VU-2
...и влажность приветствий
|
|
|
8.40 Важная веха: наконец смилостивившись, закипела гречка с тушёнкой. 10.08 Высота – 232м. А ну, все разом, шаго-ма-арш! Провожал их утренний труженик - заблудившийся в мешанине сосен шмель с крупными капельками росы на спине вместо рюкзака. Не решившись следовать весенним экзерсисам... хм... ну ладно, раз уж предложение в имя собственное упёрлось, придётся раньше времени вплетать в повествование кусочек из недалёкого будущего – Издателя, Сисадмин решил предать отвратительно влажные камешки русла и воспользоваться натоптанной тропой неподалёку от их “ночной” полянки. Чисто для разнообразия повезло. Выделенная растрёпанным папоротником стёжка без всякого напряжения взошла на холм, на проверку оказавшийся мини-хребтом и помахивающей бёдрами восточной танцовщицей скользнула в Уч-Кош. Обступившие невидимый танцпол сосны-асакалы неодобрительно, но в то же время с заметным интересом зашушукали на одним им ведомом Языке Ветра. Ночная гроза не прошла даром: глубоко внизу, точно как весной рокотал буйнопомешанный* поток, но не белопенился, а тяжко пузырился светло-коричневым, очевидно, считая себя интенсивно взбиваемым молочным шоколадом "Виспа". Через тонкую нитку водозаборной трубы нет-нет да и перехлёстывали мутные волны. * Не поленюсь привести занятный диалог в процессе спелл-чекинга этого текста: - “Буйнопомешанный”
с одной “н” пишется, или с двумя?
Белые зонтики соцветий, влажный цокот камней. Микро-сыпушка справа, скалы слева. Будущее заслоняют не по-горному стройные сосны. Прикладное уч-кошство продвигается на очень уважаемых оборотах. Нежелание склизкие окрестности обозревать, позволяющая не вспоминать о питьевой воде прохлада или действительно группа сильная скомпоновалась? Позади уже две “отдыхательные” путевые точки из "Отражения-Z" остались, а народ как не жужжал, так и не жужжит! Да, извозились, да ноги мокрые, знай прыгают туда-сюда через колоду водозаборной трубы, изредка осыпи береговые из стылой дрёмы выдёргивая. Интересно, успевают затуманенные очи ущелья судорожное мельтешение короткоживущих мира сего углядеть? В обступающей сырости есть ещё один несомненный плюс: дорогу особенно выбирать не приходится. Сисадмин, вон, во всемогущество гортекса уверовав, большую часть времени по руслу идёт. Вот если бы ещё ярко выраженную чёрно-белость полуденного мира лучиком солнышка пронзить... Эх, мечты, мечты. В очередной раз попытавшийся взобраться на трубу Юрист (он почти всё время идёт первым) аккуратненьким рачком сползает вниз. Равномерно растёкшаяся на прошлогодней жаре и постоянно увлажняемая лёгким дождиком смола на каток, конечно, не претендует, но ходить по ней можно только на четвереньках. Мисс Си находит шаткий камень и торжественно открывает сезон отбитых ягодиц. - Фу, пакость какая! Как будто в сопли чужие вляпался ,- неудачно поднырнувший под трубу Сисадмин брезгливо отирает горб рюкзака о камни. Бледно-зелёно-жёлтая плесень размазывается сильнее, но менять неожиданно обретённую прописку не торопится.
