| |
...к
тому же есть еще и вопрос принципа. Именно из этого последнего соображения,
наши подъем и спуск на Ай-Петри проходили с полной походной выкладкой.
На скорости подъема утяжеление рюкзаком сказывается не очень сильно, но
на мышцы конечно дает дополнительную нагрузку, что особенно заметно на
спуске. Так что заранее приготовьтесь к тому, что на утро ноги будут болеть...
(Из пост-походных рекомендаций
Алексея П.)
 В
семь утра Ай-Петринский массив был как на ладони. Олег испарился: на пешеходные
сегодня-завтра у него были спланированы “покатушки” другой группы. Температура
воздуха на появление солнца реагировала слабо, но закалённые в боях с
Куш-Каёй организмы ограничились одними лишь футболками. Скоротав обсуждением
коноплиной тематики ожидание, - продававшимися в киоске банданами навело,
- Тахир с Лёшиком приступили к загрузке маршрутки. Водитель, судя по чётким
и квалифицированным командам, не так давно вернулся с трейнинга по оптимизации
размещения грузов. - Вы трое - садитесь. Вы двое
- загружайте проход рюкзаками. Ещё трое садитесь. Последний загружает
оставшиеся рюкзаки, а сам - бегом вперёд, отчаливаем...
А ведь ещё только вчера казалось, что в "Тойоте" тесновато...
нормально-нормально было в "Тойоте"!
 Все
ай-петринские тропы начинаются никак. “Серьёзные” ай-петринские тропы
начинаются ещё и нигде. Выполнялось это и для "Шанхайки". Кстати,
"шанхайка" она не как наследие дружбы двух великих народов,
- русского и китайского, - а искореженное аборигенами название скалы,
разваливающей эту самую тропу надвое: Шаан-Кая. И если саму Шаан-Каю,
находясь в районе Симеиза - Алушты, трудно не вычислить: это одна из-,
если не самая "отрицательная" вертикаль в горном Крыму, то тропу
заметить нереально вовсе. Ибо начинается она асфальтовой дорогой. Ответвление
себе от основной трассы и ответвление, ничего примечательного... Наверное,
именно поэтому руководившая высадкой Ируся промахнулась километра на полтора,
причём, молитвами перестраховки, в минус*.
* Описание
Шанхайской тропы у А. Гайко начинается от остановки "Питомник",
туда мы и доехали. Немного странно, что дальше надо пройти ещё около километра
вдоль трассы, тем более что тропа есть и от западного выезда из Алупки.
Но ведёт нас Ируся, она эксперт по описаниям Ай-Петринских троп, поэтому
все потеют, но молчат...
 (Из
воспоминаний Тахира)
Запах бензина пополам с соляркой,
умноженные на не по-майски пылающее солнце. Деловитое снование машин.
Серо-зелёные от пыли деревья и гаревые дорожки узких обочин. Высоко и
далеко над головой - оскаленный в хитрой ухмылке кариес Ай-Петри. То,
что чудо сие достижимо сегодня к обеду, кажется нонсенсом. Да тут, после
матраса и плова, полновесных два дня пути! На "верном" повороте
обнаруживается знакомое серое тельце: “конкурирующая организация” уболтала
Олега устроить свиданку на перепутье. Здравствуйте, товарищи-ещё-больше-матрасники!
Давайте коллективно сфотографируемся? И как вам "отрицательные"
в их южном склоне перспективы Куш-Каи? Лучше на Инжир? Конечно лучше,
но сначала хотелось
бы помучаться (с) красноармеец Сухов.
