5. Конёк – Горбунок
21 сентября, пятница.

Трек перехода: г. Эклизи-Бурун - пер.Кебит-Богаз - хр.Конёк - пол.Гавриэльская

- ИМХО, оба твоих варианта - не сахар, но проходимы
ХАМмер

- Я в первый и последний раз недооценила твою “жулезку”!
Н. Нестерова

Практика велосипедных походов приучает к компромиссам. Например, палатка полегче, зато спальник потеплее. Так я сделал и в этот раз, палатка без тента на четверых (205х205х130) весит 2 кг, зато верный спальник Niko целых 1,8 кг при экстриме -4 градуса. Дополнительно последние годы я беру деревенские носки, которые не дают замерзнуть даже и в спальнике попроще (это про прошлогодний эксперимент с девятисотграммовым FreeTime Зима - не покупайте такой, он маленький и холодный, даже летом). А тут и спальник тёплый, и носки, а просыпаюсь ночью - ноги ледяные…

(из воспоминаний-советов Тахира)

5.24 Высота – 1354 метра. Был это будильник или Натасик? А, какая спросонок разница, если коэффициент утренней безжалостности у них примерно одинаков. "Вставай рассвет смотреть" и баста. Расстегнуть спальник. Интенсивно потереть баклажанно-синюю (даже в темноте) сливу носа. Потянуться. Хрусть-хрусть! Нет, это не застарелый полиартрит в суставах, это миллиметровый слой льда на куполе. Ну ладно ещё, чтобы конденсат капал, для однослойного монодома это норма, но чтобы конкретный ледничок-с изнутри… Вот такое хреновое лето. Дружно встали, ледяную обувь и всё, что есть тёплого, натянули, да по индевелой траве, - шурх-шурх, - на вершину, что ближе к югу. Там, чисто теоретически, на какие-никакие ("никакие" - более вероятно) доли градуса теплее. Хм. Недалече и уклончик всего тьфу, но запыхались. Открываем крышку сумки, достаём камеру. ЩАС. Автофокус моторчиком елозит, а резкости в видоискателе - ноль.

Мож маститые физики как-то по-другому этот прецедент объяснят, но полежалки камеры на холодной земле с последующей переноской у горячего сердца наплодили конденсата, который при снятии крышечки с линзы прямо на глазах разбежался играющими на солнце, - Каждый-Охотник-Желает-Знать-Где-Сидит-Фазан помните? - иголочками льда. До свиданья, "рассвет украсил розами"... смотрим глазами и ждём завершения "ледникового периода". Кстати, ветровку на груди уже можно расстегнуть: на солнышке жизнь однозначно налаживается. Силёнок на длительное ожидание недостача, - понятное дело, показывать эту "мистику" (от английского слова mist - туман) широкой публике не станешь, - но для себя-то можно. И не попискивай ты так жалобно, кольцо фокусировочное, не будет тебе роздыха. Со временем подмёрзшие стёклышки “распогодилось”, и фотодело пошло на лад.

6.06 Высота – 1441 метр. Нежилась в солнечной ванне Демерджи. Куталась в шаль убегающей мглы Алушта. Рдели скумпиями наступающей осени просторы Саургана. Рубчатый сине-фиолетовый купол Чёрной горы медленно сползал в сторону девичьих, нежно-розовых оттенков, выгодно контрастируя с остающимися нейтрально-серыми гребнями обрывов малодоступных верховий ущелья Яман-Дере. Темные линии гор, рассеченные туманными нитями струящейся голубизны заросли лесов. Головкинские, говорите? До них оставалось близенько, максимум полдня пути. А завтра что? Планово на побережье, матрасить?

Наверное, мысли Натасика текли в синхронном направлении. Уж слишком упоённо она вглядывалась в призывно выгнутые к небу горбики Конька, плавно перетекающие в богатырски расправленные плечи Горы-Отца, Бабугана. Конёк-Горбунок, прямо как в сказке... Призрак палатки казался алым парусом, замершим у подножья "девятого вала" скал. Сдвинься замершая столетья назад волна хоть на полтора метра, и они останутся как без завтрака, так и без мирно досматривающего n-1-й сон Тахира. В прогибах верхнего плато были всё ещё разбросаны простёганные соснами одеяла тумана. Медленно истаивая, осьминоги-альбиносы, как будто любясь в последний раз, ласкали небо зыбкими полупрозрачными щупальцами.

