| |
Шутки про алкоголь перед походом -
это как...
предварительные ласки!
Мисти
 Не считая стереофонического
храпа - на это раз "соловушки" синхронно заливаются и в палатке Мисти,
и в палатке ХАМмера - тишина над Ангар-Буруном распростёрлась соборная. Не исключаю,
что ещё каких-то полчаса назад в гостеприимном закутке громыхало вполне
себе амелодичное трио, но не вскочить на рассвет на полуторатысячнике
для меня лично приравнивается к измене Родине с пожизненным отлучением от мамалыги с брынзой и зеркальных карпов на гратаре под соусом муждей (Бобуса несло...) Чёрно-серый даггеротип
предрассветья тянул промозглым ветром и отчаянно не желающим умирать снегом.
Впив ожидаемо заломившей зубы водицы, я отвесил полновесный
вербальный пинок Мисти (Уважаю. В отличии от Тимофея Анатольевича,
у которого просто нет иного выбора, Мисти поднимается на рассветы сугубо добровольно...),
погрузил на себя фотографические "разновесы" и, всё ещё продолжая по крокодильи
распахивать пасть, пошёркал росистой травой к монотонно заползающему на хребет морю можевельника.
 Тщащийся хоть как-то "детерминировать"
спутавшийся за ночь хвост, Тимофей Анатольевич единоборствовал с массивной
деревянной расчёской, не забывая оставаться лидером. Можжевельник
упруго прогибался, а затем внезапно разверзался под ногами,
будто покрытый промороженным настом глубокий снег. Надо забирать левее. Там
вчера определилось некое подобие чахлой тропинки. Двести пятьдесят
метров пути. Целая вечность. На вершине, разваленной надвое трещиной,
было пустынно. Я как-то позабыл о занявших "элитную" площадку конкурентах,
и трепал болталом во весь голос до тех пор, пока полностью сливающаяся
с окружающим полусфера из полиэстера не распахнула своих створок, как
экзотическая ракушка из Индо-Китая. Воистину, язык мой - враг мой... К
рассвету, други мои, к рассвету! И рассвет воспылал. Пусть не был он столь
красочен, как на Чигенитре, и не столь живописно облачен, как на Диплисе,
зато солнышко никого не стеснялось и, как родилось обнажённым, так и покатилось
в свой эллиптический небесный вояж.
 Надо ж было Ангар-Буруну
расщелиться надвое! Спустился в трещину, отсюда ракурс на солнышко самый
выгодный, а в ней – свинарник. Гнилое тряпьё, бутылки от водки, консервные
банки всех степеней изржавленности... Здесь следует длиннейшее предложение
из одних многоточий, обстоятельств места, союзов и предлогов направления
движения, с заглавной буквы и до замыкающего восклицательного знака как
есть непечатное. Чтоб вас, люди-человеки, приподняло однажды "та й гепнуло"
с этой вот самой вершины! Да так, чтоб в аппетитную отбивную на косточке
расплющи... Стоп. Негативное мышление. Погорячился. Наверное, это от голода.
Лучше, как советовал хмурый Бруччо в "Неукротимой планете": "постарайтесь,
чтобы вас где-нибудь тихонько прикончили..." - у хороших людей-спасателей
будет одной заботой меньше. Всё ещё истекая смертельным ядом, как неприрученный
шипокрыл, я выполз в тёплые объятья солнца. Присел на неудобный каменный
шезлонг лицом на восток, изо всех сил прижмурил глаза. Лютая злоба постепенно
опустила, колкими островками мрака втянулась в бездонные каверны сознания...
