| |
Лучи благодати с нимба св. ХАМмера Балаклавского
осеняют и моё недостойное чело, поелику именно мне
посчастливилось выципить его на Мангупском форуме.
Мисти
 Мобильник Кисы ревёт в ночи страшнее труб Иерихона. Как это всё-таки утомительно - быть солнцепоклонником... Весной всё не так: каждый день всё раньше просыпаться. То ли дело осенью: набат прозвучал, а ты неподвижен, как египетский сфинкс. Времени впереди вагон, вот мы сейчас замедленно, на другой бочок, тынц... На этом месте вспоминаю, как вечером проповедовал среди Кисы пробуждающий гуманизм и пулей выпрыгиваю из спальника: зазор между подъёмом и рассветом всего пять минут. Одеться. Цапнуть камеру. Окончательно проснуться. И куда бежим? Спокойствие, только спокойствие. От хобота палатки до красот аж целых четыре метра. Сизо-фиолетовый гриб огромного облака неспешно кренится вправо, одновременно растягиваясь, как будто скорый на руку гуру Фотошопа, ухватив небо за уголок, применяет к нему модификатор "свободная трансформация".
Ночью снова капал дождь: покрытая блюдцами каверн плита блестит от влаги и скользка, как самый лучший фторопласт. Нести воду на Курушлюк был конкретный перестрах: соломинка для коктейлей в “наборе выживания” есть, напоить трёх человек из тех резервуаров, что покрупней, не вопрос. Проблема в неизбежном превращении в козлят. Не пей из копытца и всё такое: концентрация погадков мелких копытных среди скал не пугающая, но шокирующая. Смело можно товарными партиями крымским садоводам-любителям отгружать.
Хочется также замолвить словцо о высокой культуре межвидового сосуществования у неведомых тварюшек. На самой смотровой, где мы палатку притулили, концентрация чёрных катышков соответствует количеству “человечьего” мусора вдоль хоженых троп: "всегда найдётся идиот..." Основные же запасники "удобрений" находятся на таких уклонах, что в эту погоду без страховки, как говорит Киса, "Ой-ой". Балка под Курушлюком, по которой стелется дорога в Высокое, казалось, готова была приютить в своих сложенных ковшиком дланях всю низколетящую туманную рать.
 Бело-оранжевые в рассветных красках, плотные, как хорошо взбитые сливки, облака сползались к нам под ноги стаей гиен к спрятанной ягуаром на дереве антилопе куду и, пронзённые веерами остро оточенных копий - солнечных лучей - исчезали в зелёно-голубом от сосен и можжевела небытии. Киса медитировала на эту бесконечную "охоту" слева от меня, Тимофей Анатольевич - справа. Славное местечко, уважаемая высота - 590 метров. Что особенно приятно - незаезженность окружающих названий. Уселся я поудобнее, атлас на коленках расстелил, топонимо-привязку чиню. Ну-ка, ответьте, на каких форумах вы встречали топонимы Чутхырган, Татар-Ялга, Эшен-Тепе, Анастасин-Тепеси? Интересно, аж жуть берёт. И только один Чатырдаг в своем извечном постоянстве выступает из-за горизонта, над которым уже трепещет в турбуленции воздушных потоков золотой язычок Солнца…
 В теле-оптику Шатёр-Гора ещё внушительней - становится различим призрачный нимб тончайшей облачности, сонным киселём стекающей по кулуарам Нижнего плато на запад. О, как хрупки и беззащитны эти дети сумрака, спасающиеся от ”групп боевого охранения” полуденного зноя. А стаи туманов-растуманов под ногами всё текут и исчезают, формируются и текут, их медленному прощальному вальсу можно посвятить оду длиною в целую вечность. На миг отвлекаюсь от рассвета: невозможно прожить полноценный день, не приласкав с утреца приветственно протянутую ветвь колючего можжевельника. Он ведь так искренне просит ласки, царапая правую ногу... Наверное, глубоко в душе я мазохист: c самого раннего детства балдею гладить ёжиков.