- Бобус подогревает зрительский интерес к будущим фоткам, как балаклавский Серёга – глинтвейн!

(комм. Натасика)

Когда Ярило выпросталось из-за высоты 1441 (красивое число, как ни верти), совсем уже невесомый туман на краткое мгновение взорвался сказочной феерией радуг. Ну, вы помните - Каждый-Охотник-Желает-Знать... Господи, как же это было красиво! Осеннее, глубокое и необъятное, как Тихий океан, небо. Белые росчерки беличьей кистью - детёныши облаков. Жёлтые скалы, пылающая огнём сухая трава, рыцари сосен и потрясающего богатства и тонкости кружева инея на покрывающем северный склон вершины можжевеле. Да только ради этих красок, этого воздуха, этого простора, этого разрывающего сердце восторга стоило корябаться с запасом воды по Холодному "зверюге"! При спуске с вершины ножки снова принялись тихо ойкать. Похоже, экспресс-спуск по демерджийским гравиям им дался тяжелее кулуарства.

Тахир, укутавшись во все три спальника одновременно, оттаивал. Его вербально распинали ногами и, царственным жестом отмёв "челобитную о манкировании согревающими обязанностями стиранным-перестиранным спальником", поставили на вид, что кофе всё ещё не готов. Следует отдать должное не так чтобы гипер-популярной в пешеходной среде горелке "Ковея" с цанговым креплением баллона (в народе - "дихлофос"), вода молитвами Тахира (и корейцев) вскипела удовлетворительно быстро. "Сало с бОрштем" всё ещё продолжало интенсивно перевариваться, завтрак единогласно передвинулся к обеду. Жмень изюма на десерт, мокрую палатку - в чехол, ещё более мокрую обувь на ноги и - в путь.

9.08 высота – 1527 метров. Штурм Эклизи по полужидкой от грязи тропе убедил, что решение остаться на ночёвку внизу было верным. Сотня метров высоты заставила "типа за ночь отдохнувших" вывалить языки на плечи. А может, причиной пессимизма организма был промозглый, забирающийся в рукава и за шиворот ветер. Бурун был хорош. Как, впрочем, всегда. Если бы ещё смурные облака не застили солнце... Так всегда: там, где не надо, то есть, над Заповедником, всё "белое и пушистое", а как прямо над головой - свинцом давит. Отдельные островки света заблудшими овечками паслись на подковообразной поляне лаванды. От нержавеющей таблички памятника защитникам Отечества и вырубленной из камня "панагии" веяло много раз переписанной историей. Несмотря на отказывающиеся переступать ноги, “борзометр” с утреца зашкаливал по полной программе: Натасик в считанные секунды провалила “гуманный” вариант ночёвки на Головкинских.

- Они всё высматривали и высматривали тропы на южной стороне, по которым планировали идти дальше, но я как-то не придал этому значения…

(из воспоминаний Тахира)

- Мальчики, Головкинские осенью - без воды. А может, мы по Конёчку... и на Гавриель? А потом - Бабуган?

(скромно потупившаяся Натасик)

Предложение было не то, чтобы неожиданным, такой вариант всегда крутится в голове, когда раздумываешь, куда бы так, чтоб не сразу к морю, выдвинуться с Эклизи-Буруна. Цифра "пять" на счётчике пройденных яйл и ещё один день абсолютного безлюдья - это ведь здорово! А уж возможность "с особым цинизмом нарушить заповедный режим" - и того здоровей! Оказавшемуся в национальном меньшинстве Тахиру (одним воздержавшимся от комментариев голосом против двух восторженных) оставалось только согласиться. "Уютному домику в Новом Свете" придётся потерпеть ещё один год. Путь предстоял не близкий и никогда с этой стороны нехоженый. Внимательная рекогносцировка звала до лавандового поля, через него, затем долго вниз по лесистому хребту, который, дважды разветвившись в ненужную сторону, должен был (теоретически по заброшенной дороге) вывести к перевалу Кебит-Богаз. Поёживаясь от оплеух неласкового ветра (какой всё-таки холодный Чатыр-Даг с утра!), они соскользнули к рюкзакам.