На высоком каменном приступочке обосновались и весело общаются с природой и друг другом три дородные тётушки в разноцветных полиэтиленовых дождевиках. Профессионалки: бутерброды, полуторалитровая бутылка то ли вина, то ли компота отдельным полиэтиленом укрыты. Завидная всепогодность. Дамы хором улыбаются, по-доброму желая лёгкой дороги. Это значит, надо поспешать: Романовское шоссе совсем рядом. О том же самом вопиёт обугленный труп кострища с немалым холмом консервных банок. 12.00 Высота 614м. За перегороженным павшим стволом поворотом разлеглась сыпуха. Весной она никаких отрицательных эмоций не рождала, а сейчас острые чувства прямо-таки переполняют. Утеряв сцепление друг с другом, целые отряды пластин и кубиков при малейшем неосторожном движении ползут вниз. От самых крупных приходится уворачиваться, отбегая “траверсом на четвереньках". Инженер "грызёт гранит Уч-Коша" с завидным тщанием, а вот Мисс Си отстаёт много сильнее, чем того хотелось бы. Приходится тормозить всех, перестраиваться, откомандировывая "передовиков перепроизводства" - Юриста и Сисадмина, - в самый хвост, на перевоспитание завершающему штриху колонны - невозмутимому Мистеру Шарпу. Впопыхах и на собственных
ошибках набираемая статистика гласит: уныло серые камни самые безобидные.
Жёлтые и "молочный шоколад" как хорошие сторожевые собаки: не
трогай - и тебя не тронут. А вот зелёные и уж тем более спелые “оливки"...
Этих следовало истереть в безвредный песочек ещё при рождении. Вот только
дождь… нет, так дальше жить нельзя. Рюкзаки сваливаются в отдельную кучу
- о них полиэтиленово заботятся Филолог, Историк и Сисадмин. Все остальные
по мере сил укрываются бОльшим куском полиэтилена, жмутся под удачно подвернувшийся
навес правого борта. Он неглубок и короток, всем места не хватает. * * * 13.47 Высота - 742м. Ну вот, просветлело навродь, можно насилие над личностью продолжать. Вот теперь ходить по настоящему "прикольно"! Каждый второй шаг - неконтролируемое скольжение в произвольном направлении. Лучший друг сейчас ветер, прямо на глазах высушивающий покатые лысины гальки. Прыг-скок, прыг-скок. Дамам проще: им врождённые навыки игры в классики дистанцию следующего прыжка выверять помогают. Вода в ручейках сначала молочно белеет (как всегда разумный и дальновидный, Юрист предлагает пока не поздно затариться, но его игнорируют - промокшие рюкзаки и так не сахар), затем по-сгущёночьи коагулирует, приобретая насыщенный оттенок разбавленного молоком кофе. В арсенале неприятностей появляется дополнительный стимул как можно скорее выкарабкиваться на яйлу. И всё-таки, хвала дождю: там, где весной тулился ничем непримечательный глинистый желобок, беседует сама с собой скромная, но задерживающая мимолётный взгляд пародия на Яман-Дерейский водопад "Копьё". Выше него по склону низвергается целая серия небольших каскадов. Нижний и самый мощный из них переплёскивается через округлый выступ и занавешивает вход неглубокого грота. Очень красиво. Жалко, что всё в глубокой тени и мощный бурелом нижнюю часть каскада загораживает. Инженера, Мистера Шарпа, Филолога и Историка это ничуть не смущает: вскарабкались и что-то втихаря фотографируют. 14.10 Высота – 789м. По всеобщему убеждению, накинувшийся из-за угла крутой подъём обеду не помеха. Ну и что, что сидеть приходится как в курятнике - мокрые носки одного перед самым носом другого. Пока Мистер Шарп с Юристом бегают вниз за водой* (один из сочащихся из скал ручейков показался им чище других), Историк с Филологом "размазывают" бутерброды с паштетом и мелко нарубленными рыбными консервами. Сисадмин пробуждает примус (чай не пил - откуда сила?) а Мисс Си угощает обалденно вкусными печенюшками из подрумяненного как раз до нужной кондиции безе, ещё и замешанного на кокосовых стружках. Хорошо ей, наверное, сладкоежкается в Питере… *
Фактическое уточнение по Уч-Кошу - я тоже ходила за водой (с чего бы не
прогуляться без рюка по Уч-Кошу??? :-). А когда мы возвратились, выяснилось,
что народ в полной расслабухе перекусывает питерскими сладостями и бутеры
делать как бы думает, но очень вяло. Вот и пришлось мне строгать бутеры.