10.15 Высота - 590 метров.Солнце продолжает катиться по продиктовавшему миру свои законы эллипсу, воспламеняя одни слои облаков и повергая в небытие другие. Теплеет. Можно снять куртку и, не оборачиваясь, зашвырнуть её в щель провисшего утиным клювом полога палатки. Промахиваюсь, и роса разлетается веером радужных бриллиантов. Тоже вариант. Ну что, ещё парочку силуэтов попутчиков и - к горелочке? Утренний кофей, как и "Мивина" - святое. Давайте будем считать, что два часа расслабухи - заслуженная полудневка... Обожаю малые группы: “ни свет, ни заря”, а мы уже во всю Ивановскую грязь месим. В сравнении со вчерашним алимским вязлом она, конечно, суха, как каракумский саксаул, но это отнюдь не мешает хищно причмокивать. 
Розовые мазки пионов пьют кровушку не хуже трансильванских вампиров: ну почему, почему хоть одного двух, но лепестков в соцветьях недостаёт?!! Ах, вот так даже. Метрах в семистах от нашего стойбища ещё одна славная полянка имеется. По карте - гора Касли-Баш. Палаток на пять потянет, но всё прямо у дороги, "интиму" никакого. Будь вчера силы дойти, смогли бы добрым людям за пионерский запас дров спасибо сказать... Кстати, а когда именно тропа стала дорогой, кто-нибудь заметил? Я - нет.
Как будто устыдившись этой двойной щедрости, Курушлюк заслоняет обрывы деревьями. Они рыхлыми зелёными дёснами наползают на неровные зубья скал и вот мы уже снова в непроглядном лесу. Странная развилка в никуда отворачивает влево. Интересно, чего "лешачкам" там понадобилось? Оставив ребят отдышаться, не снимая рюкзака, иду в разведку. Следы протекторов юзом сползают в балочку и там заканчиваются. Гы, задним ходом Хранители Леса отсюда выковыривались, что ли? Дальше очень, очень крутая и негостеприимная тропа вниз - Таврский перевал. Отметим для истории, хотя без пущей надобности я бы с тяжёлым рюкзаком здесь не полез... 
Чтобы сбить с толку окончательно, дорога отползает глубже в лес и какое-то время идёт под настолько прямым углом к линии обрывов, что я начинаю подумывать о реверсе и поиске более "свободолюбивой" тропинки. Справа появляется глубокий овраг. Кара-Дере, он же - урочище Медведь. Лес редеет и это ощущается как сброшенный с груди камень. Снова пионы. Одни "калеки". Не судьба... К дороге подбираются акации, ежевика и ещё какие-то скромного росточка кустишки, в которых искушённое в ботанике око Тимофея Анатольевича с лёту признаёт держидерево. Эта колючая "конфронтация" - добрый знак, быть смотровой.
И она есть: крохотуля-выступ, троим никак не втиснуться. Ого. Метров восемьдесят чистой вертикали! Дайте нам на всю Молдавию одну такую стену!!! Как же воспарить хочется... да-да-да, и к внутреннему гласу прислушаться не грех. Страждущие, что через плечо в мир заглядывают, так доменно в затылок дышат, что могут, не ровен час, и подсобить… невзначай. В три глубоких вдоха впитав бескрай - теперь, когда мы “свернули за угол”, на сцену выступили Бойка с Сахарной Головкой и Орлиный Залёт с Бедене-Кыром - с трудом вписываю в кадр бешеный контраст распластавшихся во весь восток облаков и, исполняясь ангельским терпением, уступаю место на “броневичке".
10.42 Высота - 555 метров. Позже мы вычисляем ещё две похожих смотровухи. Продираться к ним приходится с боем, а созерцать реальность - в тесные форточки из листвы. Теперь тропа-дорога изволит сползать вниз, постепенно сдыхая. Успев привыкнуть к правилу "красивость слева", мы не обращаем на это ни малейшего внимания и, пару раз чисто на пробу увязнув в чигирях, незапланированно выскакиваем на вершину Арман-Каи. Ну... или того, что мы считаем этой самой Арман-Каёй. Кра-со-тень! Под целым семейством ступенчато опадающих утёсов нежится на солнцепёке Куйбышево.
Несколько правее, почти в створе с рядами ангаров или теплиц, тянутся к небесам "распальцовки" миниатюрной Долины Приведений. Далее следует нечто осыпное цвета топлёного сала, формирующее узкую и ветвистую, как молния, щель между ярко-зелёными вихрами - сверху не разглядеть - то ли грабов, то ли буков. А уж какая распрекрасная стена куэсты тянется в направлении Куллю-Каи и Большого Садового... Тут мне чрезвычайно заинтересованные лица в оба уха наперебой нашёптывают, чтобы перестал, как крыловский хрюн, строго под ноги смотреть, и "пятачок" свой графоманский к небу запрокинул. Десерт, господа, десерт в студии...