С видимым интересом всмотревшись в рудименты осыпной тропки, ускользающие в один из восточных кулуаров (ах, какой неизлечимый соблазн однажды подняться на Эклизи в лоб!), Тахир сделал попытку "культурно" свалиться по зелёному распадку на Саурган. Зачем для этого потребовалось перебираться на соседнюю вершину, закладывать петлю по упрятанным в можжевельник неверным каменюкам и щемиться к неожиданно объявившейся в овраге тропе на полусогнутых, не знал никто. Небо качалось над ними, чистое и призрачное, с той холодной осенней голубизной, что бывает совсем недолго, которую не всегда углядишь.

Тропа оказалась "не совсем той": долго ковырялась на восток, по щебёнке, траве, каменным ступеням, в обход одного из боковых отрогов, чтобы зайти к Казу-Кае с тыла. В дубовой рощице цвела пастельными красками, - дубы не умеют эффектно желтеть, - осень. Стариковское шарканье треками взвивало шелестящие цунами буро-розовых листьев выше колен. Ломкие веточки норовили, почесавшись о макушку, засыпаться куда-нибудь за шиворот. Горельник уже не казался Бобусу таким огромным и мрачным. То ли многочисленные туристы на дрова извели, то ли сам за древностью лет оземь грянулся. Пришло время надолго оглянуться и затаить дыхание: за спиной красовалась симметрично нарубленная наклонными полками южная стена Эклизи-Буруна. До встречи, Шатёр-гора!

10.36 Высота – 956 метров. Саурган пронзительно необитаем. Журчание внизу и справа невольно заставляет ускорить шаг - кружка утреннего чая "закончилась" в организме ещё на подступах к вершине. Пить, пить, пить. Что может быть приятней? Ну, разве зубья поскрести вдоволь - последний раз нормально с водой было только на Джурле. Но это несколько попозже, потому что - ЕСТЬ! Не в смысле " есть у кого-то", а в смысле "есть внутрь". Итак... быстрорастворимое пюре с сайрой в масле. Вжик - и ты уже сыт. Следует отметить, что газ при всех минусах эффективней бензина, как по затратам времени на предварительный разогрев, так и... будет ли правильным сказать "по ароматности процесса"?

Стоило отползти на переваривание к пенкам, у родника материализовались соседи. "Вы тут поосторожней", - говорят, - "егерей только что встретили. Охотники ружья заряжают, через 40 минут начнут". В общем, всем туристам, не желающим рыть полнопрофильные окопчики и/или получать жакан в ищущие приключений “нижние 90”, необходимо срочно покинуть прилежащие к Саургану территории. Нет, ну Натасик с Тахиром, при их исключительной стройности, даже под рюкзаками могут чувствовать себя вполне в безопасности. Но вот Бобус... Бобусу вспомнился “армейский триллер” ДМБ. Славный эпизод с "кабанчиком" - Бомбой, бесстрашным генерал-майором ПВО Талалаевым и ручным пулемётом Калашникова (РПК).

- Матё-ёрый, хмурился полковник, продолжая беглый огонь по шебаршащемуся в кустах Бомбе...

Утверждённых в... вернее, на чатырдагских верхах "планов по Гавриэли" драйв под пулями никоим образом не касался. Просто следовало немного ускориться. Широко шагая к нужной дороге - в нижний западный угол Саурганской поляны - Бобус думал, что вот именно по такой, смурной и неопределённой погоде, они прошлой весной уходили в бездорожные буераки к хребту Таш-Хабах. Абсолютная тишина и пустынность - новоявленные соседи на полных оборотах учесали в сторону Казу-Каи - в контексте егерей обещала недоброе. Сохраняя тенденцию к подъёму, забросанный листвой путь вёл по редеющим деревьям. Единственным признаком человечества были отпечатки узких, полное ощущение мотоциклетных, шин. Чирикали о своём, пернатом, птицы. Хрустел под ногами валежник. В голове крутился "Костёр" Машины Времени. Сутки на газе, это, конечно, здорово, но без смолисто-горькой нотки сосновых поленьев по вечерам как-то скучновато. Не сворачивая влево и вправо (дорога троилась куриной лапкой) они пересекли поляну Узун-Алан и притормозили у границы старой вырубки. Кора, ветви, сучья, пни, всё вылизанное солнцем, мёртвое. От дороги остался едва приметный след, уводящий "не туда", - на север.

