| |
Вяло
все это как-то... Идешь-идешь... Километр за километром...
Хочется так: вынырнуть утром (из моря) на Инжире.
А вечером занырнуть (в озеро) Зеленогорья.
Смотрящий, которого с нами не было.
-
А вот и вы! Каберне пить будете?.
Здравствуй, Севастополь!
Здравствуй, Костик! Твою любовь к сухому красному превосходит исключительно
любовь к "приходам" по Луне и компасу. Позади был плановый бардачок
телефонных переговоров на симферопольском  автовокзале
- Балаклава и Севастополь предпочитали встречи на природе, Москва и Одесса
подтягивалась на два часа позже Кишинёва и Симферополя - и ненавязчивый
"партизанинг" по-за автобусами во избежание “контактов третьей
степени” с не в меру бдительными сержантами незалежной милиции. Ух, какая
сладкая парочка! Хоть картины с них пиши: шаткая до ломкости в пояснице
лестница-стремянка и... гм… пусть будет пирамида Хеопса, в своей нижней
трети органично сопряжённая с танкером для пива. Направившаяся было в
нашу сторону “великая пирамида” вдруг перенесла внимание на хлипкого бородатого
мужичка в сапогах из зверя “кирз”, с двумя клетчатыми “мечтами оккупанта”
в руках.
Когда сумки-сверхгиганты
были проинспектированы до самого дна, наши рюкзаки уже смирненько лежали
в багажнике, а мы сами только что языки из форточек инспекторам не показывали
(рейс Красноперекопск-Севастополь подвернулся как нельзя кстати, но отправляться
по расписанию почему-то не спешил). Ещё менее фанатичными на соблюдение
интервалов движения оказались водители автобусов, идущих из Севастополя
через ЮБК. Договариваться с ними, на высадку у поворота на Алсу, согласно
icq -наставлениям ХАМмера, следовало
приватным шёпотом, и ждать "за поворотом". Водители нас послали.
В кассу. Очереди было две. Костик резко повысил вероятность обилечивания
стоянием в соседнем “хвосте”, извивавшемся почти до самой улицы. И правильно
сделал: кассирша моей, более чем вдвое короткой очереди, пребывала в настолько
глубоком анабиозе, что стоя третьим у окошка можно было куковать на вокзале
до полуночи.
- В Крыму
нужно пить только "Крымскую оригинал". И исключительно сакского
производства, - учил хорошему
Костик, уверенной поступью направляясь к продуктовой лавке в самом дальнем
углу привокзальной площади.
 Теперь,
вкупе с “сакской оригинал” и пятью буханками хлеба, рюкзак был по- настоящему
рюкзак. Почему вот только Костик тащит 5 килограмм маринованной свинины
в руках, а не на спине? Ах, чтобы не протекло... резонно. Едем целых 17
километров. Вот она уже, Зона Промышленного Строительства. Искусственное
озеро, железнодорожная ветка, ажурные росчерки ржавых транспортёров, многоэтажно
террасированный карьер… Фикции Коммунистической Партии, призванные отвлекать
внимание широкой шпионской общественности от тайн массового вывоза грунта
при строительстве одного из наших сегодняшних "призов" - Запасного
Командного Пункта Черноморского Флота. Тайну этого чуда инженерной мысли,
в официальных документах Министерства Обороны СССР фигурировавшего как
"Объект-221", некоторые заинтересованные в безопасности сограждан
круги населения хранят и по сей день. Иначе, с чего бы в новейшем, 500-метровом,
GPS-привязанном супер-пупер-атласе Крыма помещать "Объект-221"
на территории пионерлагеря Алсу, километров на пять-семь северо-восточнее
горно-холмисто-железобетонной реальности? Картография вообще штука исключительно
военизированная. Даже в мирное время…
 Это
всё - в будущем. А пока – время 11.50, высота – 69 метров. Пыльная обочина.
Рядом - до половины загруженный пластиковыми бутылками и тряпьём бетонный
куб водостока под двойным знаком “Движение запрещено, прочие опасности”.
“Прочие” – это особенно страшно. Цивильную одёжку – в рюкзак, выгоревшую
бандану - на успевшее взмокнуть чело, глоток каберне - в желудок (не нести
же Костику лишних тяжестей). Ещё переодеваясь, я оценил качество дорожного
покрытия: в социальном статусе Морозовки определённо что-то изменилось.
В затёртом году "Двенадцати негритят" асфальт не слишком отличался
от брусчатки. Трещина на трещине, колдобина на колдобине. Сейчас, набирая
плавными ступенями высоту, можно было не задумываться, куда именно поставить
ногу. Я не только ковырялся в подстройках фотоаппарата под существующую
реальность, но и без напряга бокового зрения чёркал в блокноте, попутно
объясняя Оксане, что за зверь “приоритет диафрагмы”.
 Белый,
как январский снег микроавтобус "Мерседес" замер Сивкой-Буркой
у наших ног, не сделавших еще и второй сотни шагов к цели. И что вы думаете,
мы поехали? Ещё чего! Хором пристыдив проголосовавшего Костика, извинились
перед офигевшим до потери речи водителем – на подъёме остановился, пожалел
убогих туриков – и… пошли пешком.
- Паша бы вас одобрил
- похвалит меня получасом позже Мисти.
Домашняя заготовка поснимать
"индастриал" скомкалась звонком уже час как прохлаждающегося
"в лесу под большой ЛЭП" ХАМмером и нежеланием разборок
с "металлоискателями”, деловито распиливающими рельсы болгарками.
Разберут ведь, гады, всю маскировку по косточкам! Сначала - рельсы, потом
металлоконструкции транспортёров и арматуру никогда не видавших бетона
зданий. Феликса Эдмундовича на них нет.