Дорога запрягает не долго,
но коротко. Полувиток к западу, пара-другая ухабов, шлагбаум. Переходящие
из горизонтальной в вертикальную ипостась сосны. Игра в перегонки с плотно
упакованной верёвками и штурмовыми рюкзачками группой в возрасте от 10
до 60-и. Воркующий слева от тропы ручеёк. Добравшись до его истоков, Ируся
устраивает умывание, попутно командуя нанесение источника на GPS. Лес
весело щурится солнечными полянками, окатывая с ног до головы мегатоннами
фитонцидов. Отдых на нежно-бежевом коврике хвои. Не успевшие проснуться
муравейники горбятся в мешанине сочной травы. Переплетя бессчётье зелёных
пальцев, сосны рисуют сетчатое поле для какой-то сложной восточной игры.
Ждущее первой пары фишек, оно плавными волнами расплёскивается по обнимающим
землю корням, растворяется в путанице подлеска. Желание не дать форы скалолазам
сильнее смеживающей ресницы истомы.
 Грунтовая
дорога, кажется, забывает о своей транспортной сущности, начиная в автомобильном
смысле слова "карабкаться". По обочинам появляются аккуратно
спиленные, явно утерянные на крутизне полутора-двух метровые сосновые
чурбачки - неужели лесники своих 4х4 лошадок как лесовозы используют?
Вскоре мысли эти отступают на второй план: перепрыгивая с отрога на отрог,
грунтовка, иссушая горло, ломится вверх. Компактная до сих пор группа
разворачивается пропорционально длине вываливающихся языков, размазывается
по поворотам. Сосны вокруг - в пике истинного величия. Хвоя
и шишки из под ног отступают, обнажая разбавленную камнями супесь. Впереди
- широкий, простёршийся в три измерения S-образный виток с максимальной
крутизной на финише. За спиной - натужное сопение соседа и гигантский
просвет, в котором красуется один из безымянных отрогов Ай-Петринской
яйлы. Безымянность его ничуть не смущает. Когда до тебя ещё добрых метров
четыреста подниматься, можно и инкогнито покрасоваться.
 Дорога
сжаливается горизонталью и вскоре сворачивает в сторону Ялты. Это "тайный
знак" руководящей из арьергарда Ирусе. Можно даже сказать не знак,
а привет от товарища Гайко. Мятое описание извлекается из фотосумки и
всенародно зачитывается. Следует интенсивное вращение головами по сторонам:
ориентиры... ориентиры... ориентиры... Непонятно. Глобально и по GPS всё
правильно, но обещанной описанием развилки нет. Назвать чахлую, тут же
полупригибающуюся под низкие ветки тропку в две ступни "развилкой"
язык не ворочается.
- Гайко
должен нам всем по бутылке пива за такое описание, на верхней трети мы
"строго по нему" упёрлись в какой-то тупик, возвращались, потом
поднимались по крутой сокращёнке, короче, незачёт, тщательнЕе надо!
(Из "наставлений по боевой
работе" Тахира )
-
Самое смешное - Ируся, вчитывающаяся... в распечатку собственного сайта!
(Комм. Ируси)
- После
наших с Ирусей противоречащих друг-другу справочников по топонимике, теперь
уже достоверно можно сказать, что точка выхода тропы на плато ("DownHill")
- это "Копек-Богаз", то есть "Собачий перевал".
(Александр Гайко )
До ныряющего в овражистый
бурелом тупика оставалось идти всего метров триста. Оставшаяся позади
стёжка моментально перестала казаться чахлой и приземистой. Ещё немного
обдирающего плечи "погодя" муть сомнений окончательно улеглась:
ан неча пропускать нужные развилки, чтобы потом поносить какие попало
сокращёнки. Хорошо натоптанная, дыбящаяся чешуёй крупного белого щебня
тропа перечёркивала склон с запада на восток. Угол её наклона был подходящий:
градусов 25. Кто сказал, что он был градусов 25? И-и-и, когда это было...
привалившись в сердце горельника, они только что не вырывали друг у друга
из рук ходящую по ломаной линии бутылку с водой. Вниз было круто. Вверх
было ещё круче. Погода пела упокойную: густо серые тучи вялыми слизняками
ползли с яйлы, свешивались вниз, нехотя отрывались и в затяжных прыжках
планировали в сторону моря. Клубящееся паром дыхание заставило натянуть
поларки и ветровки. 
