Портал Сыпучего Шайтана

         всё ещё 8 мая...

Трек перехода и профиль высоты

- Может, мне имеет смысл соскочить?
- Да кто же тебя, собако, отпустит?!!

О пацифизме Bobus-а

Едем. Стоит чуть на подольше прикрыть глаза, и в потоке образов вспыхивает картина. Прямым углом сопряжённые стены цвета киевского торта, жёлтые островки мечтающих вплестись в икебану цветов, тонкая белая вена ветвящейся в изумрудное Никуда дороги. Я вернусь! Предвкушаем, какие фейсы будут у Мисти, Миши и семейства Саныча, если бусик - раз - и проедет мимо. Прямо за поворотом к Красносёловке это самый “фейс” случается у меня. Под пирамидальным тополем всего двое: Мисти да серьёзный дяденька с увесистой фото-сумкой и внушающим уважение красно-серым рюкзаком. Кидалово… Обещанный Саныч "спрыгнул" на четыре дня вперёд в светлое будущее и запрещённый им к разбазариванию молдавский коньяк будет теперь тупо кататься у меня на закорках. Что там выше было про сникерсы и "нихт клювен клац-клац"?

Грузимся, и под прибаутки об исключительной полезности "привыкания к земле", вкатываемся в прогрессирующий с каждым погонным километром мрачняк. Противная серая морось стартует аккурат в момент врезания лямок в плечи. Ноги сами несут с исполосованной крест-накрест шинами обочины под зелёный зонтик леса. Обожаю шелест дождя в листве. В особенности, когда между листвой и макушкой присутствует купол любимой палатки. Тропинка к смотровой на самом восточном из трёх уступов Ворот Шайтана попадает в жестокий игнор: нечего там ловить в такую мряку. Одолев чудесный вниз, виляем по ущелью - между кустов, деревьев и давно заброшенных кострищ - выбирая, где посуше переступить через "могучую реку" Танасу. Не всё ладно с дебетом у этого детища Караби: май месяц, а воды уже едва по щиколотку.

С тоской смотрю на взлетающий к Куш-Кае склон, покрытый лещиной, грабом, боярышником и прочей приземисто-крымской недорослью. Вверх не хочется катастрофически: Паша никогда не искал лёгких путей. Разумная душа - Алик предлагает остаться на тропе, траверсирующей левый склон ущелья Танасу. Молчаливый консенсус отправляет нас против течения на юг. Золотое правило дрессировки - дать к себе привыкнуть. Тропа преуспевает в этом, и только затем резко сворачивает к оврагу Хуш-Дере, чтобы начать набирать высоту по слоистому бэдлэнду, в силу сыпучести остроугольным фиолетово-бурым гравием достойному именоваться первым филиалом Чегинитры.

С первых шагов растягиваемся редким тянитолкаем. "Кто есть кто" налицо: Тимофея Анатольевича уж и дух простыл, Тахир тоже явно имеет претензии к жёлтой майке лидера. Красава-Алик одновременно со мной врубает пониженную, которой едва-едва хватает, чтобы удерживаться плотной группой с Мишей и Мисти. “Весёлые старты” по полной программе. Недостаёт времени даже чтобы повернуться и приласкать взглядом красивые всхолмья над Красносёловкой. На пятой минуте непрерывного наверха картина радикально меняется. Тахир настолько резво меняет лидерство на аутсайдерство, что я, свято чтя "наставления по боевой работе" генерала ХАМмера после “нырятельной” Черноречки, пропускаю колонну вперёд, и мы остаёмся совершенно одни. Подчёркнуто неспеша влачу старые кости и прогорклое сало “до горища”, но становящийся всё более несчастным Тахир даже не пытается меня догонять.

А чуть позже, так вообще гром средь ясного неба: наглухо становится на якорь, начинает раскручивать треккинговые палочки и прямо в лоб заявляет о своём намерении "соскочить"! Полный пизнес, Нащяльнике... А вот хренушки тебе - про себя думаю. Сведённая мышца голени – никакой не предлог для того, чтобы мне за этими стайерами всю неделю в одиночку гоняться! Стопимся. Изо всех способностей успокаивая и подбадривая, перевешиваю "жидкости" к себе. Регулируем по новой “костылики”. Пропускаю вперёд. Медленно и печально, но всё-таки идём. До "зелёнки" совсем немного осталось, там уклон гуманней станет. В лесу наших, представьте себе, нет. Тропа неуверенно пытается ветвиться. Иду “по приборам” в надежде, что Мисти рано или поздно сделает то же самое.