 Корично-серая туша массива Богар; широким остриём заступа обрывающийся в пышные зеленя мыс Куле-Бурун; по-женски узкая ладошка плато с элегантным "топпингом" Сюйреньской крепости и - последняя в списке, но ни в коем случае не по значимости - грациозно выдерживающая дистанцию с вышеперечисленным плебсом красавица Бурун-Кая. Насколько извращённое потребовалось выпестовать в себе мировосприятие, чтобы обозвать высокородную леди... Утюгом?!! Дальше всё по пограничному сюжету "Стой, кто идёт"? "Ша, уже никто никуда не идёт". Четверть часа глубокого катарсиса на обрыве и болючее, как любительская восковая эпиляция глубокой зоны бикини, выдирание себя в реальный мир. До встречи, Арман-Кая! Не "до свиданья", а именно - до встречи.
 Делать петлю во имя рассосавшихся троп - не есть Путь реальных молдавских "кабанов". "Хай давай" и снова вокруг жёсткие ветки, три захлебнувшихся подрюкзачных разведки, бурелом и длиннющая пологая петля смирения с собственной судьбиной. Неожиданно просторное, прямо садово-парковое урочище Медведь. Насколько же извращённое потребовалось выпестовать... и дальше по тексту. Травка, листочки, птички, цветочки, мшелые камешки, солнечные зайчики. Ртутный столбик барометра настроения так и норовит прошибить запаянный с торца капилляр и тут - БАЦ! Наш добрейший Мишка-то, оказывается, полярный. А будь заставляющий щуриться от пересвета ретины осыпной жёлоб градусов на 15 круче, там и до "полярного лисёнка" оставалась всего недолга.
 Свято соблюдая дистанцию, бочком-бочком хрупаем вниз. Звук настолько звонок и сух, что мозг хочет видеть под ногами битую керамику. V-образная щель, не меняя профиля, забирает правее, под ячеисто-выветренный массив рыхлого известняка. Красота вокруг пленяет, завораживает, нежит. Молочная и одновременно каменная река под ногами, слева, справа. Вот она неспешно загибается вверх, набирая ускорение, чтобы метрах в шести-семи над головой взаимопроникнуть в майски салатовую зелень, потемнеть, сменить фактуру, пробиться сквозь широкий пояс можжевельника, ещё раз сменить фактуру, став молчаливыми башнями ограняющих урочище стен и, наконец, грянуться о небосвод, который настолько исполнен цветом, что кажется твёрже алмаза.
11.52 Высота - 363 метра. Хрусти, хрусти, сыпуха. Падай, высота. Ликуй, душа. Вот всё у нас прекрасно, но кое-что ложкой дёгтя: как же так случилось, что я годом - десятью раньше Медведем не насладился?!! Знаю, знаю, "у человека должно быть будущее". Интересно, Санычу на его Арабатке сейчас икается али как? Там, где осыпь-альбинос разжала свои пыльные челюсти, был планово обнаружен родник Аю-Тышек. Если быть точным, сразу два: один правее тропы, второй прямо на ней, но последний был скорее "патчем" поверх "бага" (сорри за сленг), чем полноправным членом клуба "малого водоснабжения" Крыма.
 Одному понадобилось насмерть родник закаптировать, другому - срочно напиться. Продолбить восемь сантиметров бетона советских времён - это Путь Воина. Теперь уж бутербродам с “промасленной” скумбрией своей участи было никак не избежать. Пока мы с Тимофеем Анатольевичем постыдно плотоядствовали, Киса занималась сыроедением. Не тем, что вы подумали, а тем, что от слова сыр. Сыр вязко сопротивлялся агрессии и аморфным жёлтым колобком лип к рукам. Стена справа становилась всё величественней, а слева, наоборот, опадала, приоткрывая затяжной спуск по зеленям к трассе. Здесь, на южных склонах гряды, почему-то совсем не было пионов, да и вообще никаких цветов.
Но небо за спиной вдруг набухло серыми коробочками “хлопка”, которые прямо на глазах лопались и, расползаясь по невидимым швам, выбрасывали в зенит ослепительно-белые протуберанцы облаков вертикального развития. Томная и магическая, как ранние композиции "Space", плавная и тяжеловесная, земная и неземная красота. Эх, залечь бы, расслабиться, всмотреться… Но не мешает и поспешить, ибо "белое и пушистое" как-то слишком ретиво пачкается о нижние, грозовые по фактуре слои туч. Перекинуться что ли, не снижая темпа, в сову или какую хитрую вертишейку, для которых скрутить шею на 180 градусов - норма жизни? Вот почему если красиво, то обязательно за спиной?