(комм. Филолога) Принесённая издалека вода далека от совершенства вообще и питьеватости в частности. Взвесь нерастворимых частиц, обломки мелких веточек, травинки, зубчатые края прошлогодних листиков. "Борщ каркадэ" - объявляет Сисадмин, снимая дымящую кастрюлю с четырёхсегментного жёлто-голубого факела. 15.15 Высота – 789м. Никто не трогается с места до тех пор, пока "питерские сладости" совсем не истощаются. Русло вспучивается огромными глыбами, конечно же, чем-то похожими на сыто урчащие в желудках печенюшки. Рывок ущелья в небо знаменуется настолько фигуристыми соснами, что глаза под ноги смотреть уже не успевают. Практически идеальной линейности отроги сбегают слева и справа. Их плоские, рыцарскими вымпелами наклонённые к руслу вершины покрыты толстыми - сантиметров по двадцать, - наслоениями многолетней хвои.
Как свешивающееся с кровати
беспокойного ребёнка одеяло, мега-игольчатые массы нависают над сложной
мозаикой из разновеликих параллелепипедов, формирующих собственно склоны.
В особо примечательных местах они становятся похожими на сросшиеся шляпками
миниатюрные моховики - тёмная, слегка мохнатая по краю шляпка, тонкий
сетчатый рисунок, деликатнейшим резцом природы нанесенный на расширяющуюся
к основанию светло-жёлтую ножку. Вот если бы ещё "грибочки"
эти не даровали ущелью катастрофически неустойчивое "дорожное покрытие"...
Чтобы по настоящему оценить скорость
подъёма, вспомните протяжную ритмику композиции Цоя "Легенда"
: - Камень!!! Угловатая туша килограммов на 80 с видимой неохотой проворачивается под ногой первопроходящего Сисадмина и, заручившись поддержкой разновеликой свиты, парадным выездом императора нисходит по склону, выцеливая кого-то в самом конце цепочки - то ли Мисс Си, то ли Мистера Шарпа. Мятущиеся прыжки влево-вправо. Недаром ведь говорят: "тяжела и неказиста жизнь простого {програм}миста"...
15.44 Высота – 894м. Растеряв на просторах яйлы громы и молнии, сверху спускается крайне расстроенный происшедшим дождь. Крупные слёзы льют не ручьём, но как из ведра. Несмотря на то, что тропу плотной стеной обступает лиственный лес, приходится нырять в убежища из полиэтилена: ведь кроме влаги, сверху валится пронзительный холод. Что делать дальше пока неясно. Смутные воспоминая о самых верховьях оптимизма Сисадмину и посуху не внушали, а уж теперь... …”А уж теперь” всё очень даже ничего: волею провидения ему достаётся кусман полиэтилена в комплекте с Филологом. Крепко прижавшись друг к другу гораздо теплее и комфортней. Но что об этом "горьком катаклизме" думает Историк, пристально разглядывающий утерянную половинку из соседнего "домика"? - Дорогой, правда, ты не против, если я ещё немножко пообнимаюсь?.. Честность - лучшая политика, молчание - знак согласия... Бесконечно удалённый от всех этих разборок Юрист продолжает закрыв глаза восседать в лотосе. Он явно не одобряет принятого решения переждать дождь и дай волю, давно удрал бы вперёд. Кто ж ему даст волю эту, когда у самих осталось "тильки для себе". А с другого боку, когда ещё представится возможность без суеты и боязни вымокнуть понаблюдать за дождём в горном лесу?