 В
горку шлось легко и комфортно. Да и сколько там ее, той горки. Лето вступало
в свои права: зелень блёкла, острые кончики и режущие кромки травинок
подсыхали. Слева налетали редкие порывы пахнущего подогретым металлом
и ржавчиной ветра. Раскоряченные опоры ЛЭП медленно приближались. Поворот
направо. У необозначенной на карте грунтовки меня подсёк знакомый окрик
- и вот я уже обнимаю аккуратно отставившего в сторону бутылку пива Саныча.
Улыбается, поблёскивая очками, ХАМмер. “Вьюноша” с тёмно-блондинистой,
чуть вьющейся шевелюрой мне знаком по описаниям. Это - Зам (Сергей
Замяткин), личность широко известная в узких кругах "Острова".
Высокий сухощавый мэн с сумкой LowePro наперевес, очень тихо и скромно
представившийся Володей, и есть знаменитый Vbez, Он же – Володя Безуглый,
круглогодичный и всепогодный Крымоход-одиночка из Днепропетровска, частый
гость крымского фото-сообщества kbplm. В отличие от нас - лентяев, он
с утра уже успел пробежаться от Черноречья до горы Гасфорта.
 12.13
Высота – 129 метров. Подцепляю бутыль пива одной рукой, пару ломтиков
маринованной сельди другой и усаживаюсь поближе к Санычу, предоставляя
возможность "своим" знакомиться самостоятельно. Московско-одесскую
фракцию ждём ещё минут пятнадцать - каким-то чудом разминулись на автовокзале.
Мисти и Спазм не в новинку ни мне, ни Костику. Из новеньких - знакомая
Спазма, невысокая, плотненькая Светлана, и ещё один хлопец из Москвы,
имени которого я влёт не запоминаю, потому что... В первое мгновение у
меня даже дыхание в горле перехватывает. Издали кажется, что из-за деревьев
появилась Лена Горовецкая. Те же светлые волосы, удлинённое лицо, тонкая
линия носа... Исключительно внедорожного вида дама представляется Олей.
Очень приятно.
Олин муж - Гена с первого взгляда заставляет меня застесняться своих габаритов
и причислить его к касте бегущих впереди стада (с) ХАМмер. Вот
они какие, одесские водники. Роздыха запозданцам ХАМмер "от щедрот”
отстёгивает минут пять. Максимум семь. Саныч лежит не пошевелится, всем
своим видом - от макушки светло-бежевой панамки до чёрных подошв треков
LaSportiva - демонстрируя, что все местные исары, включая Бибиковский,
им давно и безнадёжно "окучены". Остальные строятся в колонну
по два и дружно выступают по заброшенной грунтовке в направлении соснового
леса.
 Под
ногами ржаными сухариками похрустывают шишки. Слева - лес, справа - простор.
Чёрная река прячется в глубине ущелья, и только приглушённый рокот порогов
демаскирует её укрытие. Равномерно и редко, как будто заботливыми руками
садовника рассеянные по соседнему холму сосны так же неподвижны, как насыщенный
зноем воздух. Всё чаще дразнит ноздри тёрпкая горчинка изредка встречающегося
по пути можжевела. Скрупулёзно копируя поведение реки, тропинка плавной
кривой изгибается к северу. Резко опадающая в обе стороны седловина превратила
пупырь Бибиковского исара в этакий горизонтально растущий гриб-опёнок
на тонкой ножке. Следуя молчаливым указаниям тропы, идущий впереди ХАМмер
ныряет под низкие сосновые лапы. Петляем меж муравейников, чередующихся
с бесформенными каменными глыбами. Никаких следов строений. Сосны. Утесы.
Абсолютная тишина.
 Метрах
в пятидесяти ниже по склону чернеет треугольная пасть огромного грота.
ХАМмер щедро кропит нас знаниями. Раскопки... Захоронение... Посуда… Оружие...
Бибиков... Костик загорается желанием спуститься, задаёт наводящие вопросы
о сложностях пути.
-
Ты как думаешь, если бы там была хорошая дорога, я ходил бы тут?
ХАМмер.
13.08 Высота – 207 метров.
Подъём на вершину не крут, не полог, но заросль можжевельника заставляет
бить глубокие поклоны. Момент, в который выходы скал сменяются древней
кирпичной кладкой, я упускаю. Остатки фундаментов и захоронений. Редкие
черепки. Следы ковыряний чёрных, а может и посветлей, археологов. Сложенный
из обломков православный крест длиной метра четыре. Явно современный довесок.
Да, мало что от крепости сохранилось... Бодро семенящим архаром ХАМмер
вразножку скачет к вершине. Каменный
гребень, резко понижаясь, сползает на восток, к реке. Красиво. Очень красиво.
Народ хрустит липучками сумок, терзает фотоаппараты.
 Уклоны
менее чем комфортные, но - только не для Костика. Шасть - и уже только
синяя футболка замелькала меж скал-останцев. Олег вооружается сигаретой
и греет о камни брюшкО, предоставляя Светлане честь корячиться с цифро-зеркальным
"Кэноном". Вообще, увесистых камер в этом сезоне хоть пруд пруди.
Мисти и Володя - D70s и Sony Alfa соответственно - тоже любители таскать
тяжести. О своей железяке так вообще молчу. И доставать ее не спешу. Самый
полдень, свет - никакой, а дымка ну просто неприличная. Нет, всё-таки
придётся. Надо же как-то донести до публики, насколько 221-й "никакой",
если его издали в бинокль разглядывать. Обилие следов жизнедеятельности
диких коз органично сочетается с лихо скачущим по самым труднодоступным
уступам Костиком. Какими упражнениями ему только удалось воспитать настолько
совершенный вестибулярный аппарат? Костик тем временем опасно свешивается
вниз, рассматривая варианты спуска к гроту. Я вслух восхищаюсь заброшенностью
троп и безлюдностью Исара. ХАМмер в ответ обещает, что через месяц, когда
в школах наступят каникулы и бессмертными Фениксами возродятся окрестные
пионерлагеря, здесь живенько понатопчут тех ещё "проспектов".