- Я поначалу наивно предполагал, что ищется тропа "по Езерскому", которая выведет нас на хребет Конёк. Но оказалось, что тропы нет, а заход в заповедник всегда происходит именно так…

(из воспоминаний Тахира)

13.06 Высота – 748 метров. "Мне плевать, что кривобока, криворука, кривоока, только вывези", - пел Владимир Семёнович. И правильно. "Нелёгкая" - вполне себе эквивалентный заменитель GPS в таёжной российской глубинке. Тут глубинка была украинской, поэтому с "навигационными нелёгкими" образовывался ощутимый напряг, но изобретение "условного противника" - Гармин - ещё никто не отменял. Прямо в лес, на запад. Сразу же - в глубокий и широкий овраг. Помеченная редким пунктиром "дорога без твёрдого покрытия" всё ближе... ближе... ближе... дальше... дальше... В общем, самое время в первый овраг возвращаться. Только для этого начала нужно из второго выбраться. Подгнившие до черноты столбы. Поблёскивающие влажными дорожками и обжитые мелкими древесными грибами кровли кормушек. Бесформенные кусья зализанной копытным зверьём соли. Рытые-перерытые кабанами поляны. Присыпанные листвой кострища (охотники, ку-ку?). Истлевшие "шапки" больших - в две ладони - грибов. Вгромоздившись в конкретный бурелом, они спугнули небольшую (исключительно в сравнении с габаритами пугателя) дичь. Глухо всхрюкнув, чёрный призрак взбрыкнул поджарым задом и рваным галопом укатился вниз по овражине. Как вы думаете, кто при этом больше испугался?

Сухоречье слева внезапно обводнилось. Пришлось переправляться по стволам и мшелым камешкам, чтобы, с лёту штурмовав крутой уклон, выйти на одноимённый лавандовой поляне хребет - Узун-Алан. Обещанной дороги по нему, конечно же, не значилось, но немного погодя в листве стал нет-нет да и появляться "путь Езерского". Своеобразная тропка. Разглядывать неё в упор было ни в коем случае нельзя: тут же габонской гадюкой ныряла в листья. Следовало рассредоточить внимание и, ни на чём конкретном не концентрируясь, смотреть далеко вперёд. Тогда меж стволов проявлялась некоторая лиственная примятость, призрачно намекая, с какой именно стороны удобнее обходить мелкие досадные препятствия. Время шло и они шли. Когда уклон хребта полностью сошёл на нет, из под бурелома действительно явилась заброшенная дорога. Соскользнув с хребта влево, она "зарубилась" в склон, заставила пройти полосу ветвистых препятствий и несколько раз вильнув, уткнулась в сетчатое ограждение соты МТС.

- Перед очередным спуском невдалеке справа залаяла собака, но мы притворились кабанами и, похрюкивая, пошли дальше...

(из воспоминаний Тахира)

14.03 Высота – 596 метров. Асфальт перевала Кебит-Богаз серел за деревьями. Выждав затишья, они улыбнулись ограничительному знаку 5 км/ч, ускоренным шагом миновали памятник (партизанам, наверное, - времени останавливаться, чтобы внимательно рассматривать не было) и совсем рядом, считайте, прямо за спиной, услышали пыхтение восходящего в гору двигателя. Спринт удался. Тахир, даром что байкер, убежал дальше всех. Натасик завалилась бочком в листья, менее подвижный Бобус схоронился прямо за памятником. Серо-зелёная водовозка старого образца медленно выкатила с стороны Алушты, притормозила, переключив сцепление, у памятника (Бобус затаил дыхание) и, рыча диким зверем, растворилась в заповедных древах. Второй подход к "спринту" вынес их к крутому взлёту Конька. Можно было расслабляться и устраиваться на заслуженный отдых. "Высота по приборам" замерла на отметке 692 метра. Это был первый полноценный привал с самого Саургана.