* * *
 Завтрак в стиле "пареной
репы", только вместо репы у кого - пюре, у кого - овсянка. Не особенно
вкусно, зато очень питательно и быстро. Пакуемся, грузимся, топаем. Где
только я вчера вечером обнаруживал седловины и подъёмы? Морок, не иначе:
чуть холмистая равнина далеко-далеко впереди загибается к вершине, увенчанной
низкой каменной колонной. Отсюда самой колонны видно, но с ней как с тем
ДМБ-сусликом: она есть. Неожиданно обнаруживается, что хитрющий
ХАМмер краеведит нас незнакомой, верхней тропой, а привычная "Братству
Перстня" стезя тянется под обрывом, всё сильнее оттесняющим нас от южного
предела Верхнего плато. Не фатально, но спускаться по узкому каменному
мешку-кулуару, как ниточка не извивайся, достанется…
 Много зелени, много ветра,
ещё больше - тепла. Как и обещал рассвет, денёк предстоит погожий. У самого
подножья Эклизи-Буруна устраиваем короткий передых: что-то тушки организмов
бастуют не по делу. Выжимая футболку, прикидываю, прав ли был Мисти, отправившийся
прямо из лагеря к Кутузовскому безводью. Вот не сболтнёт язык слова "озеро",
хоть вы его виноградным секатором отрежьте. Там воды, как правило, столько
же, сколько в лунном Море Спокойствия... На Верхнем плато людно: неслабая
группа выныривает из расщелины, по которой Бла-ародным Донам ещё предстоит
спускаться к Казу-Кае. Ещё трое желающих вкусить “настоящей высоты" затаптывают
наши следы от самого Ангар-Буруна. Думается, это наши соседи. Сам виноват:
нефик было так горлопанить на рассвете. Идите-идите, спаниели несчастные!
Теперь мы вам пяточки-то потопчем...
 Волею стакнувшихся Атропос
и Лахезис, читайте, "неотвратимостью судьбы", замыкающей в нагнавшем
нас трио оказалась девушка. Засматриваюсь на - если к данному шедевру
эволюции вообще применимо даже отдалённо не описывающее аппетитную реальность
словосочетание - "спелый персик", до самых наипикантнейших подробностей
утянутый чёрным велосипедным "памперсом". Дальше совсем по Высоцкому:
"Тут сорвался вниз, но успел сказать: ой, какая ж ты не близкая, не
ласковая, альпинистка моя, скалолазка моя..." Застреваю левой ногой
в сужающейся клином трещине и, чтобы не перегружать много лет назад травмированный
голеностоп, кувыркаюсь вниз по склону, прямо под ноги спешащему на выручку
Санычу. Вот тебе и весь сказ... Может, и вправду время прислушаться к
совету доброго "доктора Мюллера" из "Формулы Любви": "...и с девами
юными поосторожней"?!! Ан не дождётесь! Мы и на костылях останемся
теми ещё... охальниками!
От
Ангара до Казу-Каи
 …Минуту
спустя мне навстречу со стороны Буковой поляны поднялся дедушка. Поздоровавшись,
он поинтересовался:
-
А Вы откуда?
-
Сейчас с Ангар-Буруна, а вообще из Москвы.
-
А! Из Москвы! Земляк! - обрадовался он, затем добавил: - А я из Симферополя.
Ну,
в принципе... Планета у нас одна на всех, значит, и правда - земляк? Да
и вообще, если человек в столь почтенном возрасте имеет силы и желание
встать рано поутру и подняться на одну из самых высоких гор, то мне приятно
назваться его земляком.
-
Такую красоту подарили, - тем временем продолжал дедушка, - Ну, удачи
Вам!
-
И Вам счастливо!
Мисти
 День, теряя контроль
над темпераментом, распалялся во всю свою бесшабашно-весеннюю дурь. Хорошо,
тропа на вершину особо изощрённым фанатизмом не страдала. Шлёпала себе
по карреющим над поверхностью гребням, по неожиданно мягкой, точно бы
обработанной тонким культиватором рыжей землице, закорябываясь всё выше,
свернула на юг и бесславно погибла на каменном щите Эклизи-Буруна. Все,
как по команде, обнажили мобилки: полосатая лесенка уровня сигнала здесь
всегда подпирает небо. Покопавшись в чувствах, я не обнаружил того драйва,
что заставлял сиять наши с Тахиром глаза два года тому. Всё карты были
розданы, стратегия и тактика отшлифованы, чего ещё можно ждать от шестерых
мужиков с IT-бэкграундом? Это только не вполне пришедшая в себя после
эскапады в Холодном кулуаре Наташка Нестерова могла кроить планы в реальном
масштабе времени: "мальчики, а давайте поплещемся на Саургане, потом
по Коньку и на Гавриель..." Ничего, Наташенька. Мы с тобой ещё покажем,
как можем...