Бросаю короткий взгляд на
расстилающуюся под ногами каштаново-зелёную ленту Черноречки. Вспоминаю
восьмилетней давности штурм по правому берегу. Ох, и намотались в тот
раз. Ночуя на крохотном - в три палатки – пятачке у самой быстрины, полностью
потеряв чувство расстояния и не представляя, сколько ещё "приключухи"
осталось на завтра, я был абсолютно, тотально уверен, что никакими коврижками
меня больше в этот каньон не заманишь…
Ан нет, пришёл. Как миленький. В каньонинге как с деликатесами. То, что
не любишь, нужно пробовать как минимум трижды. Только понюхав впервые
в жизни сыр “Камамбер”, я тоже думал, что помру от отвращения ещё задолго
до того, как проглочу кусочек. Ну-ка, поднесите мне сейчас фанерную упаковочку
“Камамбера”. Я вам продемонстрирую, как его правильно жрать. Бибиковский
Исар, тем временем, окончательно покорил Костика. Настало время Костику
покорять Исар. Когда все, не спеша, трогаются в обратный путь, Костик
грохочет сыпухой вниз, к гроту. ХАМмер только головой качает...
13.34 Высота – 130 метров.
Взвалив на правое плечо рюкзак, упревший нас дожидаться Саныч уверенной
поступью шагает по асфальту назад, к трассе Севастополь-Ялта. Последовавший
за этим азимут по умеренно заросшему лесу не напрягает, а даже наоборот,
создаёт атмосферу наконец-то начавшегося “настоящего” похода. Вильнув
пару раз, наша разреженная стая вываливается на сопровождающую линию электропередач
дорогу. И - началось. Рюкзак первого дня гнул свою линию к земле.
Полуденное солнце коптило "башню". Грунтовка, ни на полсекунды
не отменяя очень-таки душевного уклона, заковыривалась на невидимую вершину
холма. Столбов ЛЭП впереди было много. Очень, очень, очень много. Я потихоньку
присматривался к окружающим. Говоря боксёрским языком, Володя, Гена и
Оля "держали удар" хорошо. Мы с Сашей самый малешик отставали,
но обещали устоять на ногах как минимум до "чемпионских раундов".
ХАМмер, характерно семеня
и - дзвыр-дзвыр-дзвыр - переставляя издающие странные пружинящие звуки
"костылики", сокращал дистанцию с всё сильнее хмурящейся, но
всё ещё вписывающейся в темп Оксаной. Справа и очень далеко внизу ворчали
движками невидимые машины. Ещё были слышны какие-то короткие перекрикивания,
как предполагал Саныч, тянущих новый водопровод вояк. Медленно
расширяющаяся за спиной панорама на гору Гасфорта была по полуденному
тусклой. Уклон дороги незаметно переползал в ту мерзопакостную стадию,
когда начинает казаться, что вот он финиш... а фигушки. Процессия всё
больше и больше напоминала похоронную. Мисти сотоварищи и Зам безнадёжно
отстали. Не командный какой-то получался у нас расклад…
Провисающие плавными параболами
путеводные нити проводов басовито гудели над головой. Я вслух удивился
- "Объект" давно заброшен - но Саныч напомнил, что ЛЭП тянется
дальше, до самого Орлиного. Одна опора за спиной. Половина следующей и
самая макушка третьей из-за зеленей топорщатся. Конца-края им не видать.
Красный захребетник терзает спину. Ещё
один микро-штурм. Земля под ногами сменяется жёлтым песком. Из-за леса
выступает многослойная бетонная стена. Это ещё не сам "221-й",
а так, стандартное обрамление военной дороги. Рухнули. Выдохнули. Руки
с ножами и ложками сами собой потянулись к банкам паштета и крекерам.
Особенно страдают по трёхразовому питанию Саша с Оксаной. Пока мы взаимно
осматриваемся на предмет клещей подтягивается припоздавший арьергард,
и мы с удивлением узнаём о первых потерях.
- Он передал, что
"парашютный спорт" не для него, - поясняет Мисти.
 14.02
Высота – 268 метров. Фигас-се! Чтобы вот так,
на первом же встреченном подъёме начать терять людей? Этак к финишу никто
не дотопает! ХАМмер выглядит явно смущённым. Мисти, напротив, спокоен,
как горгулья на фронтоне Вашингтонского кафедрального собора. Даже помародёрствовал
напоследок: треккинговые палки и белорусскую тушёнку отобрать не забыл.
Ну что ж, ему, как формальному лидеру московской команды, виднее. Без
удивления, но с завистью обнаруживаю в конце колонны Костика. Наш поспел
везде пострел. Теперь самое время пересчитаться. О-о… Давайте, для уверенности,
что всё настолько плохо, еще раз пересчитаемся. Всё-таки чёртова
дюжина… Многообещающе. Зам атакующим буйволом ломится сквозь
кусты на дорогу, и буйволом же орёт оттуда, долго ли мы ещё собираемся
"там валяться". Сытым организмам от уютной почвы отрываться
не хочется, однако, пора. Спазм пытается карябать на стене синим мелком.
Стена посильно сопротивляется.
Плотный виток серпантина.