Заигрываюсь с тачскрином и вдруг обнаруживаю, что Тахира снова след простыл! Не снимая рюкзака - хлопотно его, паскуду, на себя каждые пару минут взваливать - возвращаюсь на исходную, снова честно подвизаюсь замыкающим. Стоит мне начать вслух сожалеть об отсутствующей рации - обе похитил прыткий Мисти и в ответ на крик ни гу-гу - из кустов материализуется Тимофей Анатольевич. Ну, Тимофей, раз ты по всей жизни Анатольевич, вот тебе за это добрая толика столичных консервов! Тимофей Анатольевич ничего, не сопротивляется. В процессе ”эвакуации раненых” напрочь отрезает, что я вообще-то собирался спуститься к “стыковочному модулю” оврага Куш-Дере и ущелья Танасу: очень хотелось сфотографировать декоративный, как полувековой бонсай, каньон с крутым падением.У каждого человека должно быть будущее, но всё равно лично я - лошара…

Через каких-то десять минут происходит чудо. Оживает наш Тахир. Да ещё как оживает: обогнал на буреломе и Мишу, и Алика! Так вот, что было Той Самой Соломинкой - тушёная свинина! Старая дорога околдовывает цветом лютиков. Они наводняют тёплым сиянием весь мир и... остаются с нами. Ещё недавно пугавшие своей белизной,ботинки прямо на глазах зеленеют: пыльца. Трек, которым я сюда когда-то спускался, зовёт строго на юг, к вершине Гяур-Кая, что называется, не разбирая плотности горизонталей к вершине. Паша Швед, как и положено настоящему гяуру из Киева, всегда знал толк в азимутах по оси аппликат. Но нам туда сегодня доковылять точно не светит: теперь каждые пять минут просится отдыхать Миша. Не торопимся по-взрослому: Алик с непередаваемой патетикой в голосе докладывает, что наша скорость только что возросла аж целых двух с половиной ка.мэ. в че.

Некоторые потом обязательно спросят, как мы на таких оборотах исхитрились потерять удобную тропу при наличии четырёх GPS. Да легче лёгкого: нужно какое-то время не обращать на них внимания, и у вас всё получится! Должен же, в конце концов, в походе присутствовать элемент здоровой случайности? Счастье где-то правее, всего на соседнем отроге, но между нами - заросший непроходимым мелколесьем овраг. Разъединёнными усилиями Алика и Мисти мы трижды пытаемся найти консенсус с природой. Решаем ни под каким предлогом не терять высоту, чтобы, потеряв взамен Мишу, сместиться к югу и начать громоздиться на вершину по тому самому склону, куда нам ещё так недавно было ”совсем не надо”. В общем... Паша бы нас одобрил.

* * *

Мишу докричались. Через верховья оврага перешкрябались. На хвост дороге наступили. Потянулся тягучий лесной наверх. Прошёл почти час, прежде чем высмотрели и “окучили” первую и единственную попутную смотровушку не смотровушку, но наклонную полянку с панорамой на Катран-Яккан-Тепе и Хриколь сотоварищи. У нас над головами природа продолжала пасмурничать, а далёкие горы млели под начавшими сдвигаться в тона осенней листвы ласками предзакатного солнца. Симметрично-выпуклые контуры хребта живо напомнили мне о "лучших девяноста" прекрасной половины человечества и я засмущался. Колдующий над треногой с видеокамерой Миша чему-то загадочно улыбался. Мисти строил из себя переснимающего "Аватар" Джеймса Кэмерона. Ишь, "панорамку вот отсюда и туда" ему обеспечь! А у меня вот с панорамами последнее время нелады... Остыл я как-то к панорамам.

Цветущие дикие груши, состязающиеся в чехарду тучи, нежно-ванильное послевкусие глотка портвейна, позитив и мажор. Расстояние до Больших Ворот и, тем более, Чигенитры, даже без панорам казалось намного внушительней, чем это выглядело по карте. Нужно срочно ускоряться. Но какое там. Даже Тимофей Анатольевич больше не нарушает компактной целостности колонны. Зато с регулярностью метронома попискивает в ухо о полном и окончательном выгорании калорий в "топке". Кто бы сомневался, что осенью в Крыму лучше. Там - ежевикой подкормился, тут - горстку тёрпких грушек хряцнул, вот тебе и полдник. Высота неторопливо перешагивает за километр, лиственный лес скромно отступает, оставляя в наследство каменистые всхолмья яйлы. Нигде в Крыму не ощутить такого погружения в пространство, как это само собой происходит на Караби. Утратив "масштабную линейку", мозг лукавит, превращая сосны в кустики, а наверхи в плоскость.

