| |
Поскольку
после известного московского предвыборного скандала призыв «очистить что-либо
от мусора» может восприниматься двояко, следует разъяснить. Суть акции
была вовсе не в том, чтобы очистить Крым от не в меру склонных к самозахватам
земель граждан. Речь шла о банальном сборе бутылок, банок и пластиковых
пакетов...
Из воспоминаний Алексея П.
(в тексте присутствующего под псевдонимом  Леонид).
Чувствуя себя азимовским
"Роботом ЭЛ-76, который попал не туда", - вода
была холодной и мокрой, - Толик на одном дыхании, - не
дай Бог на слабО пробьёт, - затянул шнурки. Поднялся с плоской,
полого уходящей в воду плиты конгломератов, - чёрт,
как здесь всё похоже на Демерджи, - и взялся за фотоаппарат,
завершая, таким образом, не перешедшее в практическую фазу купание. Пляж
особенной радости не доставлял: слишком каменист, но недостаточно засыпан
глыбами. Красиво задуманные салатовые водоросли высохли до цвета пенки
какао.
 Небо
было белым, море - коричневым, а оставшийся за спиной узкий овраг, по
которому он, собственно, сюда и сверзился, изобиловал пластиковыми бутылками
и полупотрошёными мешками с мусором. Из ласкающей душу экзотики оставалась
только куча вываренных рапанов, измочаленный волнами обрывок каната, ржавая
лебёдка, скромно приткнувшаяся к похожему на бок носорога обрыву и ещё
более (хотя куда уж более) ржавый механизм сомнительного назначения, небрежно
брошенный в хаос селевого выноса. Слоистый пирог каменного теста, - плавно
понижающийся к востоку мыс Бугас, - был невыразителен, как вывернутый
за  ненадобностью
на обочину кубометр бетона.
Лагерь бурлил деятельностью.
Осью этого хаотичного по сути своей движения был воодушевленный грядущей
акцией "Очистим Крым от мусора" Олег. Акция, собственно, уже
началась: Ируся с Дэном и Тахир с Ольгой походили на цапель, выискивающих
на болоте что-то вкусненькое. Ну хорошо, пусть гордых фламинго. "Болота"
это, в принципе, не отменяло, даже наоборот, выявляло истинную причину
с отвращением поджатых губ. Отягощённые мясом и прочими вкусняшками организмы
вчера вечером признали этот забытый отдыхающими,- о, какой наив,
- угол на удивление чистым. Сегодня же, при пристальном рассмотрении...
Помните гиперстеснительного "Голубого
воришку"? Так вот, бывают и "голубые туристы". Нет, не
в смысле "по-настоящему мужской любви", а в смысле ныкающих
отходы, бутылки и консервные банки по щелям да углам.
 Четверть
часа пинания камней и заглядывания в корни одарило тремя мешками скрипящей,
звенящей и шуршащей гадости. Теперь предстояло вытащить всё это богатство
к горбящему двухскатную крышу жилищу смотрителя маяка. Ничего
себе подарочек, да? Выходит, значит, субботним утром товарищ из любимой
спаленки, продирает глазята, а у самых ворот - кучища мусора, который
внезапно из чужого стал своим (убитую дорогу, которой всё это вывозить,
помните?). Олег тем временем осуществлял натуральный, но натурально
не взаимовыгодный обмен: паковал в багажник рюкзаки, одаряя всех без исключения
белыми перчатками и необъятными пластиковыми мешками.
 Спуск
в "Райские Кущи" проходил с участием рук, но было в кого тормозить:
Тахир и Ируся с Лёшиком спускались достаточно резво. Да и травка-деревца-зацепчики-упорчики-полочки
изобиловали. Хорошая “пограничная” тропка: обладателей высоких каблуков
и вьетнамок просьба не беспокоиться. Особенно приятно было пропускать
встречную группу с рюкзаками: вот уж у кого на лицах было написано море
"непередаваемых ачючений". Пропускать, кстати, тоже было занятием
не для страдающих агорафобией: будь добр, залазь на "грязные"
скалы или, надеясь на неверные пучки травки, спускайся на осыпной склон.
