Мясо за "Щеками”
День первый, 30 апреля.
|
|
Самое главное - это наш творческий, 5.07 Мост о трёх мощных быках отрезал Армянск - от материка, а небо - от всё ещё звёздной утренней зари. Как же рано вставать надо, чтоб всю эту нежную красоту запечатлеть... На востоке медленно материализовалась зыбкая розовая сфера, показавшаяся из-за низкой облачности полупрозрачной. Из ограничивающей её снизу тонкой полоски моря одна за одной налетали крупные бело-серые чайки. Завершающийся рублеными контурами "индастриала" луг сиял снежной белизной большой ледовой арены. Толстая каракулевая шапка инея лежала плотно, без просветов и надежд на скорое потепление. Даже в герметично законсервированном автобусе в четыре звезды - * телевизор, * холодильник, *кондиционер, * туалет – расстёгивать штормовку ни разу не хотелось. Самое время повспоминать двадцативосьмиградусную в глухой тени Африку, да заточить крупный, кормовой по нигерийским меркам банан... * * * Всё ещё гордясь собой, - "немногие сейчас платят за багаж без скандала" (с) бабушка-кондуктор, - Бобус спустился по трём прорезиненным ступеням, чтобы моментально затеряться в толпе рюкзаков. “Многолюдно” - значило не сказать ничего. На привокзальной площади с работающим во всю мощь аппаратом искусственное лёгкое было не продохнуть. Справа продолжался нескончаемый и безуспешный штурм троллейбусных касс. Слева, скворча прямоугольными поддонами масла в надраенном до блеска пластиково-нержавеющем нутре, ждал первых утренних оголоданцев добрый дедушка МакДональдс. Оранжевая ермолка привычно послужила маяком для дистанционной идентификации московско-питерско-симферопольской группой “Островитян”: - Скажите, а это и есть легендарные "Итальянские пенсионеры"?... Он разубеждать не стал. К фонтану, к фонтану... ...В Симферополе традиционно встретили Merlin'а. Затем нетрадиционно увидели Вечного Туриста Бобичева. Его биологически опасная голова вещала о том, что он своими собственными ногами собирается попинать туристо-ненавистнические устои Заповедника, и ехидно-саркастически желала нам приятной двухдневной прогулки по яйле. За такие разговоры Бобичев был приговорен к фотографированию, приговор обжалованию не подлежал и был исполнен вскоре. Пусть теперь все начинающие крымо-туристы знают, что я видел Самого, и что Сам желал мне всяческих гадостей... (из отчёта о майских-2006 на сайте "Остров"). * * * В одном из углов мраморного парапета, окружающего неглубокий заброшенный бассейн с фонтаном, уже четвёртый час кряду мёрзла Донецкая фракция Крыманьяков, плюс представитель донецкого же автостопа, заочно представленный Гусар-ом. Стикс и Ленчик за ускользнувший в прошлое год ничуть не изменились. Джин, как обычно, отсутствовал. Ну, здравствуйте, дорогие... Рукопожатие, объятья, поцелуй, знакомство. Родная улыбка в выплёскивающейся из двухстворчатых дверей вокзала толпе. Быстрые шаги. Ещё одно рукопожатие, объятья, поцелуй. Когда уже Джин научится один раз перед отъездом бриться*? :-))) * Бриться? Наверное, никогда. Не вижу смысла, предпочитаю в путешествии обрастать. (комм. Gene Ковалевского)
- Всё? Увешанное огромными кульками
возвращение в “лагерь”. Контрольное фото с настойчивым “островитянином”
Misty. Перехват Нестора и Рыбасика.