 13.25 Высота - 124 метра. Проигнорировав грунтовку вправо, мы неожиданно выскакиваем на вполне приличный асфальт. Он вот так, посередь голой поляны стартует и длинным, как у жирафа, языком ползёт мимо теплиц и гаражей, заливающихся лаем шавок и низких бетонных заборов, строгих тополей и замусоренных придорожных канав. Подошвы пекут от непривычной ударной нагрузки, организм делится с кожей последними запасами влаги. Ну, вот уже ты, шумная на трассе и по полуденному безлюдная во дворах, душащая бензином и манящая запахами домашнего борщеца, любимая ненавистная "цивилизация". Наперегонки с тётушками в цветастых халатах маршируем до магазина.
Ну и чего, чего ты гундосишь своим клаксоном со встречной полосы? Не видишь, что для этого трио самое главное - помучаться? Кстати, не такое уж оно и "малое" это Малое Садовое. Достигнув прилавка, а затем ближайшей от дверей сосенки, Киса устраивает показательные выступления, "приканчивая" первый сливочный пломбир ещё до того, как я успеваю скрутить крышечку на тетрапаке яблочного сока. Вот и я говорю ОГО. Украинские соки слишком сладкие, чтобы по-настоящему утолять жажду, запиваю остатком “медвежьей” воды и, вслух ненавидя пластиковый привкус, осматриваюсь.
 Путеводной ниточкой в детство болтается на стволе покрытая толстенным слоем пыли новогодняя гирлянда. Стиснув загнутый ятаганом хвост портупеей ног, трусит бочком настороженный по жизни садовенский кабыздох. Киса дожёвывает хрусткую вафельку и облизывается, ну точно как наконец получившая заветную порцию вискас... вы поняли, кто? Так... пора наступать на горло этой "замороженной" сиесте. Снова пекло и плавленый битум обочин. Шум и бензиновая отрыжка оживлённой трассы. Щекотные ручейки на лице, руках, груди, спине. Недолгое облегчение - ромбики теней тополиных ладошек рисуют мистические руны на рдяных лицах моих товарищей.
Если бы художественно исчерченная морзянкой ячеистого выветривания Куллю-Кая справа не красовалась, фиг бы я на этот знойный километраж подписался. Поворот налево, заброшенный Дом Культуры, магазин. Что? Опять два пломбира?!! Та-ак... Если в этом Садовом два магазина, наша "деточка" скоро "бабахнет". Население какое-то стрёмное. Вместо радушного предложения набрать воды дают отмашку куда-то вверх. На очередной попытке Кисе везёт: загорелая дочерна старушка, взяв наперевес ржавую мотыгу, докладывает, что “за углом” нас ждёт придорожный кран. Заправляемся по полной: Киса три, я - пять, Тимофей Анатольевич шесть литров. Молодым везде у нас... и всё такое.
 Подъём по урочищу Исар-Алтын-Дере, он же Кизильник, тенист и прямолинеен. Но ведь никто не обязывал прямую линию быть горизонтальной? Честно "бурлачим" до самого родника, благо оживляющие пейзаж мшистые каменюки от тяжких дум отвлекают. Родник очень даже жив, но вычерпывать по глоточку "декалитры", как у нас, - развлекуха для Стоиков. И Титанов. Где из тропы встопорщился тощий аппендикс влево, под самую стену, я не спешу оглашать, что "там впереди". Когда же наступают карабки с хватом за сучки и камешки, возвращаться на гуманную огибающую уже "рано". Тяжелее всего опять приходится Кисе: ступеньки матушкой-природой так спроектированы, чтобы каждый сантиметр роста индивида в зачёт шёл. А уж финальный аккорд при таком багаже "это просто праздник какой-то".