Лес был густ и монолитен. Кроме тихой беседы за спиной (они привычно двигались в кулуарной последовательности) ничего не отвлекало. Идёшь себе и идёшь, главное - язык на плече вовремя поправлять, чтоб под лямку рюкзака не попадал. И в бутылку с водой окунать своевременно, чтоб опунцией не засох и колючек по периметру не нарастил. Очередная сотня набираемой в ударном темпе высоты осталась позади. Справа, сквозь постепенно редеющие вершины крепеньких невысоких дубков, проглядывала Чёрная. Тёмно-зелёные родинки сосен, вертикальные складки трещин, выпуклые, как многослойные подбородки, террасы осыпей. Тропа огибала вершину Конька траверсом справа, но широкое "окно" на восток, пятидесятиметровой зубчатой стеной обрывающееся в ущелье Яман-Дере, заставило слегка скорректировать курс. Призванное быть красивым зрелище рождало одно лишь уныние. Выше по ущелью, полностью заслоняя Бабуган, серыми тюленями переваливались тучи. Мутный треугольный осколок зеркала – водохранилище. Скупая горсть рафинада – Изобильное. Широкие подошвы сгинувших в сером безмолвии Чатыр-Дага и Демерджи. Обещанный "спецслужбами"  и Славиком Нестеровым циклон матерел на глазах.

Они поднялись к самому восхитительному, "панорамному" фрагменту хребта. Жаль, от Чёрной и Чучелей к этому времени остались одни "ножки". Танцующая перед глазами высота 1091 метр - финал следующего этапа гонок - клубилась тучами. Оставалось тупо подниматься по огибающей "гриву" Конька тропке, чтобы так же тупо вляпавшись в сбегающий вниз овраг, обнаружить, что хитрющий Тахир, как ни в чём ни бывало, продолжает идти по хребту. Возвратиться оказалось проще, чем выкарабкаться. О том, что думает о нём и GPS в этот момент Натасик, Бобус предпочёл не думать. Уверенный взлёт склона давался напряжённо. Пока-пока разговорам, ножки бо-бо, Тахир во внушительном отрыве. Для поддержания тонуса требуется несколько "трёхминуток" на ногах и пару глотков воды. Красивая длинная поляна, расширяясь в треугольник, упиралась в сосну-патриарха. Вот бы где отлежаться, заночевать, но на дне бутылки - пару глотков, да и светлое время шепчет на ушкО. Тут свершается чудо: мрачные облака сносит в Яман-Дере и происходит явление Бабугана. Это деморализует и захватывает одновременно - становится видно как, куда и сколько ещё идти...

17.20 Высота - 1083 метра. Там, где поляна "схлопнулась" лесом, они повернули направо. Там почти сразу отыскалась звериная тропа, отправившая траверсировать относительно пологий лиственный склон на запад. Ниже, метрах в сорока-пятидесяти, лежала удобная горизонталь, но количество и качество бурелома делало сброс высоты бесперспективным. Первый, сдавшийся им в самых верховьях овраг, был незначащей складкой местности. Дальше тропа на какое-то время затерялась, чтобы появиться вновь на неприятном хвойно-каменистом уклоне. Всегда готовые проскользнуть по живым камням шишки комфорта ходьбе не добавляли. Когда сосновая каменистость вновь сменилась буками, а окружающий мир окончательно утерял краски, они попадали на стволы отдыхать. Коленки почти вслух хрустели о пощаде. Сколько невысказанной скорби в этих измождённых туристических ликах! - ухмыльнулся Бобус, открывая диафрагму до 1.8 и впервые в жизни крутанув чувствительность камеры на 1200. Натасик с Тахиром не реагировали и не шевелились.

