "зубы дракона" - на поставленные на короткое ребро костяшки домино, готовые вот-вот рассыпаться, укрыв под собой беззаботно снующие взад-вперед лодки. Всё вокруг настолько изысканно разнообразно, что появление широкого языка зелени, ограниченного сверху самой могучей и протяжённой из когда-либо виданных Жилетом в Крыму осыпей, а снизу - неровным каменистым ложем, лишь местами достойным претендовать на гордое название галечного пляжа, кажется до обидного несвоевременным. Доступное (в смысле умеренной каменистости и относительной затенённости) прибрежье усыпано разноцветными лоскутьями палаток. Дымятся костры, играет музыка, нудятся нудики. Народные массы загорают, купаются, перекидываются в карты, неуёмно потребляя завезенные с собой арбузы и напитки. Обещанной "Затерянности" миру не грозит, а вот превращение в изгаженный филиал Золотого пляжа - так вполне.
Всматриваясь в едва различимые детали по определению неотображаемого на плёнке амфитеатра, соединяющего вершины породившего Носорога Арфен-Чаир-Буруна и громоздящей неприступье горизонтально-ребристых утесов Кокия-Калы, Обширнейший жалел, что так и не сподобился сплавать сюда на надувном матрасе лет пять назад, чтобы прикоснуться, быть может, к самому главному сокровищу земли крымской. Это были не просто два с половиной часа примитивного, животного восторга и "поросячьего визга". Это было замешанное на немом восхищении поклонение. Нет, не просто так нарекли её древние Ай-Я, Святая-Я. Непристойная Футболка склонилась к Обширнейшему и одними губами шепнула: - Ты знаешь, мне кажется, это... красивее Карадага! Жилет, сражённый наповал единонаправленностью мыслей, удивлённо приподнял брови. Облаченное в слова, это казалось святотатством, но, пожалуй, истина была где-то рядом. - Надеюсь, Шварцвальд меня простит, - на всякий случай добавил он про себя. * * * А ведь я снова приеду сюда следующим летом, легло на первую страницу нового, всё ещё пахнущего типографской краской блокнота. Чтобы попробовать всё-таки решить для себя, с какой стороны Айя красивее Айи... Согласно договоренности, капитан высадил их на Инжире, и не просто "где-нибудь на Инжире", как было заказано, а в семи-восьми метрах от палатки Жёлтых Смайликов, которые от такой наглости даже загорать перестали. А у Жилета "клац" - челюсть и отвалилась: за день полежалок Смайлики закоптились так, будто целый месяц исправно солярий посещали. Попадись ближе к ночи на глаза какому-нибудь инжирскому Ку-Клукс-Клану - не миновать им беды. - Наро-од! А же мой Жи-ивчик?
- Где тут у вас родник? - засидевшейся в городе Чудесной Шляпе явно не терпелось немного размяться. - Нам нужно умыться с дороги, правда? Сделав ударение сначала на "нам", а затем на "правда" она весьма выразительно посмотрела на Вызывающе Чистые Шорты, унесенные сознанием в морские дали. - Ну вот, стоит человеку на минуточку прилечь... – поскрипев для порядка, не сумели отказать своей половинке безотказные Шорты. Обширнейший Жилет, пребывающий в страданиях об упущенном вчера закате, вызвался проводить: - Чего там идти, десять минут и мы там... Выбравшись из бухты на тропинку и прикинув, откуда они позавчера спустились, Жилет уверенно направился вверх, блюдя тенденцию отклонения влево. Тропа несколько раз ветвилась. В конце концов, одна из веток (более дохлая) задралась градусов под сорок пять и, то появляясь то исчезая в толстом слое истоптанной хвои, поползла в лоб на один из отрогов, а другая, более мощная, двинулась влево, в обход по лощине. Расслабленный лодочной прогулкой, Обширнейший двинул в лощину, несознательно нарушая один из главных законов крымского, да наверное и любого, туризма - "по хребтам ходить удобнее". Коварный "закон" минут пять-семь не действовал. Тропа, суетно перебегая с одного борта на другой, то набирала крутизну, то почти выполаживалась, потом подозрительно запахла фекалиями, усыпалась туалетным папиром, конвульсивно подёргалась и исчезла. Широкой угольной воронкой разлёгся развесистый горельник, слева и справа сомкнули строй отборные "буераки", отклассифицированные в незапамятные времена Красной Шапочкой в песенке про Африку - руки, ноги береги!. Оставалось позорное отступление, которое, конечно же, было оскорбительным для едва углубившегося в прогулку коллектива. Ещё быть может случиться чудо, и здесь появится абзац-другой глубоко личных впечатлений Чудесной Шляпы.