Ещё один наспех сорванный поцелуйчик. Марш-бросок через упакованный любителями
раритетной и современной литературы книжный рынок. Провожающие добрым
тихим взглядом сотрудники городского правопорядка догонять через
дорогу не собираются: им явно в лом. Завитушчатые поручни мостика, выгнувшего
спину над как всегда полноводным в это время года Салгиром. Знакомые-незнакомые
улыбки. Коллективная девиртуализация Дэна
и Ируси. Старт! ...В начале было слово. И слово было у Ируси. И было слово маршрутка до Генеральского. Пожилой вагенфюрер*, которого позабыли снять с ручного тормоза ещё в ДОСААФ-овской автошколе, совсем никуда не спешил. “Свежие знания” о родном городе, которыми он щедро кропил распухающие на глазах головы сидящих справа Джина и Дэна, лет пять назад устарели на десять. Более сорока минут выкорябываться из Симферополя! Позорище!!! * Wagenfuhrer - водитель автобуса, нем.
- Вы молоток и гвозди взяли? - обернулась с передового сидения Ленчик, снедаемая заботой о страдающем общим отравлением организма супруге. Работники банковского общепита пару дней назад вдруг порешили избавить “Мир Больших Денег” от сисадминских услуг Стикса, и у них это почти получилось. Погрызывая засушенные в духовке белые сухарики, жертва произвола тарелки и вилки (с) Бобус, высматривала в окошко придорожные венки, вслух подбирая себе фасон и размер по вкусу. - Гвозди не понадобятся, - успокоил семью Гусар, оправляя светлые, по-молдавски загибающиеся к подбородку усы. - Настоящих туристов хоронят в спальниках. Полуторалитровка "Крым свитле", медленно пустея, продолжала двигаться сложным, но вполне предсказуемым узором. С виртуозностью древнегреческого каллиграфа она раз за разом выписывала угловатые коленца буквы "кси". От вперёдсмотрящих - Джина с Дэном, через Ирусю и Ленчика (округлая завитушка влево), Гусара (скачок вправо), Бобуса (скачок влево) на корму, к Рыбасику и Нестору, туда, где на три четверти набитые задком свиньи пятилитровые бутыли из-под питьевой воды* мнили себя нехилыми штурмовыми рюкзаками. * Светлая идея нетрадиционного хранения мяса была нововведением Рыбасика. Не течёт, не бьётся, ручка удобная, да и содержимое как на ладони: cразу видно, "вы не в церкви, вас не обманут". Не обманут однозначно. Слюна у поближе сидящих так и капала. - Пора строить в Крыму сеть канатных дорог. На Чатыр-Даг, Демерджи, Караби... культурный отдых. - Пытался отвлечь себя от искушения шашлыком раненый в пищеварительный тракт Стикс. 10.30 Закидушка еды в одну из каптёрок Ангарского перевала заставила поверить в нежданно наступившее светлое будущее. Ещё бы ей не заставить: три громадных полиэтиленовых баула с рисом, гречкой, макаронами, тушёнкой и портвейном. Рюкзаки, конечно, в пуховые подушки от этого не превратились, но здоровья у них определённо убыло. - В пути сгодится! - Запасливый Гусар наотрез отказался оставить в заброске водку. Топографический кретинизм расслабленых Свитлим
Кримом* индивидуумов аукнулся адекватно уже у поворота на Лучистое: в
восемнадцать глаз поворот высматривали, а всё-таки упустили. Не то, чтобы это было
сильно критично для маршрута, но всё равно обидно, можно было минут тридцать нудных
вихляний по шоссе вокруг Алушты проэкономить. Из плюсов: все внимательно
рассмотрели Бабуган и призадумались, хочется ли столько замёрзшей воды. * М-да, Бобус изо всех сих отрывается от украинских корней. Мабуть зовсим обмоскалился. :-) «Свитлым Крымом» - вот как это читается. (прим. Gene Ковалевского) - Где-то там, кстати, есть "хороший подъём от Головкинских на Бабуган”, - Бобус небрежно махнул рукой в сторону щетинящегося голыми стволами Чамны-Буруна. - ...Паша подсказал? – улыбнулась Рыбасик. - Да-а, там "всего чуть-чуть по ровному“,- жизнерадостно успокоил жену Нестор. Вообще снега хватало везде. И тощие рёбра нижнего плато Чатыр-Дага, и непокорные кудряшки Демерджи, - всё было похоже на результаты вороньего "артобстрела". Шоссе плавно свернуло на Судак и томно поплелось в гору. Запутанная система бетонных отстойников, соединённых меж собой перильчатыми мостками, - очистные сооружения Алушты, - подсознательно возбудили рецепторы запахов прошлого: фу, какая гадость... * * * 11.20 Медленно и скорбно, как на панихиде своего
лучшего друга, “вагенфюрер” шёркал шинами мимо самого лучшего в Крыму кладбища.