 Я подобрался к оазису
спокойствия, откуда открывалась вся картина целиком. Хорошие обрывы у
Эклизи. Мощные. Выразительные. Постоял здесь, прицелился там. К глянцу
мемориальной доски и новоделу "служителей культа" не пошёл: туда как раз
толпа отчалила. Прямо Хрещатик в День Незалежности, а не уважающая себя
вершина. С подсознательным императивом избегать при планировании трека
очаги цивилизации, уже успел поотвыкнуть от человеческих масс в горном
Крыму. Кстати, а почему вы не захватили на вершину толику портвейна? Толик
определённо сказал бы всем спасибо... Атмосфера был настолько прозрачна,
что ветру просто не оставалось шансов: нечем ему было дуть в пустоте. Зато Солнцу было чем жарить. Оно и жарило. Без масла и соли. Ощущение
погружения в разогретую фритюрницу пришло и осталось. Снизу, от сиротливой
россыпи рюкзаков, манила густой, но такой короткой тенью единственная,
насколько хватало глаз, сосенка. Первым на свидание с ней поспешил Саныч,
за ним - Тахир.
 Я ещё самую малость поковырялся
вдоль обрывов на восток. Хотелось рассмотреть подробнее приглянувшийся
во время прошлого посещения кулуар. Породистый кулуар... изощрённый. Всё-таки,
хорошо бы захватить на свидание с ним бухту верной верёвки: в пределах
видимости гуманизм склона заканчивался, предавая эстафету до неприличия
упитанному "полярному лисёнку". Налегке ещё можно было подписаться, но
с "контейнерными перевозками" на загривках - уж увольте. Облака над Бабуганом
продолжали исполнять стохастические рокировки. На отступившей в пространство
вершине всё ещё препирался с "Большой Землёй" ХАМмер: жестикулируя, кивая,
ненадолго исчезая за горизонтом и смещаясь влево вправо, как не вполне
определившаяся с направлением на Север стрелка компаса. Не хватало только,
чтобы работа Серёгу из нежно любимой среды обитания выдернула... Упиваясь
не-деланием и не-думаньем, я "постоял на краю" ещё какое-то время. Хорошо
бы суметь сосредоточиться и заставить себя что-нибудь "для строгой отчётности"
увековечить - предрасположенный к панорамированию мира Мисти убыл в рассвете,
а глобальная расслабуха, похоже, пронзила не только меня, но и фотоаппараты
попутчиков.
- Зайдя к ещё одному
роднику и отведав тамошней водицы, я лишь на пару минут приостановился
и посмотрел вверх вдоль русла оврага. Всему своё место и время, иной раз
не следует задерживаться, пусть даже именно здесь вековые стволы устремились
вверх, туда, где за листвой прячется солнечный свет…
Мисти
 Не без удивления
обнаружив, что никто не в курсе "правильного" спуска с Эклизи на юг, беру
навигационную инициативу в свои руки. Тахир свято уверен, что мы спускались
как-то по-другому и он, конечно же, прав. Тропы вниз действительно как
минимум две, но та, что лежит восточнее, всё-таки больше приспособлена
к подъёму. Это пусть подрюкзачные козлы горные козы по высоким
каменным ступенькам коленками назад потыкаются. Мы же, на правах интеллигентов,
двинем до самых бортов заполонённым можжевельником оврагом Хочхар-Дере!