Когда тропа снова выродилась в ноль, склон очередного оврага оказался слишком крут, чтобы штурмовать его в лоб. Бобус, вопреки активному беспокойству GPS, начал сбрасывать высоту. Тени уже были полностью черны, да и светлые участки заставляли напрягать зрение. Ниже по руслу обозначилось некоторое прорежение леса, воспринявшееся "неокрепшими мозгами" нужной поляной. Поэтому, когда ”сусанин” ломанул по восходящей диагонали на водораздел, Натасик заупрямилась и понесла "приборы" и их носителя по кочкам. Глобально - поделом конечно."Неразлучная парочка" - Бобус и GPS - ещё в Холодном кулуаре пинка развесистого заслужили. Но вот "локально"... Какая, ну какая сейчас могла быть "остановка для ориентирования по бумажной карте", когда, чтобы эту самую бумажную карту хоть как-то разглядеть, требовались фонарики?!! Скорябавшись "на всём" с оврагораздельного хребта, они перебрались через завал и снова двинули вверх по руслу. Счёт оставшихся до привала метров пошёл на двухзначные числа, но Бобус, опасаясь неминучих побоев, не акцентировал этого до тех самых пор, пока глыбы и сухие листья под ногами не сменились разрытой кабанами чёрной жижей, а за проблесками ручейка замаячил призрак насквозь проржавевшей трубы родника…

18.10 Высота – 1051 метр. Увещевания Тахира отнести на поляну, или хотя бы снять на время набора воды рюкзак пропали втуне. Усталости скопилось - греби лопатой, Бобус был более чем уверен, что поднимись он 30 метров до, собственно, Гавриэли, согнать его вниз за водой можно будет исключительно с помощью тяжёлого вооружения. Причём сучковатые сосновые дрючки таковым не являлись, и совокупно с самыми яростными пинками тянули ну самый максимум на зубочистку. На четвёртом набранном литре показалось, что родник на Джурле был ничего себе так, удобным. После шестого литра захотелось прилечь на ночёвку прямо в кабанье болото. На поляну они поднимались, не разбирая дороги. После Конька и Холодного кулуара полого было везде, а кусты... что носорогам кусты? Натасик, умиротворённо раскинув ноги, восседала под одинокой сосной, вяло пытаясь ковыряться в рюкзаке через левое плечо. Поставить воду - усилие. Сбросить рюкзак - усилие. Достать и натянуть штормовку - усилие. А ведь ещё через тридцать секунд Тахир позовёт разгребать шишки и ставить палатку… Ничего себе так прогулялись. От рассвета и до полной темноты.

Глоток коньяка на голодный желудок чудодейственным образом изменил судьбу вечера к лучшему. Приглушённое необъятным стволом "мальчики, а у нас сегодня будет костёр?" запоздало. Ещё какие-то секунды назад чаявший исключительно о том, как бы поскорей отбиться, Бобус профессиональным садовником кромсал на ломти неподатливый дёрн. “Кубики” получались большие, тяжёлые, размерами и формой с буханки ржаного хлеба. Поганить сказочное место открытым кострищем могло быть приравнено хранителем райских врат к суициду с последующим низвержением в печурки Инферно. На лица ложились длинные, лишь изредка разгоняемые вспышками костра тени. Что они ели в тот вечер? Надо будет переспросить при оказии* у Натасика. У Бобуса не осталось даже смутных намёков на воспоминания. Пили - точно портвейн, потому что переваривать перцовку органону силёнок не хватало. А вот разговаривали, вернее, ностальгировали вслух, - о маслятах. О бессчётных когортах крепеньких молодых маслят и виртуозно их собиравшем Тарасе Шевченко…

* Ужинали мы рисовым супчиком, который ещё пригорел в кружке Тахира. Готовили его на горелке. Ты процесса приготовления не помнишь, т.к. в это время снимал дерн и делал костер. Утром я отскребала пригоревший рис свой любимой походной кофейной ложкой, которую потом, после “Украины, ворующей газ” и ВОСПОСЛЕДОВАВШЕГО, забыла на Гавриели. Так что мы туда еще вернемся, примета стопроцентная!

(комм. Натасика)

День шестой