Из лености упустив шанс подняться
на саму Шаан-Каю, они с видимой заинтересованностью высматривали смотровые
площадки. С одной повезло по крупному: посечённый в многозубую корону
отторженец выступал за пределы леса. На подходе к выступу потенциальные
поджигатели массива были прощены заочно: выжженый по сердцевине огромного
дерева канал молнии трудно с чем либо спутать. На ступенчато убегающем
в вертикаль уступе места хватило всем. Прямо под ногами морщила поросшие
редколесьем виски сахарная голова Шаан-Каи. Правее и много ниже, за фигурно
простроченным жёлтой строчкой трассы бархате зелени которое уже которое
столетье готовилась к прыжку Кошка. В море валялся крошечный камешек Дивы,
правее - квадратная булавочная головка принадлежащей Институту Южных Морей
платформы. 
Надувая рубчатые пирамиды
ярко-зелёных шишек, шевелили пальчиками иголок робинзонящие в трещинах
скал миниатюрные сосны. Ветер, с фанатизмом прочёсывающей овечьи куделя
пряхи драл валящиеся с обрыва тучи, не забывая при этом играть в солнечные
пятнашки с Шаан-Каёй. Над ушастой головой лошади, - Ат-Башем, - как ни
в чём ни бывало светило солнце. Если абстрагироваться от восторженных
диалогов сидящих вокруг товарищей, мир можно было считать обезлюдевшим.
Перемещение от места отдыха до яйлы стало финалом известного шоу "Последний
Герой". Столь масштабно они ещё никогда не растягивались. При всей
кажущейся линейности подъёма, - в её верхнем течении повороты Шанхайке
были чужды, - в видимости оставалась пара впереди и один сзади. Тройку
сильнейших кандидатов на выживание с переменным успехом составляли Дэн,
Тахир и Тимофей Анатольевич.
Там, где рвущаяся к вершине
тропа ненадолго задиралась к 40-градусной отметке, присутствовали явные
следы страдающего человечества. Глубокие, отчётливые, пропаханные в хвое,
камнях и гнилых корнях колеи длиной до 5 метров были красноречивей любых
слов.  Не
подумайте, что обувь их оставившая, были дешёвыми китайскими кроссовками.
Шанхайка на спуск - не сахар. Впрочем, "хреном” для подъёма она тоже
была тем ещё. Недавний дождь одарил полужидким, замешанным на гравии и
хвое чернозёмом. В ход пошли корни, кусты и не успевшие вовремя укатиться
вниз глыбы. Отдышаться можно было, только схватившись за бук-одиночку:
сосны давно выродились. Всю грунтовку маячивший за спиной, на западе,
контрфорс яйлы вдруг оказался прямо перед глазами, вернее под руками.
Бывшую до сих пор вполне читаемой, Шанхайку как ножом отрезало.
 Походило
на то, что в недавнем прошлом заваленный каменным хаосом кулуар и был
основным путём на яйлу. Современная же туристическая мысль, проникнувшись
идеями гуманизма, предпочитала лиственный склон, восходящий вдоль скальной
стены на восток. Там, где стена дала первую слабину, Шанхайка, не мешкая,
превратилась в каменную лестницу и рванула на запад, чтобы тут же увалиться
в густо поросшую лесом котловину. В ту же самую котловину в результате
своих серпантинистых странствий левее Шаан-Каи вываливалась и Западная
Шанхайка. Точка стыковки троп находилась у начала не слишком чтобы широкой
полочки, являющейся единственным между Ат-Башем на западе и Малай-Богазом
на востоке "пешеходным мостиком” на яйлу. Травянистая полуворонка
точки выхода скалилась зубами по-настоящему северного ветра, но скопившаяся
за последнюю сорокапятиминутку усталость была превыше холода. Перепад
высот от точки старта составил 910 метров. 