Ну вот, совсем уже близко росплески
лишайников на ноздреватых глыбах-драконах, аквамарин миниатюрных бухт,
буро-волосатые, похожие на киви-переростков камни подводные и снежно-белые
(от бакланьего помёта) надводные. Сами бакланы тоже тут как тут: гибкие
змеиные шеи, загнутые рыболовными крючочками клювы, чёрные бусины осторожных
и внимательных глаз. 
Самое главное - на всё это
раньше времени, пока запирающая заповедное урочище стена окончательно
в горизонтальную плоскость не ускользнёт, не отвлекаться. Иначе мимолётное
свидание с меганомской красотой с вполне предсказуемым финалом на
погаженных бакланами каменюках. Впрочем, если мимо последних нелёгкая
каким-то чудом пронесёт, то "мементо мори", - моментально
в море, - так же гарантировано. Первое поселение, палаток 10, они решили
обойти стороной. Всё-таки весной кто попало в Крым не наведывается (тоже,
скажете, наив?). Далеко идти, в общем-то, тоже не пришлось: метров
двести, два микро-овражка. Тут, в уютном закутке, между трёх устремлённых
в небо ребристых громад, совсем недавно, то есть всего прошлым летом,
столовалось целое племя не отягощённых интеллектом троглодитов*.
* Было
понятно, что убрать весь мусор за один раз не удастся, но из всех возможных
вариантов мы выбрали самый сложный: собрали максимум у маяка, а потом
два часа тащили его по жаре...
(Из воспоминаний
Тахира)
 Вы
уж простите великодушно за "интимные" подробности, но умолчать
об этом будет неуважением к человеческому труду, эмоциям, Меганому, наконец.
Троглодиты пылали здоровьем: чтобы припереть сюда столько пива и водки,
требуется уйма здоровья. Троглодиты не переносили урины. Поэтому мочились
в опустевшие бутылки и распихивали их под кусты и камни... Что по сравнению
с этим эвересты консервных банок, монбланы битых бутылок, столетиями неувядающий
пластик, гнилая одёжная рвань, немые свидетели "критических дней"
и полупрозрачные - "тяги к размножению, но не здесь и не сейчас"...
Прибавьте палящее солнце, струящийся меж лопаток пот, тягучую сладковатую
вонь, щекочущую нос и глаза пыль, ржавчину, и ты, мысленно матерясь как
сапожник, стараясь не порезаться осколками стекла и ржавым железом, аккуратно
разбираешь эти кучи дерьма, сортируешь стекло и железо - в мешки плетёные,
белые, пластик и тряпьё - в тонкие, голубые...
 В
общем, ребята, если вы пока ещё "не", но хотите окончательно
проникнуться великой идеей "ни конфетной бумажки после себя на стоянке",
сходите, подчистите “чужой” клочок Меганома. За первым последовало второе
"стойбище", за ним - третье. После третьего в консервно-стекляных
мешках банально не осталось места и дальше уже собирались только бутылки
и пластиковые тарелки. Синие (лёгкие) мешки девчонки связывали попарно
горловинами и вешали через плечо, на манер средневековых молдавских десаг.
Когда белые и тяжёлые доставало переть на полусогнутом бицепсе, они взваливались
на плечи. И уже был глубоко пофиг просыпающаяся на щеку и за шиворот труха
("розочки" от битых бутылок так и норовили пропороть мешковину)
и сжимающие пересохшее горло рвотные спазмы. Через очень скорое время
стал пофиг и сам Меганом, ненавистен оттягивающий шею фотоаппарат, а ещё
более - пристёгнутый к плечевой лямке GPS, никак не желающий соглашаться,
что идти до финального подъёма остаётся совсем немного...
Миновав "языческое капище"
(вокруг тоже была уйма палаток, народ рассматривал мешки с заметным интересом,
но хотя бы без улыбок) - "ассенизационный обоз" свалил мешки
в навевающую глухую тоску пирамиду и по узкой сыпучей тропе ломанулся
отмокать чресла в море. Вообще "отмокать чресла" в данном контексте
немного перебор. Даже самый бесстрашный из присутствующих,- Лёшик, - погружался
не выше бёдер. Остальные талапались от щиколоток до колен, а наиболее
осторожные, чтобы часом не переохладиться, сооружали "ласточки".