Легче идти от этого не становится, да и вообще расстояния на Караби - штука исключительно переменная. Вроде вот она, заветная Чигенитра, совсем рядом, а как быстро ноги не переставляй (про два с половиной кэ. мэ. в че. не забыли?), южными обрывами не светит. Я, для разнообразия, уже почти согласен с Тахиром, что отдельно взятых "планираторов" маршрута давно пора "будь ласка, Пану, до дуба". Не Бог давал, сам в ОЗИ Эксплорере рисовал. Вот и топаю теперь, шоб повылазило… Снова немного разгружаем Мишу - у него одного мёда с изюмом и орехами две больших жестебанки из-под чая Аллах "Акбар". Солнце продолжало медленно падать на запад, туда, куда мы направлялись. На одометре GPS крутится шестнадцатый километр пути. Непрерывно повторяя про себя мантру "…у каждого человека должно быть будущее", следую мимо Топарчих-Кыра.

Фиг с ней, с галочкой этой. Организму и здесь, у ручейка хреновато, а уж в эту горку... Да и солнце низко пало, зараза. Да не потому зараза, что закат почти на носу! А потому, что не будет его сегодня, этого заката. Чуть опалесцирующий жемчужно-белый шар, живой каплей воска по стеариновой свече стёк в волнисто-зелёный подсвечник Нижнего плато Караби. Самое время для портретов, но нужно топать, а это снова наверх, потому, что Мисти окончательно впадлу траверсировать справа куполообразный холм с не вполне приличным для русского уха имечком Кулуйны-Обасы. Да и всем остальным интересно, что за цветные палатки под стеною каменной прямо по курсу приютились. По всему - спелики. Уж чересчур стационарен лагерь для пешеходников. Даже брезентовый навес над импровизированной столовой присутствует.

Полтора последних километра до цели кажутся вечностью. Утомился что-то от одинаковых холмов, каждый из которых почему-то считает за великую честь перебежать дорогу. Потеряв счёт привалам, валимся в примулы на крутом каменистом траверсе верховий оврага Лахнын-Дере, в своей самой южной оконечности чем-то напоминающего Большие Ворота. Радостно икнув, нащупываю обтекаемую тушку GPS. Хренушки вам по всей морденции, а не Большие Ворота! И всё-таки, не могу не согласиться с Мисти: это лучше, чем "тянуть мазу" в офисе. Пытаюсь считать шаги в уме, но их оказывается слишком много. Глоток тёплой и солоноватой, как кровь минералки - спасибо, Миша - вливает в жилы силу, которой достаточно для преодоления предпоследней на сегодня седловины.

Впереди и немного справа открывается крохотный "Марс". Карточками бесконечного библиотечного каталога накладываются друг на друга серии красных осыпей. Вернее, я знаю, что утром они будут именно красными. А сейчас "Марс" грязно-бежевый и ещё более безжизненный, чем его воинственный небесный оригинал. Мне больно его видеть таким, и я поневоле ускоряю шаг… Алик просит подождать, пока он отзвонится жене. Прости меня, Алик. Через триста метров то же самое делает Мисти - "разведывать" очередной родник. Прости меня, Мисти. Если я сейчас остановлюсь, мне отчаянно захочется сбросить рюкзак. Если я сброшу рюкзак - захочется лечь полежать. Надолго... А оно вам надо?

Дорога, продолжая плюсовать высоту на юго-запад, подбирается к лесу. Над малахитовым - почти как его подорванные инстинктом продолжения рода квакающие обитатели - прудом незыблемой громадой нависает пожилой бук. Топчу его узловатые корни - чуть-чуть не написал пальцы - преодолевая скрипучий острыми и звонкими "черепками" наверх, за которым красиво скруглённой буквой "V" опадает в направлении далёкой Алушты матушка-Чигенитра. Если меня разбудить глубокой ночью и спросить, какой именно буковый лес я люблю в Крыму больше всего, пожалуй, этому лесу своей участи не избежать. Это, конечно, не те побывавшие в непогодных переделках буки, которые обнимешь, лишь удалившись подальше от людских глаз в Заповедник, но душевная раскидистость, и почти человеческая гостеприимность Чигенитры-Богаза заставляет нас возвращаться сюда снова и снова.