И пяти минут не выдержав
натиска стихии, они сшевелились на полянку с кострищем, уютно огороженную
с трёх сторон буковыми недорослями. "Отобедать, чем рюкзак послал"
отказников не нашлось. Это значило бутерброды со ставридой, печеночным
паштетом и... (ох уж этот демон-искуситель Тахир!) бутылку Ай-Сереза.
Уравняв таким прогрессивным образом дизбаланс температур и отсняв затерянные
в жёлтых примулах подснежники, массы нашли в себе энтузиазм двигать дальше.
Яйле этот энтузиазм пришёлся по душе. Ещё до окончания ланча она выпросталась
из-под одеяла туч, сладко потянулась от горизонта до горизонта и милостиво
"включила свет". Перекальная белая лампочка в небе, не щадя
гелия своего, обрушила на землю мириады распаленных долгим путешествием
фотонов. Штормовки попрятались в рюкзаки, выбросив оттуда бейсболки и
банданы разноцветных флагов капитуляции.
 Там
и тут подпираемые каменными стенами, зелёные холмы с плавностью морских
волн набегали с запада. Тонкий червячок тропы, не слишком озадачиваясь
выбором оптимального пути, скакал то по долинам, то по взгорьям. Редкие
сосны конкурировали за место под солнцем с куртинами малиново-ветвистого
кустарника. Уже чуть прихваченные дыханием смерти фиолетовые колокольчики
сон-травы разогнали по жилам животворные соки креатива, и вот уже Лёшик
с Ирусей преклонили колени, а там и вовсе, как истинная макро-фотография
того требует, пузиками оземь грянулись.
 Относительно
небольшой, но глубокий снежник заставил Ольгу отбалансировать в ласточке
босиком (двумя ногами холоднее!), а Тимофея Анатольевича - вернуть
родителя в перебрасывающуюся снежками зиму. Из-за холма напротив топорщились
фермы радиомачт и неподвижные сетчатые верхушки параболических антенн.
Радиолокационная точка казалась давно вымершей, но вполне функциональная
в своих ржавых колючках проволока, как и положено часовому стратегического
объекта, начисто этот факт отрицала. Законопослушно обойдя "объект"
стороной, тропа впала в подлатанную углем пополам со щебёнкой грунтовку,
связывающую войсковую часть с Ай-Петринской цивилизацией.
 Встречная
парочка закованных в пластиково-кожаные доспехи... как бы их так поинтеллигентней
назвать... даун-хиллеров не соизволила даже поздороваться. Колёсный
пешему не конный и всё такое. Идти по грунтовке Дэну с Ирусей показалось
скучным. Так родилась светлая идея придерживаться обрывов, что привело
сначала к развалам горелых шин, потом к заросшим непроходимым лесом сбросам
и, наконец, пониманию, что без даун-хилльных доспехов и шлемов с решётчато-плексигласовым
забралом в этом лесу делать абсолютно нечего. Бензопила "Дружба"
с бидоном горючки тоже бы в принципе подошла. На треке прорисовался капитулирующий
"аппендицит" к грунтовке.
 Здесь,
между холмов, было больше снега и больше цветов. Сияя глазами, Тимофей
Анатольевич цитировал наизусть латинские названия занесённых в Красную
Книгу Молдовы "спесименов". Краснокнижность их в Украине, судя
по обилию произрастания, виделась сомнительной. Дэн цветами не интересовался,
но под ноги смотрел исправно, что позволило поправить общественный бюджет
на четверть сотни (20 и 5) гривень. Думали ли пятью минутами раньше прогарцевавшие
мимо отдыхающие, что они вот так, не покидая сёдел, спонсируют "Полосатый
Матрас"? Чем ближе к Ай-Петри,
тем "ароматней" и "минированней" становились обочины
дороги. Конные экскурсии, шайтан их побери. Понятно, что лошадкам по травке
бегать приятней, но зачем же при этом так обильно гадить?!! Великий лошадиный
путь тянулся от самой станции канатки, чтобы, запетляв, исчезнуть в лесном
массиве справа...