Разбегающиеся в необожженной, ещё золотящейся каплями оливкового масла таре круговые волны блестят юркими резонансами, добавляя в копилку ещё один объект для изучения. Если содержимое слегка расплескать, что произойдёт раньше? Снова до краёв наполнится, или поступит запоздавшая вводная "но-о, мёртвая..."? Закрыть глаза, до самых кончиков промокших пальцев ног превратиться в слух. Сделать шаг к нирване, осознать, что и "такое хреновое лето" - в дикий кайф. Что просто для того, чтобы настолько погрузиться в дождь, уже следовало сюда прийти... - Дай Бог, не в последний раз... - Интересно, о чём именно это я? Не о дарящем ли тепло и уют Филологе? ,- вернулся в реальность Сисадмин. Судя по жарким вспышкам веселья под соседним полиэтиленом, вероятность любого из исходов - полной банки воды и "шагомарш-а", - примерно одинакова. Странно, если бы было по-другому: три мальчика и три девочки в одной тесной комнатке вряд ли так скоро заскучают... Разве что вмешается волевое решение буддиста, то есть Юриста, которому когда-нибудь, да надоест в одиночку мокнуть. О, там уже шоколадки и изюм с курагой на дело благое пошли… Где-то невысоко недалёко громыхает гром, лупцуют жаром молнии. Словно бригада фотографов загодя расставленными вспышками верхушки деревьев на скалах подсвечивает. Не сознательность, так лютая прохлада заставляет начать двигаться. Тем более, что какое-то время путь полог и деревья не столь низки, чтобы раздавать мокрые оплеухи.
Несколько обходных манёвров, протискивание меж перегородивших русло камней, чудесное явление ручейка с кристально прозрачной водой. Водопой, наполнение всей доступной пластиковой тары: "засушливая" ночёвка на яйле в планах не фигурирует. 17.49 Высота - 1143м. Сисадмин то и дело удивлённо вздёргивает брови. Окружающее категорически не желало синхронизироваться с воспоминаниями. Вместо подсознательно ожидаемой поколенной листвы - чисто подметенная и промытая проточной водой галечка. Да, местами камни топорщатся, но они всего лишь неотъемлемая часть пейзажа, а не попытка переломать ноги пришельцев. А вот и спасшая весенних "отраженцев" полянка. Всё на месте, только недобитого солнцем снега в боковом овраге нет. Поразительно всё-таки, что весна в Уч-Коше удалась жарче и много напряжённей, чем лето: силёнок у всех ещё есть и есть. Тем временем днище ущелья, как помешанная на своей привлекательности кинозвезда меняет имидж. Теперь это наезжающие одна на другую толстые плиты, каждая из которых - небрежно залитые серым цементом коктебельские камешки. Красиво. И ходить удобно. 18.08 Высота - 1212 метров. Немного расслабились? Получите сдачи. От стены до стены глубокая ванна, на фарватере воды "ну, вам по пояс будет". Обходить верхами стремновато, но надо. Растревоженное неустойчивой погодой афганское ранение мешает Историку сохранять сцепление со склоном. Глухие "бульки" не справившихся с приложенным весом камней, и вот уже он на коленках и здоровой левой руке выползает из ванны. Хорошо, что у берега не так глубоко. Находившаяся ближе всех Филолог первой спешит на помощь. Снова везёт: лёгкий ушиб, ни царапины. Пятиминутка: отдышаться и совладать с мощным выбросом адреналина.