Бессчётье украшенных свежими букетами могил в тесных рамках гипертрофированно-яркой
зелени. Плотные вереницы легковушек вдоль обеих полос шоссе. Потрясающей,
немыслимой, заставляющей обо всём на свете забыть красы вид на Чатыр-Даг,
Демерджи, Бабуган, Чёрное море. Попробуйте-ка отыскать лучшее место для последнего
упокоения. Медленно подступили, нависли и вновь откатились на второй план тяжёлый
двойной подбородок и крючковатый нос Катерин-горы. Непривычно лишённый листвы
лобок Верхней Джурлы упёрся в чупрун Юркиных скал, замер и откатился, обрушившись
к южнобережью крутолобыми ступенями Алаки-Сотеры. Хорошо бы как-нибудь
скентоваться с профи, чтоб помогли по ней спуститься... - ...встретились мы как-то с ним на Верхнем Кокасане. Тарас играет на дудочке, а вокруг девушки, девушки, девушки... - развлекал Ирусю прошлогодними воспоминаниями Стикс. - ...и шеями, шеями, так… ну, как кобры в корзине укротителя... (с) Бобус. Судакское шоссе то подбиралось к чередующимся с осыпями скалам, то увивалось серпантином к самому пляжу. Бобус предпочитал смотреть через плечо Гусара на утопающее в белой пене море: спроектированный им полтора месяца назад маршрут был до неприличия гидрофобен. Штормило балла на четыре. Мутно-серые валы наперегонки шарахались лбами о береговую гальку, взрыкивали морскими львами и, процарапывая калейдоскопические узоры, откатывались на покрытые бурыми и зелёными водорослями запасные аэродромы. Коллективный разум напрягся, с трудом вытягивая себя за волосья из взлетаюших вверх пузырьками пучин пивного маразма, и почти вовремя указал на нужный поворот в Солнечногорском. Пацанских коттеджиков со сплит-системами становилось в округе всё больше, но общая атмосфера забытой Богом Туризма деревушки всё ещё доминировала. Вверх. Вверх. Самая, пожалуй, гадостная дорога Центрального Крыма от "Солнышка" до Генеральского. Вытянутый во всю свою 8 километровую длину тягун, однообразные виноградники, битый асфальт, пыльные жёлто-песчаные обочины... Даже на бусике - и то ехать не в кайф, а уж пешим ходом - для мазохистов со стажем. Недострой очистных слева. Очередное кладбИще
справа. На удивление многолюдное Генеральское. Перетрудившийся от непривычной
нагрузки на подъёме, коллективный разум успел сладко придремать. Дэн с Джином увлеклись
поглотковым дележом оставшегося на самом дне бутыли пива. Равнодействующая этих
двух событий позволила оставшемуся без надзора “вагенфюреру” не только избежать
нужной улицы, но и забрести в тупиковые буераки, где его рыдвану едва удалось
развернуться. Колдобинами для тех джипов, обладателям которых слишком часто
приходится бегать в ближайшие деревни за тракторами, бедняга бус выхромал таки к
Улу-Узени. Попытка соскочить с переправы вброд сорвалась. - Езжайте смело, там... неглубоко. И никаких "может вы дальше пешком"!!! (Последнее предложение - про себя). Не помогло! Упряменький старикашка всё одно партию вничью свёл. Ни нашим, ни вашим: провёз с полкилометра по грунтовке, да влево, на полянку-стоянку и свернул. Ну, раз он это так позиционирует... * * * 12.45 Высота – 354 метра. Жалостливо повздыхать о безвременно закончившемся матрасничестве, подхватить мясо-бутыли и в горку. Ладно, хоть пока по дороге. Справа, в низине, грохотала кастаньетами перекатов вспухшая вена Улу-Узени. Пребывающее в глубоких сомнениях относительно окончательного наступления весны солнце светило, но греть не решалось. Стартовавший мяконькими новорожденными листиками, ущемлённый вглубь ущелья лес был заблудившимся в стопке цветных лоскутков хамелеоном. Чуть колышимые ветром мятные и лимонные, болотные и кофейные, изумрудные и бежевые узоры дарили чувство плавного движения заторможенной от природы зверушки куда-то в сторону водораздела с Курлюк-Башем. В самых верховьях усталый хамелеон, наконец, обретал покой и приглушённые тона обступивших Хапхал скал. Высвеченные полуденным светом закоулки Тырке казались декорациями театра для титанов, а расцарапанный чьими-то гигантскими когтями борт ущелья со стороны Босны - его распахнутым занавесом. Меж параллельных рядов низвергающихся в "волчью пасть" скалистых стен пузырился застывшей кровью тёмно-бурый, по-зимнему безжизненный буковый лес. Мрачноватая в своём величии картинка. Хорошо, что выбираться туда предстоит только завтра.
