| |
 Снова подъём
в 6.45 Вот такое оно, Рождество. Завтрак готовить обломайтис, да и времени,
чтобы так, особенно, нет. Скоро стану признанным профессионалом по бутербродам
с шинкой и вершковым сыром. Чай - в термос, шесть унций Мускателя – во
фляжку. Вика продолжает с удовольствием точить завезённый из дома чернослив
с орехами. Наверное, это вкусно. Не люблю грецкие орехи. На севастопольский
автобус в 7.45 опаздываем: коварная "единица", помахивая зацепившимися
за провода рожками, кажет хвост, когда мы выходим с Партизанской на Кирова.
Едем на маршрутке, едва успевая на 8.05. Костик во всеоружии, только вместо
штормовки на нём толстый шерстяной свитер, а на голове шапка-ушанка. Билеты
покупаем у контролёра - бегать в кассу нет времени. Хорошая практика -
кассир-контролёр. Надо бы шепнуть и нашим, чтоб внедрили… хотя, нет, не
приживётся. С любовью молдаван забиваться в салон автобуса до состояния
корнишонов, кассир местных рейсов максимум что сможет - спину последнего
пассажира обилетить…
 Дорога предстоит относительно
длинная: до Ласпи километров 45-50. Погода самая что ни на есть переменно-облачная:
над Ялтой - солнце, над Бабуганом - тучи. Высаживаемся у первого (считая
от Ласпи) поворота на Орлиное. Где-то здесь, по старым военным картам,
существует "сокращённая" дорога на хребет Кокия-Бель, которая
должна пристыковаться к основной где-то в окрестностях Куш-Каи. В реале
этой дороги, конечно, нет. Ни тебе шлагбаумов, ни съездов. Прямо как на
новых “супер-картах”. Только кто им, новым супер-картам, верит. Идём,
всматриваясь в "дебри", вдоль ограничивающих кюветы красно-коричневых
железок. Всё, что находим - уверенные себе шаги треков, выкорябывающиеся
из густых посадок сосны. В соснах каждая терраса кажется неслабой дорогой.
Решаем идти по следам. Уж очень направление совпадает с нарисованным на
карте "военным" пунктиром. Заковыриваемся в редкостные "огороды"
(кто когда-нибудь лазил по бездорожьям мыса Айя, наверняка знает, что
это такое). Следы, устойчиво продирая буреломы и колючки, ползут вверх.
220 метров набора высоты.
-
Если бы это я вас сюда затащил, мне уже было бы стыдно!
- улыбается Костик, - но ты молодец. Я
очень люблю новые пути!...
 Временами начинаю переживать
за крепость материала на пуховике Вики. Басковской штормовке мелкие колючки
и веточки пофиг. Костик, бодро дыша, выбирает "звонок другу".
ХАМмер отвечает, что о дороге слышал, но никогда в жизни по ней не ходил.
Взаимопоздравившись с Рождеством, даём отбой и крушим подлесок дальше.
За шиворот и на рюкзак валится снег - мы снова в густом ельнике. Уклон
градусов 35, для эскапад по густому полу-лесу полукустарнику - самое то.
Следы треков уверенно выбираются из оврага на миниатюрный горбик и, широко-широко
шагая, утопывают вниз, в сторону Ласпи. Дальше идём по заячьим.
 До писка
хочется пасть на четвереньки: там, на уровне колен, “для зайцев” проход
везде свободен. В редкие просветы рвётся широчайший пейзаж Байдарской
долины. Только вот рассматривать его некогда, да и уже не хочется. Когда
мы действительно добрались до нужной дороги, оказалась она той самой редкостной
убитости, что присуща всем исчезающим с современных карт дорогам. Проехать
здесь нереально даже на грейдере: немеряно много толстых стволов перегораживает
путь. Они валяются в снегу, раболепно склоняются до уровня пояса, висят
в полутора метрах над головой. Временами пешему проще идти по склону слева
или справа от "дороги", чем, собственно, по ней.