Простите великодушно, а кто вам обещал, что в нём ступенек совсем
не будет?!! Добро пожаловать в реальный мир, Нео. Вчерашний портвейн -
твоя "красная таблетка". Упираясь в склон всеми четырьмя "отростками",
пытаюсь сообразить, где ещё я видел столько можжевельника в одном флаконе.
Ну, конечно же, на Басмане! Жаль, пещер в тот раз мы так и
не “девиртуализовали”.
 Там, где тропа,
оторвавшись от преследования, аккуратным жёлобом свернула влево, рассыпался
"противопехотный" гравий. Идти было не столько сложно, сколько внимательно:
"под откос" со стороны поляны Узун-Алан временами выглядел весьма неприятно.
На вогнутой безлесной прогалине, отделяющей обособленный пупырышек Казу-Каи
от основного массива Чатыр-Дага, нежился в солнечных ваннах микроскопический
серо-голубой "червячок" - Мисти. Знание, что стремительный вниз
- самый гуманный на ближайшие пять километров, решительно не избавлял
от ярости совсем августовского* солнца. Жар раскалённым буравчиком
ввертывалось в самый мозг, и головные уборы были для него не большим препятствием,
чем мембрана из химически чистого палладия для так любимого им водорода.
Сейчас мы медленно-медленно спустимся к роднику Саурган...
* Лукавлю во весь
опор. Эти строки пишутся 7-го августа, за окном маршрутки +37С, и всосанный
одним глотком "Зиберт Баврский", не успев дотечь до желудка, истёк
горьким потом в футболку с чёрной надписью "Everybody Lies".
...Чтобы обнаружить там
немерянную толпу самоотверженно предающихся чревоугодию матрасников. Их
человек пятнадцать. Они ни от кого не скрываются, и плевали с самого саммита
Эклизи-Буруна на "экспериментально-восстановительно-охороный" (с недавних
пор) статус поляны Саурган. Ау, где вы, удалые егеря? Тут столько
жирных штрафов во весь голос беспредельничает! Внимательно вслушиваемся в направлении Управления Заповедника. Нет ответа...
Облюбовав
цветущую грушу - чёт много их этой весной по пути путается - опадаем в
тень да на семицветики. Михаил в мгновение ока организовывает раздачу
слонов банку "энержайзера", стереотипно подкрепляя её всё ещё остающимся
внушительным пакетом сушёных яблок. Жуём. Тащимся. В такую жару чисто
вегетарианский перекус кажется вкуснее чего бы то ни было мясного или
рыбного. Эх, сейчас бы ещё стиснутый хрустящими вафельками сливочный пломбир
с изюмом и шоколадом прикусить...
* * *
 Размашистым маршем пересекая
лавандовый рай поляны Аузун-Алан, прикидываем вероятность обнаружения
"нарушителей заповедного режима" с воздуха. Для наблюдателя с Эклизи-Буруна
мы сейчас что горсть M&M’s на ладони в фиолетовой перчатке: красный,
зелёный, синий... Презирая общение с компасом, ХАМмер влечёт группу приятным
редколесьем, но по мере сброса высоты оно теряет своё очарование, и вот
уже обваливается вниз винегретом из крупной мать-и-мачехи, сухого хвороста
и неустойчивых камней. При уклонах более 30 градусов подобный "деликатес"
не каждый желудок переварит. Траверсим влево, временно сбиваемся в плотную
кучу, траверсим вправо: “лесенкой” безопаснее. Далеко внизу раскинулся
красиво подсвеченный солнцем бурелом. Оставляем его западнее и вновь оказываемся
на умеренно уклонённой к Альме плоскости. Чистый, как операционная, и
какой-то необычно воздушный лес так и манит поскорее установить палатку,
расслабиться.