 Поцарапав плечами заросли узкой тропы, мы выпрыгнули на “главную магистраль” сюйреньского плато, чтобы не долго думая загадючиться обратно в заросли. Радиалки под рюкзаком не наш метод, а мама с раннего детства учила хорошо прятать оставляемые без присмотра вещи. Тс-с-с, а ну, замерли! Идёт кто-то... От дороги до рюкзаков по прямой максимум метров пять. Ща вот мы и заценим, классно ли замаскировались. Классно: "сколько там кого идёт" только по голосам вычислить можно. Теперь самое главное по возвращению с экскурсии суметь договориться с собой ещё разок диким косинусом в чигири тиснуться. Основательно укреплённая с моего прошлого визита Сюйреньская башня подносит вид на разлюбезный Курушлюк, Арман-Каю, Медведь, Куллю-Каю и то, что я по врождённому топо-кретинизму считал Змеиной балкой.
 15.07 Высота - 357 метров. Змеиная или, по-другому, Терень-Джалга обнаруживается северо-западнее. А то, что расселивается прямо над Большим Садовым... если пытаться это к классу рептилий отнести, то, как ни усердствуй, всё одно Змей Горыныч в скверном расположении духа получается... После непродолжительной перепалки согнав Тимофея Анатольевича с верхушки башни (ох и прыток сей киндер!) перемещаемся к южной кромке Куле-Буруна. Тут красивее не тем, что место открытое и приятнее, но потому, что героем экстремального водоношения по Кизильнику себя чувствуешь. Это кто здесь молодой человек? Это я молодой человек? Обещаю записать в комплименты. Если сторожевой болонкой обтявкивать перестанете.
Для чего мне треккинговые палки? Гм... Ну, во-первых, для удобного вертела, если ОНО сейчас же лаять не прекратит. Но об этой опции мы, пожалуй, умолчим, потому что милым бабушкам шоковая терапия противопоказана. Не переставая отслеживать перемещений горластой тварюшки, излагаю краткий конспект "Евангелия от Комбрига" и завершаю нагорную проповедь своим любимым определением человека на "костыликах" - "наш четвероногий друг". Пожилым кинологиням такая параллель явно по сердцу. Дальше, дальше, туда, где завиваются в Гордиев узел все тропы, где столовый массив, не совладав с бременем собственной тяжести - если продолжить развивать столярную аналогию - превратил добрый кусок каменной "столешницы" в угловатый хаос...
 Это место просто не может не понравиться искушённой в скалолазании Кисе. Окунание в зеленя, узкий перешеек, восходящая чередой низких ступеней плоскость. Осторожно спуститься с уступа, присесть, повернуться лицом туда, откуда пришёл. Встретить и выдержать безразлично-спокойный взгляд посечённых зефирами барельефов. Убедиться, что "время не властно над искусством" - не более чем человеческое заблуждение. Взглянуть на часы и возликовать, что времени впереди вагон. Улечься навзничь, нащупать удобные выемки для лопаток, слиться с Куле-Буруном, почувствовать, как синий кобальт неба, хлынув в глазницы, заполняет тебя до краёв. Мальчики и девочки, а ведь так жить - нужно! Четверть часа. Полчаса.
Братья, если умеете, научите, как отсрочить миг, когда просыпается и начинает свербеть, сами знаете где полупрозрачная от непоседливости аскарида желания чего-то большего? Чуть приподнявшись на локтях, принимаю от Тимофея Анатольевича бутылку тепловатой воды. Благодарю одними глазами: открывать рот лень ну просто апокалипсическая. Самое время скорчить гримасу авторитетного руководителя, сдёрнуть растёкшуюся по Древу жизни Кису, попрощаться с хрупким куполом Сюйрени, выцарапать успевшие заскучать рюкзаки и идти, идти, идти на юго-восток. Три "идти", поверьте, это ничто в сравнении с реалом, в котором началось.
 Вроде грунтовка себе и грунтовка, лес себе и лес, но пот с меня льёт дождавшейся затяжного сезона дождей Замбези, затылок гидравлическим отбойным молотом ломит, в ноги даже резиновее, чем у Стервятника Барбриджа после близкого знакомства с "Ведьминым Студнем". В общем, пристрелите меня прямо на обочине четырежды и закидайте камнями, я вам из-под них ещё и спасибо скажу. Пропустив шустрый люд вперёд - благо, в скором времени никаких развилок не предвидится - пресмыкаюсь себе потихоньку в хвосте, прорезиненными кнопочками на GPS клипаю. Спать хочется - приклейте мне веки ко лбу двухсторонним скотчем. Тут поворачивается ко мне Киса. А лицо у неё оттенка самой что ни на есть переспелой свеклы Руби Куин. И читаю я в серо-стальных глазах такую невыразимую муку, что понимаю - я не одинок.