На часы смотрелось с ужасом: зачистка квази-горизонтальных неровностей
потребовала прорву времени. Над всё ещё не решающимися покинуть воду индивидуумами
витал, недвусмысленно хмурясь, дух запарившегося дожидаться "прогульщиков"
Олега.
Заранее спланированные съёмки
ласкаемого прибоем "плавника акулы" и сохранившихся в неприкосновенности
образчиков экзотического для данных мест "ячеистого выветривания"
песчаника скомкались. Они не могли не скомкаться: как можно отдаться целиком
творчеству, когда в сотне-другой шагов карабкается по грубому камню круто
забирающая вверх по рощице фисташки тропина, а за ней, как в стишке про
Айболита, "скалы всё выше, скалы всё круче". Хорошо, до состояния
"взбираются скалы под самые тучи" Меганому было слабо. Да и
не было их на небе, туч этих. Только шляпка раскалённого добела гвоздя,
вколоченного в белый пластик окончательно выгоревшего к полудню неба.
Мешки снова на горбах, свободная рука занята обороной от колючих веточек
фисташки, под ногами - ступенчатый склон. Романтика? Нет, главная романтика
скрывалась за поворотом, там, где сужающаяся до размера ступни тропа стала
втираться в доверие к рыхлым глинисто-осыпным склонам…
 Вот
тут уж “обоз” растянулся не на шутку. Наиболее "железные" мешочники,
- Леонид, Лёшик и Толик, - отстали метров на пятьдесят. Ну очень, очень
неприятно с ассиметричным грузом в руках спинами стенки отирать. А "пальчики"
ботинок-то при этом над обрывом нависают, в общем, "ой, досочка
кончается, сейчас я упаду"... Сами виноваты, вон она, культурная
тропа, метрах в тридцати ниже, по оврагам скачет. Так нет же, понесло
верхней, что с перчиком, "для сайгаков". Какому насилию над
организмами* Ольга с Ирусей были обязаны
внушающему уважение и заслуживающему занесения в меганомскую книгу Гинесса
отрыву? - они давно уже мелькали меж предваряющих прибрежную тропку кустиков!
 В
отстающих массах населения крепла уверенность, что имя этому, успевшему
вовремя подставить своё крепкое плечо, "насилию" - Тахир. А
навстречу уже шёл, улыбаясь и размахивая дополнительными плетёными мешками,
Олег, в частном порядке приступивший к уборке с запада...
* Когда
пластиковые мешки заполнены, их удобно связывать парами и вешать на плечо
женщинам...
(Из "вредных",
но на зависть эффективных советов Тахира)
 Последний
километр, - в паре метров от моря, - был, прямо скажем, нудноват. Никакого
тебе напряжения сил, адреналина. Глаза привычно высматривали... мусор.
Попадался экзотический: модельная туфля на толстой подошве с латунным
каблуком-шпилькой (эту-то богемную леди как в
нашу глухомань занесло?); мощный трак
от гусеницы (стильная ржавая загогулина, и Алчак в перспективе неплох,
но та-ак не хочется мешок линий раз с плеча дёргать - ведь только-только
из прорех сыпаться перестал...); полуистлевший скелет чайки (упс,
и никакой это не мусор, а неотъемлимый аксессуар Матушки- природы).
Хрустко попирая гальку пляжа
и игнорируя полные самых противоречивых эмоций взгляды отдыхающих, они
не успокоились, пока не дотащили свою ношу до закрытых дверей "ласточки".
По счастливым лицам Олег моментом определил, что с экзекуцией у него удалось,
и предпочёл не возвращаться со всеми, а копнуть развал-другой охрененной,
чтобы не сказать худшего, груды мусора на ближайшем к пляжу меганомском
холме. По правде говоря, это была "попыткой сокрушить зубочисткой
собор Святого Павла" (с) Джеральд Даррел, но как средство борьбы
с общественным стрессом было воспринято с пониманием.