Над густыми зеленями стелется всего один-единственный светло-сизый дымок. Это просто замечательно, потому, что вплоть до последнего момента копошилась в душе змея-кручина по вопросу гражданской "перенаселённости" этих мест. Ведь на календаре - восьмое мая… Спускаемся к ущелью всего метрах в десяти от колодца, но моё наивное стремление остановиться, чтобы загодя набрать воды, горным хрусталём раскалывается о молчаливую, как гранитный утёс, усталость группы. Проехали... Притулившаяся к самому обрыву иерархия задернованных террас пустынна. Разбредаемся кто куда. Не выпрягаясь из рюкзака, урываю из-под носа у своих товарищей хрустящую благоуханной листвой "точку Икс". Несколько наклонно и тесновато, хорошо, что наша с Тимофеем Анатольевичем экстремальная "двушка" - не двухтамбурный трёхместный "особняк" Мисти.

Мне сугубо пофигу, что очень скоро стемнеет, что “газовые драконы” молчат в рассекатели, а оранжевый домик всё ещё "заархивирован". Приседаю на удобный корешок. Приваливаю к стволу рюкзачок. Роюсь. Давлюсь тягучей, как смола, слюной. Глубже роюсь. Справа, плотоядно скалясь, подсаживается Алик. Он успел первым. Нахожу. Жестяную. Холодную. Ещё чуть влажную. Как чеку из гранаты, вырываю крышечку. Твоё здоровье, родной! Мы чокаемся чисто по-немецки - самыми донышками - и синхронно впиваем по пять глотков чистого, как ангел и могучего, как крик синего кита, катарсиса. Пальцы чуть дрожат. Золотые пузырьки углекислоты божественно щекочут иссохшее нёбо. Притормозить хоть на миг практически нереально, но пару глотков “Соборной Оболони” честно обещано Мише. Алик делится с Мисти, который "вообще-то пива не пьёт, но сегодня - будет". Россияне - они такие, их Платиновым "Русским Стандартом” не корми, но позволь Незалежного Добродия обидеть. Опустевшая жестянка хрупким цветком сминается в кулаке…

Вода в колодце плещется так себе: мутная, с маслянисто-радужной плёнкой. Но корячиться по осыпям до “правильных” родников и обратно на сон грядущий героев нет. Ждать костра силёнок тоже нет. Синхронно кашеварим на двух горелках. Вернее, кашеварит всё больше Алик, а мы делаем вид, что интенсивно ему помогаем. Я, например, персонально помогаю Алику, обгрызая прямо с угла самый большой кусок сыра. Вообще то, чисто теоретически, в меню у Алика не каша, а суп. Но суп... Как бы так мягче сказать... В некоторых кишинёвских бистро второе жиже этого мега-супца будет. Пока сводящее с ума ароматом хрючево (никаких обид - в наилучшем смысле этого слова!!!) доходит в сторонке, озаглавливаюсь фонариком и осторожно сползаю в овраг: у меня там экспресс-обсерватория. Работяга ветер трёт друг о дружку тускло-серые тучи, как прачка отслужившие свой век простыни, но звёздам в их прорехи сегодня воссиять не суждено: мешает самый верхний ярус облачности.

- Вы меня используете не по назначению! Я могу сидеть, есть... (Бобус).
- А можешь не сидеть и не есть... (Мисти).

Мягкие листья под вспененным полиуретановым седалищем. Тихое мурлыканье ручейка. Неугомонные пичуги, цявкающие о своём, интимном, в кронах. Огонь, незаметно перетекающий в портвейн, незаметно перетекающий в чай, и снова в портвейн. Тимофей Анатольевич, сладко почмокивающий третью по счёту добавку и от чистого сердца вожделеющий добавки четвёртой. Миша, без устали предлагающий то колбасу, изюм, то курагу, то сушёные яблоки россыпью. Тахир, таинственно поблёскивающий оранжевыми огоньками очков. Мисти - ХАМмера со специями на него нет - подогревающий “ПКК без нихто” на рдеющих угольях. Алик, которого "извините, снова вырубает". Аспидно-чёрные тени и красные всполохи пламени превращают лица моих товарищей в застывшие маски воинов-ситхов с тёмной стороны Силы. Вдоволь отведанное бездорожье хоронит на корню жалкие потужки сшевелиться проверить, ”что там с Лапаты-Хаи видно". Завтра будет ещё один день. Ой, даже уже не завтра, а сегодня... Как океанский прилив, достигший своего апогея, разговор у костра медленно затихает, растворяясь в тёрпком, как недозрелый кизил, благоухании майской ночи...

День второй