 Настолько не одинок, что сейчас они, с Тимофеем Анатольевичем без слов стакнувшись, меня точно в расход пустят. И даже не холодным оружием или на газе взорвут, что было бы актом подлинного гуманизма, а тупо забьют банками с тушёнкой, рыбой, ананасами в собственном соку или что там ещё у них на чёрный день в закромах заплечных припрятано. Позабыв о рюкзаках, всё так же, без единственного звука повергаем себя на пыльный дёрн, организуя настолько лакомые поваляшки, что там и до коллективного мультиоргазма недалече. Что это была за чёрная депрессуха, откуда она накатила, и в какие края, от нас, наконец, отлипнув, отправилась, я гадаю по сей день, потому, что ещё через четверть часа мы преспокойненько взяли ноги в руки и на уверенных шести километрах в час зашагали по верховьям заповедного оврага Ешиль-Богаз в направлении урочища Утюг…
16.57 Высота - 480 метров. Я сижу, болтая ногами на носу Титаника. Нет, нос Титаника - это слишком громоздко и людно за спиной. Знаете, у современных океанских яхт популярны узкие мостки на носу, на них ещё обнажёнку крутые профи фотосесить любят? И это не совсем то... слишком хрупко, ненадёжно. Да и пафосной оградки из полированной электрохимическим способом нержавейки по периметру почему-то нет... Что же остаётся?..
 Да только она и остаётся: перевёрнутая к небу подошва самого настоящего Утюга. Есть в Крыму места красивые. Есть в Крыму места очень красивые. А есть в Крыму места, от которых начисто и навсегда сносит башню. Утюг (если его не уважаешь) или Бурун-Кая (если в неё по уши влюблён) - из этих, последних. Я чувствую, как одной единой чакрой-переростком медленно оттопыривается свод черепа и в мозг колоссальным потоком льётся красота. Она во всём: в хрупком цвете новорожденного заката и аромагии трав; в чётких, как чертёж тушью, фактурах обрывов и жёстких каменюках под седалищем; во влажном дыхании предгрозового ветра и просторе, имя которому - бесконечность. Полных двести семьдесят угловых градусов обзора по горизонтали и ровно столько же по вертикали! Эстетика без конца и начала. Вот такой он, Утюг.
О чём может страдать в этот момент Благородный Дон? Да ни о чём, кроме... кризиса среднего возраста. Как получилось, что на тропе остались только дети, леди и… ненормальные? Может быть, это как раз нормально - перешагнув барьер сорокалетия, вместо ковыряния под рюкзаком шалить с юными гуриями, попивая холодный брют в Новом Свете или тёплую перцовку на Меганоме?!! Наверняка это приятно... Возможно, этому следует позавидовать... Несомненно, этому стоит порадоваться... Как-то незаметно подкрался третий цикл, когда я остался без "старой" компании. Первый был, когда появились дети, второй - когда дети выросли, третий - когда появились гурии. К чёрту! Всё к чёрту. Простите меня и дай вам Бог большого человеческого счастья. Оно так сложилось с самого начала "Чарующего": "Жаль, что вас не было с нами и..." Не переставая очень двусмысленно улыбаться - к продолжению цитаты мы еще вернёмся - я делаю славный глоток коньяка прямо из горлышка и рисую в блокноте наижирнейший восклицательный знак. Я включаю мобильный телефон. Я набираю ХАМмера. ХАМмер - тоже “ненормальный”. Он должен, он просто обязан быть где-то рядом...
* * *
 Одно лишь хрипение, недобрый рокот потревоженной осыпи и "я перезвоню?" Воистину - "где-то рядом"... Вы подумайте, какая интересная у людей жизнь. Я замер на острие Пространства, пригубил сепаратистский “Сюрпризный” и струнами невидимой арфы стал перебирать хрустальные нити, тянущиеся в Киев и Торонто, Рим и Москву, Козелец и Энгельс, Питер и Кишинёв, стараясь никого не забыть. В конце концов, забыл таки Донецк, но соответствующие "заинтересованные инстанции" мне живенько поставили на вид и "статус-кво" восторжествовал (прим. автора). Ведь стоило только вспомнить о человеке, и какая-то частичка его уже была здесь, со мной, в Крыму, на Бурун-Кае... Повторный звонок ХАМмера не заставил себя долго ждать. Плутанув в чигирях немного севернее Новоульяновки, они с Замом выдряпались куда-то под Чардаклык, и сейчас обдумывали дилемму: ночевать в удобном гроте или продолжать осыпной траверс на восток в поисках кулуара, по которому реально выйти на плоскость куэсты. ХАМмер был полон оптимизма дойти:
- Ты представляешь, мне впервые в жизни удалось уходить ЗАМ-а… и самому сдохнуть через тридцать метров!