Ускользнувший вверх Юрист громогласно докладывает, что "его там ещё есть и есть". Ну и пусть "его" там себе "есть". Сейчас “здесь” самое главное: рюкзаки наверх по завалу вынести. Каждый сам за себя и путь у каждого свой. Прогресс только балансом смелости и страха определяется. Для разнообразия обходится без злоключений. Только Сисадмин немного пост-фактум дёргается: насмотревшись на величественную панораму Никитской яйлы, Лапаты и зубцов Ай-Петри слишком резко отвернулся, равновесие потерял и чуть спиной вперёд со стены не рухнул. Замер, неустойчиво качаясь, прямо как профессор Мориарти на обрыве Рейхенбахского водопада… Удержался, шагнул вперёд, прислонился рюкзаком к ближайшей глыбе, сглотнул тягучую слюну. Только этого не хватало… 18.25 Высота – 1251м. Нет, спасибо, больше "крупных камешков" не хочется. Лучше вправо, на травку. Да, скользко, да, хреновато, но уж если руками вцепился, то это надёжно. И сосны, иногда встречающиеся, если что, якорем послужить совсем не прочь. Дальше легче. Склон более пологий, тут уже можно галсами, без помощи рук передвигаться. Слева и справа – красивые пилообразные выступы-провалы боковых овражин, заросшие приземистой редкой сосной. Выше них - призрачность совсем уже близкой яйлы. Когда напряжение момента
спадает, приходит осознание красот. Море цветов - малиновый мышиный горошек,
недозревшие жёлто-зелёные одуванчики, бледно-голубые колокольцы, ещё какие-то,
нежно-розовые, но из-за единства форм их так и хочется обозвать ромашками.
Укрывающий поляны "спецэффектный" туман - эманирующие влагу
брюшка облаков, - не только ворует очертания оставшихся под ногами гор
и ущелий, но и превращает вечер в чёрно-белую фотографию раннего утра.
Белое пятно в облаках разгорается чуть ярче. Кажется, ещё секунда-другая
и вспыхнет внезапно включённой в занавешенной одеялом ванной лампочкой
припоздавшее солнышко, раскрашивая облака и окружающее в пусть немного
жесткий, но такой ласковый золотой цвет. 18.41 Высота – 1330м. Поджимая пальцы на вдрызг промокших ногах, они привалились на северном краю Никитской яйлы. Не из усталости, но нежелания так вот сразу расстаться с Уч-Кошем. Подтянувшие животы облака приоткрыли целые пять параллельных отрогов, отделяющих разбросанные тут и сям сосны от “зубастика” по жизни оскаленной Ай-Петри. Отсевшие в сторонку Физик и Мисс Ява о чём-то мило беседовали, невольно подставляясь в качестве удачного переднего плана. Затвор клацнул. Как будто по щелчку гипнотизёра вышедший из транса Юрист предложил "двигать дальше". Из равномерного прибоя накатывающихся с севера туч выныривал, тонул и вновь появлялся горб в форме скошенной к востоку трапеции. Потребовалось немало времени, чтобы осознать, что это весело прыгающее "нечто" не может быть ничем, кроме как "восточным батыром" по имени Кемаль-Эгерек. Хм, весной он не казался Сисадмину таким высоким… Несмотря на пасмурный настрой, небесные странники начинают потихоньку наливаться предзакатным теплом. На приличном расстоянии справа то и дело проявляется зазубренная с одной стороны вершина. По мнению отправляющегося на рекогносцировку Юриста это - наивысшая точка Никитской яйлы. Инженер подписывается отвести разбредшихся в поисках сюжетов фотографов (право, как дети малые) к тому месту, где последний раз видела их неугомонного разведчика. Тем, кто близко знаком с Юристом, эта помощь не актуальна: достаточно осмотреться внимательней и выделить самый высокий (в пределах досягаемости, конечно) холм. 19.20 Высота - 1455м. По мере восхождения медленно разворачивается на первый взгляд плоская панорама Заповедника, ограниченная справа обрывистой стеной, на самом краю которой притомившимся горным орлом восседает Юрист. За ним, на востоке, хребты, хребты, хребты. Прямо под ногами пара наврядли проходимых из-за крутизны оврагов. Дальше - серебристо-матовая полоска Романовского шоссе. Пустынней не бывает*. * Из свежих пост-походных воспоминаний Сисадмина: Занятные чувства вызвало асфальт Романовского шоссе, плавающий в туманной дымке заката. Типичная военная дорога. Даже асфальт на ней особенный, серо-белый, ноздреватый. Что-то сразу вспомнилось “анизотропное шоссе” из “Трудно быть богом”. Пулеметов и прикованных к ним скелетов за время движения не обнаружено... Налегке разведав проход в скалах, они почти пять минут истратили на спуск. Мерзкая сыпушка была пятьдесят на пятьдесят разбавлена кашицеобразной глиной, а внизу ещё и репьями неслабыми заросла. Вполне очевидный вариант “найти укромное местечко и упасть лагерем” пламенного энтузиазма не порождает. Здравая мысль в этом есть: хорошо бы рядом с водой ночевать. Не то, чтобы с собой её нет - честно притащили из самого Уч-Коша, но на чай к завтраку её запросто может нехватить. Значит - до Гурзуфского седла…
Примерно через полчаса хода асфальту наружу вылазят все мелкие неприятности: удобная обувь натирает, лямки рюкзака плечи режут, да и вообще он, скотина, с каждым шагом тяжелеть повадился. Неожиданно вспыхнувший за спиной слоистый закат должного впечатления не производит. Ну повернулись (неохотно), ну сфотографировали (как попало), ну дальше потопали (эй, кто там впереди, а чуть помедленнее “бежать” можно?)… Двумерный серпантин шоссе продолжал вить свободные петли. Инженер с Историком “зажигали” так, как будто всю жизнь только по такому чёрному щебнистому асфальту и передвигались. Разрыва уже добрая стометровка, хоть как-то сократить ни у кого не находится желания. Даже обыкновенно авангардный Юрист почему-то на этот раз предпочитает придерживаться толпы. 20.06 Высота - 1421м Острое нежелание двигаться и само движение слились воедино и потонули в вялотекущем, как застывающая лава, потоке времени. Задумавшись каждый о своём, они кое-как дошкандыбали до поворота к Беседке Ветров. Облака к этому времени совсем обесцветились, а туманная прокладка пространства не украла, но неприлично разбавила молоком упавшие без малого на полтора километра морские дали. От шоссе до Беседки оставалось всего метров триста, но на них так никто и не покусился.
* * * Прорезавшийся на границы слышимости гул двигателя прилетел с запада. Лес коварно отступил в стороны, чуть не в голос вопя "ату их, ату"! Недовольно бормоча спросонок, запрыгали по склону камни - Инженер с Сисадмином, скоренько спрыгнув с асфальта, на ощупь скатились под корни отдельно стоящего дерева. Припали к земле, затаились. Возвращаться на любой из кордонов, пусть самовывозом, но под конвоем очень уж не хотелось. Гул, ехидно посвистывая, нарастал, а потом стабилизировал громкость и, весело проморгавшись красным и синим огоньками, пронёсся высоко в небе турбовинтовым самолётом. Зайцу в каждом шорохе волк… Выбравшись на шоссе, Сисадмин довольно хрюкнул: никогошеньки. Возникшая из-под откоса тень Юриста не без нотки сарказма в голосе признала "реакцию экипажа на лесников удовлетворительной". Фонарики в качестве нивелиров не годились: дорога всё продолжала петлять. Холодало. Темноте трещала сучьями. Наверху, в ветвях, что-то многозначительно ворошилось. Охваченные бессонницей пичуги, готовые прыгнуть на спину злые духи яйлы или от того и другого понемножку? Едва отличимый от темноты, впереди чуть вспыхивал красными боковинами плотно набитый "тюбик" рюкзака. Даже сговорившись, Историк с Сисадмином преуспевали максимум в сохранении жёстко выверенной дистанции. И как только умещается столько сил и упорства в хрупкой, практически невесомой фигурке Инженера?.. Остановилась всё-таки. Помахала рукой. Позволила приблизиться. Ага!!! (торжествующе) Не только Сисадмина звуки тьмы привлекли. Даже наученным Хищниками, Чужими и вполне реалистичными юрскими ящерицами