Слева - отвалы жёлто-коричневой пористой щебёнки, груды слежавшегося строительного
мусора. Справа лепится к нависающему скальному карнизу тяжёлый бетонный
параллелепипед. Ржавыми копьями торчат закладные маскировки, которой уже
никогда не суждено появиться. В общем-то, и нарисованных чёрной и белой
краской окон вполне достаточно: c Бибиковского исара "Объект 221"
вполне тянет на недостроенную трёхэтажку народного пансионата, красиво
вписанную в почти безупречный купол горы. Максимально обтекаемая, прямо
как башня современного танка, вершина сама по себе внушает уверенность
в светлом будущем сооружения, которое ей поручено оберегать от воздушных
налётов. Если верить материалам Сети, выбору местоположения “объекта”
предшествовала длительная глубинная эхо-локация. Окрестности Севастополя
исследовались на предмет локализации горы, не отягощённой внутренними
пустотами и трещинами. Тогда ещё и сама неслышно хихикающая от ультразвуковой
щекотки гора не знала, что ей предстоит превращение в запасной мозг, честь
и совесть Черноморского флота.
 Как
известно из палеонтологических источников, второй мозг (в поясничном отделе
позвоночника) выстоять динозаврам в эволюционном процессе не особо помог.
Примерно то же самое произошло и с Запасным Командным Пунктом во время
развала Союза. Он достиг фазы внутренней отделки, а затем, прямо как лишённый
привычных источников пищи стиракозавр, “лёг и вымер посреди канадской
Альберты”. Из всего многоликого сонма доисторических гигантов я выбрал
стиракозавра (Styracosaurus Albertensis) совсем неслучайно. Только
у него, одного из всех, загривок был покрыт целым частоколом длинных костяных
наростов, защищающих уязвимую шею. Вот так и основной туннель-галерея
“Объекта-221” оброс за годы строительства целой системой дополнительных
помещений: генераторных, кладовых, жилых, мастерских, ну и, конечно, оборонных,
число которым тьма и ещё полтьмы. Одна
80-и метровая кабельная шахта с железной винтовой лестницей, некогда соединявшая
погребённую в недрах горы цитадель с антенным полем на вершине горы чего
стоила... И о "тьме" здесь упоминание не случайно. Когда сюда
“чужих” по определению не пускали, освещённые электричеством туннели были
так же дружелюбны, как и закрытые толстыми железными крышками люки дренажных
систем. Теперь в ЗКП нет ни света, ни крышек на люках. Заброшенные рукотворные
подземелья отличаются от пещер только в худшую сторону: быстрее приходят
в негодность и становятся по-настоящему опасными. В особенности, когда
частично подтоплены. Примерно в таких вот оптимистичных красках ХАМмер
преподнёс нам вводный инструктаж по посещению.
- Хорошо,
что “объект” строили военные. Большинство колодцев находится по осевой
линии. Идём как можно кучнее, только по основному тоннелю и... старайтесь
держаться стен!
ХАМмер
 14.43
Высота – 287 метров. Когда я выудил из рюкзака свой “фонарик” Луч-В-14/3-кс/4.0-3.0
(полтора килограмма вес, 0.75Вт лампа, 7 часов непрерывной работы, судя
по обилию букв в названии тоже оборонка “волосатую руку” приложила) меня
зауважал вслух даже обыкновенно бесстрастный Саныч. - Толик, ты маньяк!
Да. Маньяк, ещё и начитавшийся пространных предисловий, что с сомнабулически-китайскими
аналогами “петцлей” в 221-м объекте делать нечего. Второй нормальный криптоновый
свет (GP, четыре батарейки типа D…) явил вконец задолбанный инструктажами
по е-мэйл Мисти. Сам вход Главного Сухопутного Рулевого Черноморского
Флота должного впечатления не производил. Может, я подсознательно ожидал
апокалиптики портала космической базы из новых "Звёздных Войн"?
Или, на самый худой конец, неохотно разверзающихся скал с "файерволом"
из советско-индийской версии "Али-Бабы и сорока разбойников"?
…Он оказался всего лишь параллельной
парой тесных, почти не освещённых солнцем коридоров. Свернув навстречу
друг другу, две железобетонные “кишки” объединились и влились в помещение,
которое мне почему-то захотелось окрестить привратницкой. Освещённая овальной
дырой в стене - творением шаловливых металлоищущих ручонок - комнатушка
щеголяла остатками вентиляционных коробов и трубами кабельного хозяйства.
Противоположной стены у явно замышленной как проходная комнатёнки не оказалось.
Вместо неё зияла полукруглая, оскаленная редкими штырями рубчатой арматуры
пасть непроглядной тьмы. Тьма чуть дышала - прохладным влажным сквознячком.
До сих пор я был более чем уверен в специально под это дело купленном
фонаре. В городе "Луч-17" запросто освещал многоэтажки, до которых
с моего балкона набегало метров семьдесят как с куста, а здесь вдруг превратился
в жалкое подобие бледно-жёлтого джедайского меча! Подсветить покрытые
ржавыми лентами металла потолки его мощи ещё хватало, а вот чтобы рассмотреть,
что нас ждёт впереди – фигушки! Тут я впервые сильно зауважал строителей
221-го…
* * *
 Туннель
казался прямым, как копьё из эбенового дерева, но через какое-то время
подслеповатые полукруглые врата стали постепенно исчезать за поворотом.
Люки в полу действительно были. Квадратные и круглые, глубокие и мелкие,
забранные в металл и чисто бетонные, разной степени заваленности хламом
и обводнения. Некоторые люки были заботливо прикрыты облупленно-штукатуреными
досками. Другие обложены “предупредительными” кирпичами. Третьи не баловали
ни тем, ни другим. В паре мест встретились подобия рукотворных брустверов
из досок, рулонов рубероида и обрывков чёрного полиэтилена. Судя по застарелым
кляксам на стенах, здесь не так давно развлекались пейнтболом. Не берусь
судить, как окружающее преломилось у остальных членов нашего экипажа,
но меня лично восхитила чистота и ухоженность главного туннеля оборонного
комплекса. Вопреки обещанным опасностям, подстерегающих несанкционированных
посетителей прямо у входа, главная магистраль была вопиющее пуста.