Джин с Гусаром тем временем одолели первый подъём и, о чём-то вполголоса беседуя, на всех парах уносились в сторону редких буковых великанов, произраставших вдоль растоптанной до ширины Чумацкого шляха тропы. Парная часть группы двигалась предельно компактно, по-семейному: Нестор с Рыбасиком, Стикс с Ленчиком, Дэн с Ирусей - замыкающими. Под ногами влажно вздыхали слежалые подушки прошлогодних листьев. Шаги получались высокие, голенастые, как у цапель: замшелые щупальца толстых корней раз за разом продолжали подставляться под переступание. 13.04 Высота – 419 метров. Тропа отлепилась от русла, набирая высоту,
обежала обрывистый изгиб реки и полого поползла вниз. Слева остались кострища и
мятые следы установки палаток. Хор восторженных голосов заглушал шум водопада. “Джурчик”
был в форме. Это уже не была разнузданная стихия конца марта - начала апреля,
но и до разморённого летнего спокойствия было далековато. Золотая середина.
Именно золотая: подсвеченные солнцем камни и светлые земляные склоны дарили
быстрой воде тёплую земную окраску. Всегда исключительно зелёный, мох в левой, более
трамплинистой части водопада выглядел крайне нездорово. Не шкура диковинного
зелёного ленивца, но питающееся чужой энергией порождение лукьяненковского
Сумрака. Через поток были налажены мостки с перильцами. Хорошие мостки, не без элемента туристического ехидства: чтобы до спасительного поручня добраться, следовало по камушкам поскользить да влажных стволов на получетвереньках отведать. Читайте, путь почтенным матронам и истинным детям города на дальний бережок был пожизненно заказан. Было при этом и одно маленькое “но”: суровая проза жизни предпочитала доставлять на весенний Джур-Джур исключительно ходибельную молодёжь, поэтому вероятность сфотографировать водопад так, как этого хотелось, флюктуировала примерно от 0.05 до 0.1 При всём этом жаждущих экстремального крещения находились считанные единицы: отморозить “чего ответственного" было немудрено. Согбенная длительным бдением у низковатого штатива спина молила о пощаде. Ухлопав более полутора десятка кадров, артистично украшенных по краям руками, ногами, головами, недоформировавшимися талиями и гиперсформировавшимися седалищами третьих лиц, Бобус обречённо скрипнул зубами, щёлкнул тумблером "Off" и вонзая камеру в нагрудную сумку. При такой плотности мигрирующего населения на весь поход и парой танковых аккумуляторов не обойдёшься. Подсказавший особенно удачный ракурс Гусар моментально стал личным врагом. Понту с того ракурса, когда бОльшая половина его - чьи-то “широкоформатные” тушки. Переправа? Переправа. Шаткое мокрое бревно под ногами и поручень, до которого едва можно дотянуться самыми кончиками пальцев. Юмористы они, эти лесники... Смирившаяся с пролонгацией спуска затвора Команда терпеливо “прохлаждалась” в ближайшем теньке. С точки зрения тренировки следовало, конечно, перегнать всех на левый берег и под рюкзаками обойти "Джурчик" по крутому склону, но с непривычки это грозило побоями. Тропа по правому борту не напрягла бы и готовой окуклиться гусеницы тутового шелкопряда, если бы, обойдя водопад, через сотни полторы метров, не упёрлась в глухой прижим. Переправа? Переправа. Джин что-то там такое позамышлял по едва выступающим на быстрине камням, но передумал. Ледяная, обжигающая пальцы вода. Попытка идти до следующего прижима босиком. Опасно-зелёный, почти незаметный блеск бутылочного стекла. Горлышко-розочка трепещет у искристой, как новосветский брют, линии побережья.