 17.40 Высота - 471 метр. Пообещав "маякнуть, когда на огонь можно будет ставить чай", хриплая мембрана “Самсунга” дала отбой. Огонь, говорите... чай... Мой маленький коллектив долго уговаривать не пришлось. У Кисы с Олегом не только дни рождения и знаки гороскопа - Барашки - общие. Ещё они очень любят собирать дрова... (комм. Мисти) Только отмахав метров триста от среза Буруна, я осознал, сколько здесь гуляет народа. Орлиный Залёт дубль два: кроме расползающихся в рыжую пыль трухлявостей лес одарил аж ничем. Даже верный и незаменимый талисман - цепная пила - не спасла от фиаско. Здесь и пилили, и рубили, и ломали, и собирали. В неприкосновенности оставались только корявые пни - "носороги". Что ж, лучше так, чем никак.
За четыре или пять ходок мы всё-таки утрясли вопрос топлива, а в награду получили... дождь. Мелкий, но настойчивый, он очень споро просочился сквозь ненадёжное канапе листвы, и драгоценные дрова пришлось укрывать полиэтиленом. Над Курушлюком тем временем продолжалось буйство стихий. Гибкие плети молний, пульсирующий, затяжной клёкот грома. Так, наверное, звучало для проглоченного пророка Ионы чрево кита… Второй кусок плёнки прекрасно натянулся на верёвках и укрепился прищепками пополам с офисными клипсами. Ставим в зачётку "хорошо": клипсы удобнее прищепок, но чёрных больше не брать, слишком легко теряются.
 По отшлифованной за два дня технологии развернув костровое хозяйство: стационарная опора слева, регулирующий элемент справа, мы озадачили пламя кастрюлькой и погрузились в ожидание гостей. Десять минут для горной местности - завидная пунктуальность. Первое, что сделал ЗАМ после завершения крепкого рукопожатия - "осчастливил" меня двухлитровым пузырём пива. Ну всё, капец безалкогольной инициативе Кисы. Три дня на одной воде - да это впору в Книгу рекордов десятилетия вписывать! Интересно, потянет ли мой блокнот на Книгу рекордов? Никогда не пробуйте эту гадость. Привыкнете, потом всю жизнь мучаться станете. Это я не о пиве, Бахус сохрани. Всё об овсянке с черникой окаянной. Ох уж эти мне севастопольцы... Вот вам, вельмишановные добродии, отечественное порошковое пюре, вот импортная в своём бессарабстве "Московская" сырокопчёнка. СмачнОго... а мы - "на волю".
 Выгоревшее дотла солнце взасос поцеловало низкий горизонт и провалилось за него, как разменная медяшка в хищно распахнутый зев свиньи-копилки. Небожители плавно задёрнули плотные шторы вечера, выждали, чтобы убедиться, что козни Света расстроены, и только потом выпустили на фиолетовый луг небосвода отару застенчивых звёзд. Над обращённым на восток бруствером Курушлюка продолжало отрывисто взрёвывать громом буйство стихий. К Биюк-Таушану с Яман-Ташем тоже стянулось более чем предостаточно "грозовой кармы" и наше будущее выглядело не особенно, чтобы радужным. Но всё это будут завтра, только завтра. А сейчас можно отхлебнуть глоток несладкого - потому что именно так захотелось - кофе и вернуться за порцией тепла к упрятанному в чащобе костерку. Я сегодня приду "поутюжить" ещё не раз. Бурун-Каи в этот вечер просто не может оказаться много. ХАМмер, а ХАМмер, пока я тут вынужденно бездельничаю, ну-ка срочно оближи и продемонстрируй Кисе свою заветную ложку!
- "Ищу мясо", гы-гы...
Ночь была прохладной. Ночь была тёмной. С каждым прожитым днём Луне всё меньше и меньше хотелось карабкаться в небо. На уговоры себя-любимой она тратила позавчера один час, вчера - два, сегодня - три…
День
четвертый
|