 В
прямой видимости жёлтой пирамиды самого главного дастархана Дэн дал поясным
ремням рюкзаков команду "расстегай". Экскурсионный
путь к Малай-Богазу, конечно же, совпадал с "лошадиным шоссе".
Влекомые дремучими инстинктами непарнокопытные выбирали самые удобные
и логичные проходы, чтобы тут же растоптать их в полужидкую кашу. Всё,
что оставалось - щемиться лесным бездорожьем. Чтобы высыпаться на обрывающуюся
в ЮБК полянку, потребовалось минут пятнадцать. Аккуратно наклонившись
над "пропастью", Толик вдвое больше зауважал Ирусю. Начинающийся
узкой скалистой расщелиной проход Малай-Богаз выглядел, как сказал бы
Славик Горовецкий, "не по-децки". Было в нём что-то от "единичных"
перевалов демерджийской Долины Привидений: мелкодисперсная сыпуха, полное
отсутствие деревьев, к которым, покатись, была бы надежда вырулить.
 "Собственно
безобразия", как уточнила Ируся, при спуске хватало на
полчаса. В лесу уже не страшно. А при подъёме... при подъёме из
Алупки вам сначала предстоит перевал вычислить. Если верить описанию Гайко,
без поллитры коньяка и "какой-то матери" к Малай-Богазу снизу
не подступиться: cложная система старых и новых лесосек, полное отсутствие
заметных ориентиров на земле и слишком пушистые сосны, чтобы позволить
путнику рассмотреть, какую именно точку глухой на первый взгляд Ай-Петринской
стены ему следует выцеливать. Запирающие проход Малай-Богаз с востока
скалы были, по сути, отрогами Ай-Петри. Вариант подхода к “зубкам Святого
Петра" через Малай чудным образом совмещал красоту пейзажа с уклонением
от незаконной платы за эту самую красоту. Окольцовывающий неправильный
ромб вершины лес, подступив к самому обрыву, откатился вправо. Нырнув
в небольшую седловину, - снизу на неё выползал некоторый намёк на тропу-самоубийку,
проходимую разве что в связке, - основная тропа затерялась в окаменевших
кораллах ископаемого рифа. Нелишним будет заметить (отдельное спасибо
Ирусе за напоминание), что грандиозный сыпучий склон, начинающийся у седловины,
многоуважаемые Господа Ены позиционируют как ещё один Малай-Богаз*, но
это - для любителей адреналина бочками.
 "Людно"
- это не про Ай-Петри. И "толпливо" это не про Ай-Петри. Тригопункт
напоминал безнадёжно переполненный курятник. Все три "насеста",
не успев освободиться, укомплектовывались новой серией фотографирующихся.
Наиболее отчаянные экземпляры пытались взгромоздиться на высоту 1234 +
2 ржавых, увешанных разноцветными тряпицами метра. Хлипкий поручень, призванный
оберегать зевак от финального полёта, трепетал от собственного бессилия:
не то, чтобы народ от тесноты вниз падал, но нарушение предписанных уставом
караульной службы границ дозволенного было налицо. Хмурый, как болотный
камуфляж, фейс лица взымающего дань "остапа бендера" стал лучшим
подарком на спуске. Соболезнуем, шесть порций денег мимо усов утекли.
Не намного радужней был настрой и у отлежавшего все бока Дэна. Спасение
у Ируси было одно: бегом напоить мужа пивом в курултае.
Татары только что пинками
на дастарханы не загоняли. Цены, конечно, огрызались, но пока без летнего
фанатизма. За свиной шашлык просили 25 гривен за порцию, бараний - 30.