* * * Обежав справа забетонированный ещё в незапамятные времена водозабор, “туристическая магистраль” возликовала спасению родного ущелья от душных оков цивилизации, радостно запрыгала вверх-вниз меж неодобрительно топорщащих ветви буков и, с разбегу приложившись о скалы, угасла. "Щёки", знаменитые Щёки Хапхала, оберегающие Свет Истины от Тьмы Матрасничества. Не будь за спиной рюкзака первого дня, они могли показаться игрушкой. Ну узкие, присыпанные предательски подвижной крошкой полочки. Ну, есть куда при случае сверзиться. По любому этот путь романтичней и веселей обходной тропы, забирающей настолько круто вверх, что думать о вознесении туда шашлыка и прочей ручной клади не хочется. Демонстрируя чудеса эквилибриума, Дэн со Стиксом перенесли мясо в руках. Желание перехватить рукояти бутылей зубами ощущалось даже на расстоянии. ЖПС удивлённо проморгался: скорость движения группы по "Щекам" (в них было больше не от гордого Акеллы, а от хитрого запасливого хомяка) совсем незначительно отличалась от предыдущей. Не исключено, конечно, что хитроумный приборчик счёл её слишком медленной... За "Щеками" счёт каскадов пошёл на десятки. Чем выше, тем разнообразней они становились, причём как количественно, так и качественно. Когда в пределах прямой видимости четыре-пять "джуров" высотой от полутора до четырёх метров и индивидуальность каждого из них хочется запечатлеть отдельно, тут никаких слов восторга не напасёшь…
- Так же красивее! (с) Рыбасик. Это незначительное замедление группы позволяло Бобусу, пусть торопливо и дрожащими руками, но всё-таки расставлять штатив. Ущелье то нежилось в тени облаков, то вдруг выныривало на тёплые солнечные поляны. Кто там говорил о "мрачном великолепии" Хапхала? Вы просто оказались в нём в неподходящее время! "Хрустальность талой воды" зачаровывала. Настроение зашкаливало как барометр, предсказывающий вселенскую сушь, готовящуюся плавно перетечь в распространение Сахары по всей нашей голубой планете. Остро, до щекотки в горле, хотелось петь. На худой конец - прямо вот сейчас, как есть, не раздеваясь и не снимая рюкзака, занырнуть с головой в одну из ванн омоложения, разделяющих один-другого-чудесней “джурчики”. Ровно напротив их текущего положения, только на правом берегу реки, раскинулась манящая удобным кострищем и брёвнами-скамьями поляна. Метрах в тридцати вглубь ущелья через поток покоился подвесной мост: огромный, в полтора обхвата бук, волею дождевой воды утерявший коренную связь с Землёй-матушкой.