Море было настолько чудесным,
что Ольга, Тахир и Лёшик сдались на заплыв (погружённые в прибрежные воды
часы с термометром казали температуру воды +17). Олег загорал. Тимофей
Анатольевич копался в битых ракушках. Ируся, стенала о дУше и временно
обрётшем свободу Дэне. Толик, изо всех сил делая вид, что фотографирует
прикорнувшую на пляже пятнистую дворнягу, рассматривал в телеобъектив
загорающую топлесс девушку.
Когда дело дошло до упаковки
мешков в "ласточку", коэффициент заполнения машины переступил
порог единицы. А запах... помните насчёт "хоть топор вешай?".
Так вот, топор рюкзаками придавить бы пришлось, чтобы как шарик, гелием
надутый, к потолку не взлетал. Зато вы бы видели радость, с которой народ
начинал "топить" в сторону Солнечной Долины по асфальту! Олегу,
Тимофею Анатольевичу и Толику предстояло ещё добрых минут сорок сожительствовать
с “худшей формой” Меганома: в поисках нужной грунтовки к Судакской свалке.
При всей внушительной масштабности
и копательной активности одинокой бомжихи, свалка не вызывала чувства
острого отвращения: “подумаешь, ещё немножко мусора”...
Толик даже не поленился режимный объект сфотографировать - в вопросах
раритетности посещённых мест поездка становилась всё более и более разнообразной.
Далее была неудачная попытка набрать воды в каптированном роднике на выезде
из Солнечной Долины (называется "приходите со своим гаечным ключом"),
чудесные зубчатости Порсук-Каи и захватывающие дух пейзажи западного Эчки-Дага,
мощное потребление кефира, "Живчика", булочек, бананов, сладких
сырков и печенюшек у одного из магазинов Щебетовки.Справа,
за дымчатостью окон, мелькнуло урочище с домашним названием Монастырчик,
крутобёдрый двурогий конус "скалы-матери" - Балалы-Каи, потянулись
слоистые громады Легенера.
 Карадаг,
Карадаг, Карадаг... Чёрт, а ведь чтобы вспомнилось слово "балалы-"
пришлось мучительно напрягать память… В каком году это было? Какая уже
теперь разница. Нужно искать лазейки в обороне и - ехать. Чтобы вспомнить
всё. Поворот. Ещё поворот. Белый домик билетных касс Коктебеля. Всё те
же густо-синие створки окошек - есть вещи, над которыми время не властно.
Интересно, жива ли воинственная бабушка, проживающая в домике за беленым
каменным заборчиком, всё так же активно гоняет отирающих задами заборчик
туристов? Справа уже громоздятся начавшие зеленеть холмы окрестностей
Хамелеона, виноградники, вечнострои феодосийских пригородов. Лети, лети,
"ласточка", уноси поскорее на восток, от знакомых мест...
* * *
 Толик
заховал в карман отвлекающий внимание блокнот и уставился в окно. Безбрежная
степь, на сколько хватало глаз, тянулась на север. Ни холма, ни оврага.
Добавь сюда пару-другую редко растущих зонтичных акаций да сделай обочины
дороги более красными - не отличить от всё ещё живой в памяти Замбии.
Справа, на юге, всё было много более феерично. Поросший редкой осокой
песчаный пляж, изредка разрождающийся старомодными конструкциями противосолнечных
тентов, спасательными вышками, сдвоенными переодевалками. Упорно цепляющиеся
за прошлое артефакты "единого и могучего" сменялись "ну
чиста пацанскими" двух- и трёхэтажными мини-отелями под синей и красной
металлочерепицей. Высокие ажурные заборы, вороные джипы BMW, двухосевые
прицепы с морскими катерами, установки для массовой зажарки барбекю, рассекающие
море паруса серфов. Дабы не будить зависть, Олег сворачивает руль влево
и будто отвечая этому уверенному движению, дорога широкой плавной дугой
отворачивает к северу.