 Архитектоника непроездных
грунтовок - поди, перевали-ка на внедорожной колеснице через стволы в
обхват - транспортирует нас прямехонько к роднику Саджин-Чохрак. (Попробовала
бы она юлить при адекватной GPS-поддержке!) Мне вполне импонирует
кострище в десяти метрах от ручейка. Успеваю даже разгрести его от мусора,
когда прискакавший откуда-то сверху Тимофей Анатольевич объявляет, что
"там ровнее". Чтоб тебя... Я уже и тапочки одел, и рюкзак растрепал! Пытаюсь
саботировать, но озабоченный режимом строгой секретности ХАМмер полностью
поддерживает инициативу шустрого киндера. Кому мы в этой глухомани
нужны?!! Костеря "краеведов" и вьюношей, иже были с ними, вылавливаю из
глубокой лужи недостиранные носки, шёркаю листвой в горrу. И эти люди
запрещают ковыряться в носу обвиняют меня в пристрастии к ночёвкам
вдали от родников?!! Ну да, да. Стойбище тут чище и много ухоженней. Но
в этом ли счастие человеческое - ВИД-а как не было, так и нет...
 Божьей коровкой распахивает
упругие крылья палатка, выстраиваются в колонну по одному мокрые с вчера
ботинки. Пребывая в лёгком смятении чувств, с размаху хрюпаюсь на один
из двух могучих чурбанов, призванных заменить удобные кресла у костра.
Под тихое аспидное шипение полуметровая цилиндрическая цитадель мягко
проседает. Миг - и с хрустом рассыпается влажной рыжей трухой, не больно,
но чрезвычайно обидно "опуская" меня оземь-матушку. Повалившись от неожиданности
на спину, сознаю, насколько давно здесь никто не сиживал. Но самое обидное
другое: второе "кресло", пусть продавливается, как отживший своё поролон,
но уверенно держит ХАМмера! Ну конечно, как для аборигенов, пожалуйста:
все удобства для проживания. А как гостям с "севера", так сразу "будь
ласка, пану, до дуба"? Ну, пусть не "до дуба", а "до земли", всё равно
двойные стандарты налицо!
- Странно. Вроде Бла-ародные Доны, а не понимают, зачем к коньяку оливки... (Саныч)
 В попытке "замять для
ясности" выуживаю из рюкзака надувастик, большую ложку и братскую могилу
хорошо откормленных рижских шпрот. На банке так и написано: КРУПНЫЕ. Укладываюсь
на первое, вооружаюсь вторым и устраиваю развёрнутый джихад третьим. Только
вот не надо сразу пугать меня нотой разъярённого латвийского правительства.
"Даугава далеко, а шпроты близко…" По мере опустошения продолговатой
банки благодушие Бла-ародного Дона зашкалило все допустимые пределы и
Дон... воспочил. Последней связной мыслью стало: "От я ща как вскочу,
да как двину макро-фото-цветочкать налево и направо..." Налево...
Направо... Синеньких... Цветочкать... В анфас, профиль, три четверти...
Не спать! Во-во, и фронтальной диметрии тож... На солнечной...
Полянке... Голышом... Хрр-р-р... Я безвольно стёк на надувастик без
единой cogito, ergo, перестав sum.
* * * Пробуждаюсь
от заставляющей дрыгать, как цуцик, прохлады. Пестуя острую зависть, прямо
перед глазами кутается в зимний спальник хитрый, как медвежонок, Саныч.
Выражение его полностью расслабленного фейса счастливей даже оранжевого
Солнца, играющего в казаки-разбойники с погружёнными в вечернюю синеву
стволами буков. Лагерь дрыхнет, как натрескавшиёся калорийных насекомых
кобанчег Пумба: с языком наружу, подрыгивая усталыми копытцами.
Театральным
занавесом медленно и печально подтягиваются с востока угрюмые тучи. Поднимается
колючий ветер и голубым цветочкам, на которых я успел положить глаз до
отключки, можно смело петь "Чао, бамбино, сорри!" Вслушиваясь в любовные
трели невидимых пернатых - весна всё-таки - я отложил в сторонку
воронёный штатив и, разматывающейся против часовой стрелки спиралью углубился
в девиртуализацию сушняка. Супчик "жиденький, но питательный" был также
неизбежен, как Ночь и Портвейн...
День
седьмой
|