Чувство времени
и размеров сбоит, что в пещерах, что в искусственных подземельях. Поэтому
очень скоро туннель стал казаться бесконечным. Мы сознательно пропустили
два горизонтальных штрека влево, затем ещё пару уходящих с основательным
уклоном вверх, и по-быстрому заглянули в короткие тупиковые залы справа.
Свисающие с потолка обрывки электропроводки. Чёрные зеркала воды вместо
пола. Уложенные на угловатые каменюки доски мостков в никуда. Шли, как
просил ХАМмер, очень быстро и кучно. Я поскрипывал зубками, плавно подводя
себя к мысли о том, что этот визит планировался только как разведка, и
оказии плотно пофотографировать мне никто не обещал.
 Звонкое
эхо шагов. Тихое журчание воды в трубах дренажей. Хлипкий ручеёк под ногами.
Конусы жёлтого и голубоватого света (пыли здесь хватает, не дай бог менять
оптику!). Крючковатые пальцы когда-то поддерживавших кабельные короба
консолей. Тройные грибы электроизоляторов. Плящущие по стенам и потолку
блики… Мория, конечно, не Мория, но это было по-своему прекрасно. Я уже
как-то говорил, повторюсь ещё раз. Всё, имеющее отношение к войне, будь
это четырёхгранный штык к винтовке Мосина образца 1891 года, не так давно
“обнародованный” танк Т-95 или Запасной Командный Пункт Черноморского
Флота, балансирует на пике эстетики, достижимой только одновременно с
высшим уровнем функциональности. То есть, согласно завету Микеланджело,
“когда отрезано всё лишнее, а оставлено только необходимое”. Народ вслух
тащился с пройденного расстояния и глубины погружения в сердце горы. Донецкие
шахтёры потрудились на славу.
-
Славу КПСС? - кто крикнул из темноты? %-)
 Затем
наши фонари похитили у первозданной Тьмы конец туннеля и петельки дверки,
от размера которой у любого обожающего себя банкира могла бы резко понизиться
самооценка. Вернее, петли были начисто срезаны автогеном и вывезены вместе
с антирадиационной бронедверью, но даже то, что осталось, заставило умилиться
слезой восторга за несуществующее. Интересно,
сколько должна была весить дверь железобетонной мышеловки, если для её
удержания понадобились два железных "шкворня" сечением 25х35
сантиметров каждый? ХАМмер
вызвал меня с фонарём вперёд и попросил всех остальных подождать.
Не
без усилий преодолев дверной проём (он был скорее похож на прямоугольный
люк в стене, причём, "порог" высотой без малого полметра) мы
оказались в крохотной комнатушке - кубике. Снова "люк-дверь"
с высоченным порогом, ещё один "кубик" два на два метра, и только
за ними туннель снова набирал прежнюю мощь. Двойной шлюз... неплохо. В
отличие от всего, увиденного ранее, этот, похожий на авиационный ангар
был завален камнями и мелкой железобетонной крошкой. В самом центре зала
глыбился полуразобранный остов гигантской вентиляционной установки.Слева
от входа обнаружился короткий замусоренный коридор. Железные лестничные
марши в конце коридора были вырезаны под корень вместе с поддерживающими
их мощными двутаврами. Над нами были ещё два недоступных без "снаряжения"
этажа…
Ну и размерчик! Проклиная неверное планирование - знал, что подземелья
много, но не представлял насколько это "много" - я потянул из
наколенного кармана блокнот. Так и запишем: "подружиться с сайтом
"Подземный Севастополь" и погулять по ЗКП правильно,
то есть всю ночь”. По обеим сторонам зала выстроились как на парад
узкие дверные проёмы. Размеры боковых помещений не уступали размерами
основной магистрали: каждое с небольшой заводской цех, порядка 100-150
квадратных метров при высоте три, если не все четыре. В
дальних стенах "цехов" тоже были двери, ведущие во второй, а
может, и третий ряды помещений. Практически все полы сверкали чёрными,
как нефть, зеркалами воды. Местами значились узкие дощатые мостики, как
то наперекосяк уложенные на бетонные обломки. Сходить глянуть, что ли?
Но ведь там, под водой, тоже могут быть дренажные колодцы без крышек...
От масштабов подземных выработок
кружилась голова. Сколько тонн аммонала здесь было взорвано? Сколько тысяч
кубометров скального грунта выгрызено? Сколько бетона и арматуры вмуровано
взамен? Ведь живы, живы ещё на этой Земле люди, кто знает тонкие нюансы
проекта. Но кто ж из них скажет... Нет, ребята-демократы, сделать здесь
музей было всё-таки нужно! Вызывавший
когда-то наши долгие восторги Балаклавский завод подводных лодок, если
абстрагироваться от харизмы рукотворного канала и ребристой громады сухого
дока, в сравнении с "221-м" выглядел пограничным катером первой
мировой, стоящим борт о борт с
современным авианосцем.
В конце заваленного крупной
щебёнкой зала нас ждала очередная анфилада переходных шлюзов и зеркально
точная копия туннеля, которым мы сюда пришли. Эта сторона почему-то была
более исчёркана граффити “были тут…” и замусорена. Боковые потерны теперь
роились слева, а не справа. Люки, люки, люки… Квадратные и круглые, бетонные
и металлические… Оттопав положенное число сот метров, мы увидели “свет
в конце туннеля” и, не желая раньше времени возвращаться на волю, свернули
в ближайший боковой ход (соединяющий основные магистрали коридор был самым
длинным и ближним к выходу). По моим ощущениям, относительно легкодоступный
контур "Объекта-221" представляет собой сильно скруглённую в
верхней части букву “А”. Только поперечных палочек-туннелей у неё не одна,
а целых три. Если не четыре.
В этой самой, скруглённой
"верхушке" буквы и находится, собственно, долбленная на манер
бахчисарайских пещерных городищ четырехэтажка Запасного Командного Пункта.