14.46 Высота – 551 метр. Вот так, бесславной четырёхкилометровкой и без четверти тремя часами пополудню закончился первый ходовой день. Скажете, как-то скомкано получилось? Никоим образом! Ходовой день - он да, закончился, но световой-то день был в самом разгаре! Гусар в три отработанных движения соорудил странное орудие: брёвнышко толщиной в руку, привязанное за середину к пятиметровому куску репшнура-восьмёрки и отправился "на охоту" за утаившимся на деревьях сушняком. Джин расчехлил туристический аналог цепной бензопилы "Дружба" на ручной тяге. Бобус опасно потрясал взятым наперевес разложенным штативом, одновременно раскачивая перехваченный за шейный ремень фотоаппарат в другой руке на манер снаряжённой пращи. Вооружившийся пластмассовым насосом Дэн выполнял искусственное дыхание кислотно-ярким надувным матрасам (ох уж эти мне привыкшие к домашнему уюту крымские жители!). А Ируся...
...Ируся стартовала с нанизывания на шампуры (самые настоящие, из толстой нержавейки - "они вместо каркаса спинку рюкзака держат") помидор, баклажанов, жёлтых, как полуденное солнышко и зелёных, как спинки богомолов болгарских перцев и алых, как самые изысканные средиземноморские кораллы, гогошар. Светофоры получились те ещё. Единственная из посторонних, допущенных к священному лику королевского рагу, - Рыбасик, - мелко шинковала на деревянной дощечке зелёный лук, петрушку, чеснок. А вот и "изюминка": ароматящий на весь Хапхал пузырёк испанского оливкового масла. Так жить нельзя, но... придётся. - Правильно! Перед злоупотреблением - охладить! - одобрительный Джин о Стиксе, опускающем водку в водопад на 10-мм страховке. Запуск на костёр первой порции шашлыка они заапперитивили кофе с 7-годовалым коньяком "Нистру" (Днестр). Хорошо, когда под руками есть альтернативные источники энергии, в данном случае примус. Просветлённый Джин тут же подался в экскурсию за дровами, чтобы через две минуты принести благовесть о чудном роднике полусотней метров ниже по течению. Чтобы раньше времени не обезводиться от непрекращающегося слюноотделения, бездельники, - Рыбасик, Нестор и Бобус, - затеяли экспресс-разведку ближайшего обводнённого притока. * * *
Не удовлетворившись вымачиванием кроссовок и штанин, ручей бросился во все тяжкие буреломов, не забывая при этом исподтишка набирать высоту. Податливые листья ласкали уши шуршащим сладкоголосьем сирен. Серебряные колокольцы падающей воды продолжали неудержимо манить вперёд. И всё-таки хватит, пожалуй. Скоро к Босне станет ближе, чем к Джуру... Возвращаться вниз по руслу, как пришли, уже был не вариант: всё "легкопроходимое" раскатано тремя парами ног и заполировано тремя парами рук. Да и выглядит овражек сверху вниз как-то исключительно недружелюбно. Выцарапавшись по широкому листопаду (и тут пакостный ручеёк объявился!) приключенцы мощным кладбищем буков вышли на более-менее терпимый спуск к базовому лагерю. - Пришли... - взгляд на зависшее в самом зените солнце, - ...засветло. Хавчик, - взгляд на уже чуть прихваченное огнём мясо, - ...сготовили. - Бобус продолжал терзать штанишки размашистым боцманским швом. - Попов бы нас, наверное, похвалил... - ДА-ДА-ДА !!! И это же - Мясо-о-о !!! :-))) (комм. С. Попова)