Хозяин с помощниками даже не поленились одну из пластиковых стен в трубочку
свернуть, чтобы "выд на гори" аппетит катализировал.
Пообедав в тёплой и дружественной обстановке,  Тахир,
тем не менее, избежал нирваны всесогласия, так и не купив носков из собачьей
шерсти (верблюжьи, призванные послужить надёжной защитой от ай-петринских
холодов, были не по размеру). Ируся, напротив, состояния просветления
достигла, сказала что пешком в жизни не пойдёт, чтобы в течении одной
минуты и нескольких уверенных "нет" обеспечить группу легковым
транспортом до скалы Шишко. Водитель и его “сутенёры” сами, казалось,
сами удивились, настолько бесславно уломались. Вообще с Ирусей тяжело
спорить. Как это будет правильно казайт по рюсски... "женское
начало непреодолимой силы"?
 -
Матра-а-аснеГи!, - не переставал ворчать, с энтузиазмом запихивая
рюкзак в багажник, Толик.
При всём обилии барушек и
чайханушек у скалы Шишко, выбросить честно подобранный на переходе от
Шанхайки до Ай-Петри мусор оказалось негде. "Мы сами вывозим, чужого
нам не надо" и всё тут. Вот и участвуй после этого в акции "Очистим
Крым от мусора"... Вконец отчаявшись договориться с татарами, Ируся
с Толиком поволокли мешки на свалку за белым домиком КСС. Валяющаяся на
пороге овчарка поморщила нос, но от демонстрации зубов воздержалась.
Пытавшийся протянуть в массы
идею "безопасного обхода домика лесника по балочкам" Толик остался
в оппозиционном меньшинстве, уверенный во всемогуществе бумаги с печатью
Тахир размашистым шагом направил группу за полосатый шлагбаум. Лесник
был невысок, но необъятен.  Дающая
право неуплаты лесного сбора "прокламация" КСС в его мощных
волосатых лапищах смотрелась фатально неубедительно. Примерно столь же
неубедительно, пожалуй, выглядела бы только накорябанная огрызком химического
карандаша партизанская листовка в руках Главнокомандующего группы армий
Юг. Да, от уплаты лесного сбора проштемпелёванная мокрой печатью ксива
освобождала, но легализации прохода (о ночёвке вообще тс-с!) через
Ялтинский горно-лесной Заповедник не несла.
- Вот там, ребята, у нас
рекреационная зона. Родничок найдёте в овражке... отдыхайте.
 Рогоупирательство
Тахира в Его Лесную Неприступность результата не возымело, и Тарак-Таш
стал медленно удаляться. Насчёт родника лесной страж зло пошутил: указанный
овражек был метра на три завален снегом. Про удобные полянки с кострищами
была правда. А то, что вокруг полянок снежник на снежнике, так это даже
хорошо. Пиво остудить, к примеру, сгодится. Солнце почёсывалось о верхушки
сосен. Вечер обещал быть более чем просто прохладным. Весело щебеча, девчонки
отправились в курултай за лимонами к чаю и прочими вкусняшками (с)
Толик.
Мужские "шесть девятых"
оставили Лёшика охранять ценности, вооружились кто пилой, кто ножом и
веерно рассыпались за дровами. Если вам скажут, что около рекреационной
зоны не осталось горючих материалов, не верьте. При расширении этого "около"
метров до трёхсот артековский костёр сложить можно. Никакая это не "вырубка"!
Истинно-гуманное освобождение несчастных деревьев от лишней парусности.
Теперь главное - изловчиться и весь этот сухостой в две охапки уложить
и до лагеря докорячить. Отделяющее "рекреационную зону" от дороги
каменистое поле казалось бесконечным.
-
Денис уточнил, кто в их семье главный и... Ируся с Ольгой побежали за
пивом.