Там же стартует к поверхности вертикальная 80-ти метровая шахта воздухозабора,
по совместительству кабельного колодца. Поперечный туннель придерживался
тех же габаритов, что и основной, но тенденция эта ни коим образом не
отражалась на правилах расположения люков в полу. Они то исчезали вовсе,
то наоборот, расползались в шахматном порядке по всей ширине коридора,
достигая уважительных размеров двухстворчатых гаражных ворот.
 Привычно
неглубокие дренажные колодцы по осевой линии (чего там падать, полметра
– метр…) теперь казались верхом гуманизма. Сейчас под нами был, фактически,
полноценный этаж высотой те же четыре метра, более чем на полметра заваленный
досками, железками, полиэтиленовой тарой и прочим “технократическим” хламьём.
Оступись, попадись под локоть соседу, упади - шансов выцарапаться наверх
без верёвки - ноль. Нет, всё-таки процентов тридцать есть. Вон, скрученные
толстым кабелем сучковатые ветви к стене в дальнем уголке зала прислонены...
Только они лишь до половины высоты “этажа” достают. Жёлтый луч фонарика
скользит по влажно поблескивающим бело-коричневым пупырышкам на полу -
будто колония свеженьких грибов-дождевиков сквозь пыльный железобетон
проклюнулась. Переводим взгляд на потолок и хватаемся за фотоаппараты.
Природа начинает предъявлять свои строительные права на "Объект".
 Из
тонких трещин в потолке щетинится редкий ёжик кальцитовых сосулек - сталактитов.
Дай шанс, за пятую-десятую сотню лет превратятся туннели во вполне естественную
систему пещер. Позабыв на время о люках, шатаемся взад-вперёд, фотографируя
сталактиты в анфас и профиль. Вдруг ХАМмер прости выключить весь свет
и утихнуть. Неохотно повинуемся. Тишина стоит такая, что гробовая чувствует
себя новичком. И тут тунель рвёт дикий рёв, от которого уши в трубочку
сворачиваются и искры из глаз сыпятся. И не лень ведь было ХАМмеру тащить
сюда "футбольную" дудку! Если бы не дань уважения и знание местных
родников, мы бы его прямо тут, в туннеле, живьём зарыли... Сразу за сталактитовым
полем люки в полу магическим образом исчезают. Идём быстро, практически
не останавливаясь. Туннель уже как родной. Широко распахиваются бетонные
"штанины" основной магистрали. Справа - крохотный полукруглый
глаз дневного света. Слева замерла тьма.
 Олег,
Света, Саша, Оксана, Володя, Оля, Гена и ХАМмер сворачивают направо. Костик,
Мисти и я, вооружённые мощными фонарями, штативами и вспышками, быстрым
шагом направляемся обратно, к сердцу объекта. - Негоже не попрощаться
и не "замутить" пару-другую финальных кадров. Пытаюсь
оценить нашу скорость, время и размеры сооружения. От начала туннеля до
первой бронедвери скорым шагом мы идём минуты четыре. Ну... пусть на пяти
километрах в час. Итого, чисто подводящего к комплексу туннеля набегает
метров 350. Между двумя входами, как пишут, около 800... это мы чуть погодя,
если не забудем, замерим. Длина самого командного пункта метров 150, а
ширину фигушки без погружения в воду оценишь. Где-то в Сети пробегало,
что основной туннель 15 метров в высоту и 15 в ширину.  Я
бы сказал, у страха глаза велики. 7х7 метров - самый максимум.
И без того экстремально короткая,
фотосессия комкается фонариками и воплями из темноты. "Ну,
скоро уже? Мы ждать устали!". Костик относится с пониманием.
Никуда не спешит, помогает расставлять свет и с видимым удовольствием
позирует. Выдержки исчисляются пятиминутками, но и этого мало, чтобы послойно
осветить развесистые "штанишки" объекта. Поди, 32 раза пыхни,
когда время перезарядки вспышки четыре секунды. Эх, сюда бы тёпленькой
компанией единомышленников, да часиков так на n. Нет, n мало. Лучше сразу
закладывать m+1.
“На самом интересном месте”
появляется гонец с известием, что народ созрел принимать на плечи рюкзаки.
Оставляем гонца улещивать ни за что не желающего выбираться на божий свет
Мисти и перемещаемся с Костиком к самому выходу. Судя по высокой тональности
разборок за спиной – не свети сюда, я снимаю!!! - у нас ещё есть
несколько минут для игр со светом. Группа действительно в низком старте.
В стальных глазах Саныча - неодобрение.
Происходит явление Мисти со штативом. Растянувшись колонной по одному,
идём по грунтовке ко второму входу в ЗКП. Он загажен и выглядит каким-то
“прикопанным”.
Там, где дорога к антенному
полю исполнила три четверти фуэте и, настойчиво продолжая набор высоты,
заскользила в обратном, восточном направлении, возглавляющий колонну Саныч
притормозил. Мисти с Замом и Костиком что-то сосредоточенно перекладывали
в рюкзаках у технического портала ЗКП. У меня образовалась минутка, чтобы
зарыться в закиданный как попало рюкзак и изловить на автопилоте упрятанный
в кружку GPS - скучновато без трека. Сразу за заброшенным водостоком начинался
лес. Такой лес, в который с первого взгляда неочевидно, куда соваться
и надо ли соваться вообще.
- Прямо-прямо
- уверенно взмахнул антишоковым "Фьордом Нансен" ХАМмер и, тридцатью
секундами позже, осторожно-так переспросил у безотказного в разведке Саныча
- ну... и как ТАМ?
16.43 Высота – 312 метров.
“ТАМ” было хорошо. Замечательно там было. В особенности - когда удавалось
избежать колючей проволоки. Я, например, не избежал. Знаете, как бывает
со змеями: на одну петлю наступил, другую потревожил, а третья - хлюп
в вертикальное положение и тюк тебя ядовитыми зубами в беззащитную голень.