- Ну, четыре и… четыре. Завтра наверстаем, - думая про себя, Бобус посмотрел работу на просвет и - эх-х - вздохнул, смиряясь. Если уж Хапхал принял в жертву какую одежонку, то это уже навсегда… * * * 19.52 - За то что... НАКОНЕЦ-ТО! - объявил Гусар первый тост. Молдавский "Нистру" была мягок, ароматен и почти не обжигал горло. Зато в животе словно костерок развели: теплый, ласковый... Надо будет как-нибудь тряхнуть мошной и одегустировать его крымских ровесников. - Джин, лимончика, лимончика поскорей!Вот теперь - хорошо! (с) Бобус. Первая порция шашлыков живо рассыпалась по тарелкам, украсившись зеленью и дополнившись до целого умопомрачительным даже для домашних условий овощным рагу. - За знакомство?! - то ли переспросил, то ли определил направленность второго тоста Джин, самым остриём ножа нарезая деликатес - четырёхслойный подчерёвок домашнего изготовления. Гусар был негласно делегирован заведовать водкой, Нестор - белым портвейном. Жаркие, как дружба, угли приняли душ от очередной порции стекающего сухим "совиньоном" мяса. Рыбасик чуть ли не за руку выдернула из-за праздничного костра Бобуса. Зацепив штатив с фотосумкой, он покорно поковылял вслед за ней вверх по течению. Удивляться и фотографировать. Каким-то нечестивым образом все его четыре визита в Хапхал заканчивались немного ниже по руслу. Плёнку таким образом экономил, что ли? Перестав придумывать названия каждому встреченному перекату, он сосредоточился на удлиняющейся с каждой секундой выдержке и удачно вписывающейся в композицию Рыбасике...
Последним достигнутым ими пределом стал 4-метровый каскад в форме римской цифры IV. Камнедробительная мощь опрокидывающегося из трещины скал основного потока и умиротворяющее кажущимся беззвучьем слияние двух молочно-белых копий. Тут устроили привал: уйти просто так не позволила совесть и уважение к подарившему эту земное-неземное откровение Хапхалу. Практически прикончивший флешку Бобус ни секунду на жалел о паре-другой пропущенных тостов... * * * В лагере много и вкусно ели. Кружки наполнялись, по цепочке рассредоточивались вокруг костра, сдвигались, вместе с протянувшими их руками рождая то ли символ солнца, то ли виноградную гроздь с молдавского винодельческого герба. Гусар приводил в чувство расстроенную пребыванием всю дорогу в чехле гитару. Стикс с видимым интересом принюхивался к мясу, но до интенсивного жевания дело не доходило.
- "...друзьями", а не просто - "старыми" - вполголоса уточнил пекущийся о каждой прожитой секунде Гусар, перехватывая удобнее полосатый гриф. - Ну что, поехали? Ничего на свете лучше не-ету, - хор голосов гремел по ущелью. Самоё чуть, чисто по ситуации исковеркав песенку "романтиков с большой дороги": Не же-ла-ем ПИТЬ, ...они перешли к "животно-одомашненному"
Шаову, а от него к "пока-горит костровому" Макаревичу. К 21.00
первые три килограмма мяса были источены, а подогревшийся Бобус начал
подумывать, не спрыгнуть ли с "портвейноносных" девочек и Нестора в тесный
водочный стан Дэна, Джина и Гусара. - Я последнее время столько новых песен забыл... - Гусар протёр в который раз запотевающие очки. - Что там у тебя в аптечке есть... от памяти? - повернулась к Бобусу Ирусик. - Виагра?!! * * * 21.30 С лёгкой руки Джина по кругу отправилась странствовать "трубочка мира". Густой дым Red kirshberry wine tobacco вполне логично привёл свободный поток коллективного сознания к тосту за "тех, кто первым кричит беда" на тонущих кораблях - макаревичским крысам. Новая непрокуренная трубка дохла при каждом удобном случае, требуя наличия кочерги для утаптывания непокорной "киршберри" и газовой зажигалки. Потом вновь заговорила гитара: Как здорово, Аккорды и переборы раз за разом будили сном младенца засыпающий лес. Прибывшие почти затемно соседи-подростки призраками забытых Принцами Амбера Отражений хлопотали у старообрядчески -брезентовых палаток. Костёр медленно исходил. Дров подбрасывать не хотелось: у каждого свой срок, да и бессчётную порцию шашлыка спалить вся недолга. Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант,
|