обитателям 21-го века иногда нелегко перебороть в себе первобытные страхи. А может как раз они, "чужие" эти самые, во всём и виноваты? Хотя, если самый крупный "хищник" здешних лесов - дикий кабан, в юношестве с Президентской Охотой по глупости не повстречается, то такие клыки к пенсии отрастить может, что любого velociraptor-а mongoliensis паралич разобьёт. Нет, кабанов в заповедных лесах всуе лучше не поминать. Кабан - же он как чёрт, вне зависимости от собственного веса на помине лёгок... GPS тем временем всё упорней крутил носом стрелочки вправо, в сторону крутого лесистого склона. Тонкая ниточка расстояния до срисованного с карты Гурзуфского седла, сократившись до трёхсот метров, начала снова расти. 400... 500... 600 метров... 20.37 Высота – 1312м. Внимательное, чтобы не сказать нервное, вглядывание в обочину даёт результат. Вправо, вверх и сразу в лес уходит предельно разбитая грунтовка. Пусть не совсем куда нужно, но это уже мелочи. А теперь даже и не мелочи: на мертвенно-бледном экранчике GPS прорисовывается параллельная, противоположная предыдущему направлению линия. Немощь фонариков раздражает: какой там сориентируешься, дорога настолько заброшена, что её от леса не всегда отличишь. На асфальте хоть изредка "добрым тихим словом" перекидывались, теперь лишь сопение, чертыханье, изредка - голодное чавканье незаметно подкравшейся лужи. - Да
вы со своими переходами совсем офигели!!!
- догнав на повороте, наехал на Сисадмина Физик. А ведь ещё каких-то полгода
назад он бы стоически смолчал... Вот что значит добровольно принять на
себя груз сопровождения Мисс Явы. ;-) 21.10 Высота 1339м. Девять человек на Гурзуфском седле. На громадном, насквозь промокшем то ли росой, то ли ещё с дождя покосе. Даже рюкзаками прикасаться к "седлу" не хочется, а ведь надо ещё палатки, почитай, прямо в воду ставить. Разум воет, что останавливаться в трёх метрах от одной из самых наезженных лесниками дорог - прямой и насильственный путь в Ялту. А тела, из последних сил сдерживая всё распухающие комья отрицательных эмоций, пытаются осторожно между собой договориться, что ещё "километр в сторону" - и завтра уже "ша, никто никуда не пойдёт". Даже конкретные места для установки палаток и полиэтилена для ужина становятся темами мелких склочных разборок. Как будто на три метра левее намного суше или, там, гораздо равнинистей. И всё-таки, хвала тому, что группа сильная: полусуточный запас воды из самого Уч-Коша припёрли! Лучше уж с пакостными огрызашками перед сном, чем с нюнями по пути и безводьем с утреца. Пока филологичеси-сисадминский супчик сопротивлялся закипанию, Юрист с Инженером успели познакомиться со снычковавшимися в сосенках соседями. Они, как в общем-то и ожидалось, оказались запорожцами. В Крыму всегда и везде запорожцы: им всего одна ночь езды. Время от времени обнимая мятую кастрюлю - вроде не так холодно, а руки подмерзают, - Сисадмин развлекался звуками "юридической" дудочки. Историк с Филологом мелко-мелко (таковы уж семейные традиции*) крошили копчёную колбасу "на дозаправку горячего". * Вот лично вы как думаете, на сколько частей _нужно_ разрезать зелёную горошину для винегрета? Верно, на четыре. А оливку для дамского салата? А не угадали. В ней тех частей ва-аще пальцами на руках не счесть! 23.20 Суп из двух "Бондюэлле" и двух галино-бланковских "рисовых с куркой".
Колбаса вдогонку. Ещё один раз колбаса - в вдогонку догонки. Сало. Финальный глоток муската "Карадаг". Несмелые шаги босых ног к покрытым густой росой палаткам. Неожиданно протиснувшийся сквозь прореху туч Млечный путь призывно заискрился и тут же истаял: бдительный небесный портняжка уже стягивал суровыми мужскими стежками края рваного отверстия. Шесть "спокойных ночей". Три "на добра нич". Шуршание благоустраивающихся спальников. Благословенная тишина. |
|