Та лишь разница, что зубы мне попались ржавые и не ядовитые. Ну, и ещё
средняя петля почти успела примотать "укушенную" ногу к наступившей.
Молодцы военные. Знали, что делают. Траверс глубокого оврага тянулся утомительно
долго. Переступив через метровое сухое русло в самых верховьях, Саныч
пошёл в лоб на холм и обнаружил грунтовку. Согласно виртуальной экскурсии
по Гугль Мэпс выходило, что с Большого Тюза открывается недурственная
круговая панорама на Юго-Западный Крым. Малый, более восточный Тюз, подобными
потребительскими качествами не обладал.
Я так и сказал, предложив
ломить по азимуту на Большой Тюз. Меня мгновенно запинали за ересь и задвинули
в самый центр колонны, чтобы не мутил воду во облацех. Ну, старожилам
виднее... Не перестаю, кстати говоря, восхищаться, как легко и быстро
ХАМмер с Санычем принимают решения на развилках. Очень ухоженный белый
памятник партизанам мы замечаем сразу, а родник настолько приземист, что
его можно запросто упустить. Водой заливаемся по полной программе. Три
литра на человека - минимум. Максимум оказывается уникальным - 8,5 литров*
- и находится он в рюкзаке у Зама. В нём же (в рюкзаке, а не в Заме, слава
Богу) пять килограмм свинины, насильно отобранные у не слишком долго сопротивлявшегося
Костика. Зам вслух не понимает, как вообще можно ходить в поход с “мясистым”
кульком в руках.
- Пока некоторые шли вдоль ЛЭП, а затем аскаридничали в толще земной,
Зам пробежался через Морозовку и набрал те самые офигеть-сколько-литров
воды! (Комм. Мисти)
17.16 Высота – 388 метров.
ХАМмер плюхается у родника, широко расставляет конечности и начинает активно
вычерпывать вытекающий из металлического зева ручеёк кружечкой. ХАМмер
живописен. Прицеливаюсь. У родника тесно. На камере - "полтинник".
ХАМмер не умещается. Следует отползти подальше. Когда сидишь в листьях,
отползать получается не очень. В конце концов, упираюсь в какую-то мягкую
преграду, совершено не задумываясь, взбрыкиваю задом, и одновременно с
предупредительным воплем Мисти взгромождаюсь… на фоторюкзак. Успокойтесь,
камеры в нём нет. Я же упоминал: ХАМмер живописен. Но Мисти всё
равно вопит. Потому, что восседаю я на его "сюрпризе к шашлыку"
- кульке со свежими помидорами. Центнер (не исключаю, что после двух героических
подъёмов несколько меньше) - очень недурственный вес для умерщвления спелых
помидор. Хорошие получились блинчики. Развесистые. Костик делит краснокожих
страдальцев на ломтики, и мы вынужденно перекусываем. Далее следует штурм
Малого Тюза. Не то, чтобы дорога категорически крута - кстати, по антуражу,
она как две капли воды похожа на дорогу с Су-Ата на Кара-Тау - но всё
равно подвиг. Особенно, если стараешься идти в ногу с Санычем.
18.15 Высота – 502 метра.
"Все, кто с фотоаппаратами - туда",
говорите? Ню-ню. Как-то это подозрительно, когда указывают "туда",
а сами остаются перекусывать бутерброды. Отметив живописную, но безнадёжно
погрязшую в тени коряжку, подныриваю под ветви и быстрым шагом пересекаю
окружённый стеной деревьев луг. Луг длинной кочергой загибается к западу,
но лес так же ответственно маскирует пейзаж. Иду дальше. Безнадёга. Ещё
иду. Оборачиваюсь и очень далеко позади вижу Мисти с Олегом - фотографируют
отдельно стоящего серебристого лоха. Подсвеченные боковым солнцем жёлтые
столбики напоминающих миниатюрные лилии цветов красивы, но слишком редки,
чтобы создать достаточно интенсивный фон для макросъёмки. 
Из-за вершин деревьев едва
выступает купол Куш-Каи, двойная ступенька Ильяса, незнакомые отроги Главной
гряды. С них вообще никакой пользы, разве что по направлению сторон света
ориентироваться. Нескончаемый луг всё ползёт и ползёт на запад. Стремительно
желтеющее солнце и журчащий по бутербродам желудок торопят: "летим
скорее, там всё вкусненькое съедят!!!" (с) Орёл, знающий толк
в лётных тренировках страусов. Возвращаемся. Долго и без экзотики тыняемся
лесными дорогами. Земля конкретно порыта кабанчиками. Саныч бухтит, что
мы топочем, как слоны - гуляя с ХАМмером, они не раз встречали в этих
краях оленей. Действительно, хруст веток стоит нешуточный, как верно и
то, что Саныч никогда в жизни не слышал, насколько мягко и беззвучно -
не считая глухого бурчанья в набитых листвой желудках - двигаются по африканскому
бушу слоны…
19.20 Высота – 561 метр.
На пятиминутке отдыха, посвящённой обзорным карабкам (здесь Ворд весьма
мудро предложил заменить “карабки” на “карачки”) на возвышающийся над
правым берегом Чёрной реки скальный бастион, Саныч места себе не находит:
грёза жизни - встретить закат на Сарджике
- пытается ускользнуть. Мы с Мисти начинаем изо всех сил переставлять
родные и алюминиевые "конечности". Если Саныч стремится куда-то
к закату, значит, оно того стоит. А ещё, если Саныч куда-то стремится,
его чертовски трудно догнать. Чувствую, как стекают меж лопаток липкие
ручейки пота. Ведь оно того стоит... наверное? Наш мучитель тем временем
не только успевает ваять стрелки-указатели из попутного хвороста для тех,
кто красивыми закатами не озабочен, но и заставляет нас собирать дровишки.