 Щёлкино
оказалось "намного более” городом, чем большая половина южнобережных
поселений. По количеству компактно построенных многоэтажек оно вполне
успешно конкурировало с Алуштой. Запустись согласно глобальным планам
электрификации АЭС, так задушила бы по населению и Ялту. Магазины, заправки,
столовые - всё путём. Вот только с Казантипом что-то не связывалось: какой
же он "казан", когда законченный "блин"? Дрожжевой
такой блин, толстый, шероховатый... Нет, больше на гриб тутовик похож.
Выпятилось это чудо на тонкой длинной ножке в море, треть горизонта собой
заслонило и - валяется. Впервые увиденный Азов цветом не баловал: бледно-тинистый,
очень скоро окунающийся в серость, окаймлённую по южному горизонту тонкой
лентой Таманского полуострова.
 Немного
поплутав по бессистемным пересечениям грунтовок, Олег избежал пары глухих
заборов и пробился к морю. Погода целилась к дождю: плотная облачность,
загоняющий в ветровки северо-восточный ветер. Серые барашки волн лениво
лизали пляж белых ракушек. Так и не увидевшие лучших времён коробки санаторных
корпусов ржаво-бетонными громадами нависали над мирно пасущимися на аллейках
коровами. К двадцатиметровой ленте пляжа вплотную подступало грандиозных
размеров болото. Комары не казались голодными. Они казались истощёнными
лежанием в гнилых гробах вампирами. Почти не целясь, втыкали хобот что
в полар, что в хайпору и даже ещё не добравшись до живой кожи начинали
усиленно надувать щёки и хлюпать "насосами". Идёшь, руками перед
фейсом машешь, ощущая себя Роханом: над головой – Туча, прямо как в "Непобедимом".
Охлопываясь, натянули палатки, глотнули Ай-Сереза и - бегом за дровами:
за болотом и речкой-вонючкой сосновый лес виднеется.
 Сборка
топлива затянулась дотемна. Жаждущие "жареного
куска большого мяса" (с)Толик, отдыхающие всё, что можно
было согнуть-поломать руками, давно согнули и поломали, приходилось карабкаться
на деревья или, забросив цепную пилу на манер лассо, поднявшись на цыпочки
пилякать недоломанные огрызки. Пока Леонид, Толик и Тимофей Анатольевич
индивидуально иглоукалывались и коллективно пылились ("Лошадку, везущую
хворосту воз", представляете? А теперь постройте "лошадок"
в колонну по одному и вообразите волокущуюся за каждой из них огромную
растрёпанную метёлку хвороста), Тахир с Лёшиком прошвырнулись вдоль санаторных
корпусов и понагребли ничуть не меньшую кучу засушенных на сухари ветвей
"серебристого лоха", наиболее популярного на Азове и вообще
в степном Крыму растения.
 Стоило
Олегу запалить костёр, а сизому дыму потянуться в небо, от санатория прискакал
пожароозабоченный охранник при кобуре, рации и камуфляже. За отсутствием
прямого приказа "гонять с территории туристов" он ограничился
ликбезом по обращению с ГСМ и потребовал окружить кострище валом из песка
с ракушками. Потом он долгим и внимательным, чтобы не сказать намекающим
взглядом изучал бар, но никто и не подумал пригласить его к причастию.
И правильно. Как говаривал широко известный в кругах любителей отечественной
фантастики Профессор Амвросий Амбруазович Выбегалло, "потребности
- они у всех потребности, а селёдочные головы" Ай-Серез -
для модели!
Комары, наотрез игнорируя
репелленты, продолжали толкотню над головой. Порывы ветра благоухали мясом
соседнего костра. В паузах пахло морской солью,  болотной
гнилью, ржавым железом и мокрым бетоном. Далеко, за деревьями, начинали
загораться электрические огоньки Мысового. Вечер, даром что последний,
обещал быть чрезмерно тихим и каким-то безразговорным. Посиделки
на коленках над мисками с гречкой (разлагаться на пенках не позволяли
комары), закончились досрочно - начавшим накрапывать дождиком. Какое-то
время самоотверженно помокнув (надо же было уговорить недопитый девчонками
"Алькадар"), самые выдержанные участники мероприятия залили
кострище припасённой Олегом морской водой и, исподлобья зыркая в безразлично
унылое небо, скрылись в палатках.
День десятый
|