- Ни фига-ж себе чагарник!!! - всё еще стоя на четвереньках, пропыхтели непривыкшие к грубому обращению Шорты, теперь уже Просто Шорты. Не переставая отбиваться ногами от цепких объятий широко раскинувшего ловчие побеги ежевичного куста, Обширнейший Жилет округлил глаза: - А что это - "кочегарник"??? Первой прыснула Чудесная Шляпа - чувствительные к языковой экзотике рефлексы у вымазанного сажей филолога всё ещё оставались на высоте. Смакуя каждый слог, она повторила: - Ко-че-гар-ник! КЛАСС!!! :-))) Улыбаясь, приземлились на промежуточный хвойный финиш Просто Шорты - "чагарнИк" - это "кустарник" по-украински... В это самое чудное мгновение "Просто Шорты" обрели, наконец, своё истинное имя: Познавшие Ко-Чагарник. Всё еще обсасывая на разные лады новорожденный перл, Обширнейший выцарапался к почтенной одиноко стоящей сосне. В каком-то десятке-другом метров правее, точно за хребтиком, на который они взобрались, была прекрасно видна настоящая тропа. До родника оставалось 3 минуты неспешного хода. Чудесная Шляпа тщетно пыталась хоть как-то привести в порядок парадные, специально для праздничного вечера припасённые, блузку и шорты. В глазах её стояли слёзы. Некогда идеально-белые парадные носочки Познавших Ко-Чагарник зияли мелкими, но очень живописными, в своей нитчатой обмахрённости, отверстиями.
Борьба с законом всемирного тяготения была так увлекательна, что Жилет начисто позабыл о первоначальной цели. Поняв, что галантности от истинно молдавского джентльмена можно ждать еще долго, Чудесная Шляпа самостоятельно преодолела последние метры, пристроилась рядышком и стала с интересом наблюдать за процессом вкапывания Жилета в грунт. Когда, наконец, верхний слой камней был срыт до основания, и под ним образовалась более--менее ровная поверхность, Обширнейший установил бутылки с водой, гордо развернулся, протянул руки навстречу прекрасной даме и... с удивлением обнаружил вместо Чудесной Шляпы ехидно улыбающихся Познавших Ко-Чагарник. И вот только тогда, в очередной раз убедившись, что нет в жизни счастья, Жилет грустно вздохнул и отправился готовить ужин... :-P (прим. Непристойной Футболки). * * * 21.00 Самое время отведать массандровского муската, безбожно закусывая его полтавским салом с домашними солёными огурчиками. Если вам вдруг покажется, что это не сочетаемо по определению, то... примите наши искренние соболезнования. - За вновь прибывших! И, почти сразу, - За наш Крым! Сдобные пряники в комплекте с оставшимися огурчиками были достойным завершением несколько пресыщенного приключениями, дня. 22.20 Догнавшись бубликами с каркаде, "старожилы" как сидели, так и повалились на пены, и только Жёлтые Смайлики, как и положено добропорядочному владельцу недорогого отеля, не переставая сокрушённо бормотать о непростительно упущенном планировании предстоящего завтрака, поскрипели галькой к палатке, чтобы освободить жилое пространство для несчастной Чудесной Шляпы и нареченных Познавшими Ко-Чагарник. |