Лес сменяется огромной поляной. Поляна разрастается в луг, похожий формой
на растопырившую ложноножки и ложноручки амёбу. Поворот влево. Вправо.
Грунтовка отворачивает к востоку. “Душим” траву ещё примерно с минуту.
Лесники здесь, похоже, не так давно устраивали ралли: куда ни обернись,
следы шин на следах шин, какие уж там человечьи примятости. Приходится
постыдно орать “Саныч!” и ещё с минуту петлять на его голос по
сообщающимся сосудам жаждущих сенокоса полян. Затем деревья слева расступаются…
и мы видим.
 САрджик,
СарджИк, САр-джИк... Я не уверен, где у тебя правильно проставляется ударение.
Но знаю наверняка, где бы его ни поставили профессионалы от лингвистики,
ты - самый восхитительный из всех существующих у Черноречки сюрпризов.
Шагнув в образованные деревьями воротца, мы оказались у крохотного, буквально
в две ладони, кострища. Явно декоративного, чисто для души, а не “прикладного”,
для еды. Застывшей в съёмке рапидом молнией замерла внизу Чёрная река.
Как будто тремя широкими ладонями перегораживающие разлом ущелья скалы-останцы
казались башнями многие века противостоящих друг другу близнецов-крепостей.
Мы присмотрелись внимательнее. В более длинной и ближней к нам скале угадывались
очертания морды крокодила. Над деревьями, коротким ёжиком покрывающими
самый дальний из видимых отрогов левого борта каньона, пламенел, заливая
полнеба янтарным сиянием, уголёк готового вот-вот рухнуть за горизонт
Солнца. Саныч всё-таки успел...
 Прощальным
приветом скрывшегося за горизонтом трансатлантического лайнера ползло
к зениту из-за частокола сосен нежно-розовое облако. Оно клубилось, медленно
распухая, а затем потеряло цвет и, как выполнивший последнее желание джин,
растворилось в едва подсиненной скатерти небосвода. Шум воды на перекатах
резонировал в скалах, грохоча эхом далёкого грома и, переплетаясь с едва
уловимым шелестом листвы, невидимым столбом дыма возносился к чуть фиолетовым
вершинам обступивших Черноречку утёсов. Тонкая жёлтая паутинка тропы ластилась
к башне-“динозавру”. Я ходил по ней уже дважды, и знал, с нисколько не
меньшим кайфом пройду завтра в третий. С тонкого гребешка "крокодила"
я свешивался вниз лишь однажды, но он, так же как и самая красивая и высокая
из трёх сестёр пирамидальная башня, находится на противоположном, правом
берегу реки. Хнычу вслух.
 -
Всё правильно, - успокаивает меня Саныч, -
у человека должно быть будущее...
19.41 Высота – 391 метр.
Подтянувшийся позже народ энтузиазмом ночёвки на чуть наклонно нависающей
над Черноречкой полянке не восстрадал. Я давно подметил эту, общую для
москвичей и севастопольцев "фишку" - они предпочитают для ночёвок
всесторонне защищённые от ветра закутки. Как всё-таки хорошо, что рядом
есть верный Костик, которого червоным портвейном не пои, но дай где поближе
к обрыву палатку “застолбить”. На этот раз Мисти с ХАМмером превзошли
самих себя: в попытке доставить к общему столу свою квадратную плошку
с ложкой, долго гуляю по кустам и кочкам.
Вообще, некоторый резон в поведении ХАМмера есть. Вполне вероятно, что
макушка Сарджика просматривается с каких-нибудь высоких холмов над Черноречьем.
А леснику только намекни, что неподалёку (чего там идти - семь километров…)
палят костёр многочисленные обладатели многочисленных гривень. И тут меня
снова поражает Зам. О пяти килограммах мяса и восьми с половиной литрах
воды у него в рюкзаке знали все. А вот данные об ещё полутора килограммах
маринованной в майонезе свинины он хранил до лучших времён. И эти "лучшие
времена" настали!
Впрочем, сначала был супчик.
Стартовав скромно, но по-джентельменски - "только для девчонок,
чтобы горяченького после перехода..." (с) Саныч - супчик в процессе
варки более чем утроился в объёме и не обошёл стороной никого. Отныне
у нас в походах будет две притчи во языцех.  Супчик-Саныча-На-Сарджике
(за добавку было не грех подраться) и Красный-Борщч-Ируси-В-Хапхале (кто
знает - сглотнёт слюну, кто нет - так ему, убогому, и надо…). Далее события
развивались от марочного Южнобережного портвейна к безымянному десертному
шмурдяку, а от него, вполне логично, к водке “Градусник”. В вопросах практического
водкинга я очень крепко зауважал одесситов. А может, они просто не ведали,
что их ожидает завтра? Третью, самую нежную, сочную и смачнУю серию шашлыка
выстоявшие до полуночи вяло ковыряли вилками. Зато как они, шельмы, пели!
Оглядываясь в прошлое, я тихо рыдаю по тотальному несоответствию “кострово-палаточной
конспирации” ХАМмера с сочными басами и баритонами, безоглядно выплеснутыми
в тот вечер на залитые лунным светом утёсы Чернореченского каньона. Сосны
трепетали. “Кобанчеги” зарывались в листья по самые холки. И без того
некрупные, звёзды тщились съежиться в невидимые глазом белые карлики.
Кажется, нас страшились не только кордоны Черноречья и Морозовки, но и
Передового, Широкого, Красного камня.
И слышу я
не
рокот космодро-о-ома...
Итоги дня :
В пути: c
11:35 до 19:50
Общее время: 8
ч 14 мин
Всего пройдено: 17.67
км
Общий набор высоты: 703
м
Общая потеря высоты: 460
м
Минимальная высота: 59
м
Максимальная высота: 556
м
Трек
перехода
День
второй
|