(Из воспоминаний Тахира)
-
Представляете, идут две бабы с Ай-Петри. В одной руке - пиво, в другой
- большущее берёзовое бревно... - набивала пиву цену раскрасневшаяся
Ируся.
Вкопанное в снег пиво выглядело
захватывающе. По-настоящему ужинать после баранины и свинины не хотелось.
Тахир снова взялся за кольцевое стружение колбасы. Всё плотнее и плотнее
одеваясь, народ тулился к костру. - Ночью ты
поймёшь, почему на Ай-Петри всё ещё лежит снег, - пообещал
Тимофею Анатольевичу, многообещающе улыбаясь, Толик. Темнота навалилась
неоправданно быстро. Кроме резко падающей температуры и восточного ветра
она принесла много интересных соседей. Были шумные матерщинники играющим
футбольным клубом, или дорвавшимися до свободы фанатами-болельщиками,
осталось на заднем плане. Передний план застила ходящая по кругу  300-граммовая
кружка с незначительно разбавленным водой спиртом. Пожилому руководителю,
очевидно, надоело греться изнутри, да и развернувшаяся мехами баяна душа
жаждала живого общения. Бравые Одесситы, - рука сама собой написала их
с большой буквы, - седьмой день поднимались от Соколиного на Ай-Петри.
Руководитель отчётливо помнил... первые три. Четвёртый ходовой день совпал
с нанесением критического урона шестидесяти (!!!) литрам спирта (на исходной
было 3 канистры по 20 литров). Не подумайте, что прогрессирующий абстинентный
синдром, горе невосполнимой утраты погрузило прошлое в сушняк забвения!
-
Странные какие-то ребята... Каски есть, верёвок - нету, - шёпотом
удивлялся с "жемчужных-у-моря" жителей Лёшик.
-
А они в горы не лазят. Они с них - падают, - открыл ему глаза
Дэн.
 Капитан
команды, повествуя о заледенелой изнутри палатке, грелся достаточно долго.
Отказавшийся от спирта Толик продолжал потягивать ломящее зубы пиво. При
всём её былом величии, поленница дров ощутимо таяла. Где-то там, за деревьями,
продолжала переливаться ночными огоньками Ялта. Нет, добрых традиций нарушать
нельзя. На соблазнение Лёшика и команду "шагомарш" Тимофею Анатольевичу
потребовалось меньше минуты. Долгий путь в голубом свете фонариков себя
оправдал. Не мог не оправдать. Фигурно оттенённый железной решёткой "смотровой
бастион имени Шишко” пустовал. Ущербная в сторону уменьшения луна только-только
вынырнула из моря, формируя длинные призраки теней. За последние четыре
года Ялта не стала больше и не изменила формы. Во всяком случае, с высоты
птичьего полёта. Раскорячив на парапете штатив, Толик в двух словах рассказал,
"какую кнопочку нажимать" и тихо матерясь в усы, - угораздило
забыть галогеновый "маглайт", - поспотыкался светить на деревья
"холодными" светодиодами...
В лагере был чай и всё те
же, но уже без познавшего спиртовое искривление пространственно-временного
континуума одессита. Кипяток глотали стоя: так было много удобнее жаться
к костру и товарищам. Ледяное дыхание окружающих “рекреационную зону”
снежников загоняло в спальники много эффективней изощрённых рабовладельческих
кнутов из шкуры носорога. Приняв на закуску “сладенькое”, - ещё по кусочЕку
колбаски, - Толик исполнился добродушием:
- Добавьте дров, начинаем
жарить свежеемороженную Ирусю!
-
А я - три дня - не мыта - я! - нараспев парировала Ируся.
-
Думаешь, ту свинину, что мы на обед ели, каждые три дня моют? -
в порыве кулинарного вдохновения Дэн
супружеского страха не ведал.
Этот короткий,
не побоимся этого слова, семейный эпизод стал последним записанным в этом
сезоне в блокнот событием...
День
шестой
|