-
Даже на моей боевой "Ниве" тут не проехать - соглашается,
снова стягивая через голову тёплый свитер, Костик.
 "Пристыковки" с
основной дорогой по хребту не состоялось. "Наша" доходяга просто
растаяла между деревьями. Взгромоздившись на показавшийся высоким пригорок,
мы выдряпались сквозь ежевику (интересно, почему из всех возможных спесименов,
произрастающих на обочине кокия-бельской дороги, я выбрал для штурма именно
ежевику?) и ступили... Нет, не в колеи. Они - сами по себе. В лыжню! Вот
кому дай Бог крепкого здоровья (хотя зачем, им, взобравшимся "ёлочкой"
на хребет ещё больше здоровья?) так это лыжникам. Не будь лыжни, мы бы
закукались по высокому снегу ковыряться. А так главной заботой стало не
промахиваться мимо накатанного. Иначе - сразу по колено. Как передать
обрушившуюся на нас, звенящую в самых укромных уголках мозга, тишину?
Как поведать о неподвластной рукам человека филиграни иголочек инея, покрывающего
каждую веточку, каждый сучок и каждую почку? Как описать колючий, пьянящий
воздух?
 То, что дорога всё на подъём,
и GPS перевалил за 700 метровую отметку - незначащие мелочи. Лыжня с выраженным
интересом покидает дорогу, сворачивая в сторону навеса кормушки. Оставляем
Костика на дороге, идём следом. Сено на месте, следов зверья - ноль. Странно.
Вдоль дороги косульих следов сколько угодно... Да вообще ну её, эту спускающуюся
в балочку дорогу. И заячьих следов, если они строчат снег в сторону Куш-Каи,
достаточно.
Бездорожье. Горизонтальное. Снежное. Удобное. Пригибаться
под бурелом не нужно. Ну... почти. Зато можно коротко дохнуть на только
что оцарапавшую щёку веточку. Иголки инея превратятся в искристые, хрустальные
сферы-палантиры. Гэндальф отдыхает. Влажная спина. Заиндевелые брови.
Раздвигаем руками деревья и оказываемся на каменном уступе, вернее, ступени.
Вопль восторга. Слева-направо: Ильяс-Кая; Куш-Кая; две безымянные, но
ничуть от этого не менее красивые вершины; и, наконец, западнее, любочка
- Кокия…
Ракурс совершенно новый,
необычный. Костик творит панораму, мы просто внемлем. Расстояние отсюда
и до Куш-Каи приличное, а уж до "военных развалин" - того больше.
Но воздух настолько чист и прозрачен, что даже окна казарм прекрасно читаются.
Быстрый взгляд на мобильник. У Костика осталось времени всего ничего -
час, самый максимум полтора. Найти в нехоженых снегах даже летом условно
читающуюся тропку и ломануть всем вместе до Кокии нереально.
Разделяться,
ускоренно прощаться и лишать себя, таким образом, заслуженного прощального
обеда, сиречь коньяка "Коктебель" и сала домашней мариновки,
кажется преступлением. Никуда Затерянный Мир не денется. Куш-Кая – “тоже
карашё”. Ищем пути сползания с полки. Потыкаемся в шесть ног по неверным
камням. Петляем в густых, приземистых буках. Слева просвет. Открывается
вид на Байдарскую долину, частично скрытое облачностью водохранилище,
Сарпаху, Вилля-Бурун, маленький кусочек Узунджийского каньона. Ещё одна
панорама.
 Ускоряемся. Вновь выскользнувшая
из распадка дорога ползёт вверх, раскрашивается синими полосками свежей
маркировки. Следы лыжников чураются чужих топтаний, прокладывая свой собственный
путь к вершине. Остаётся преодолеть шагов десять... Пять… Вершина. Ховающееся
за неплотной, но уже успевшей надоесть облачностью солнце на
минуту вырывается на волю, подсвечивает вершины-выступы между
Куш- и Кокией. На большее у стремительно схлопывающихся облаков щедрости
не хватает. Ну, разве что, ещё озолотить до боли в глазах солнечную дорожку
шириной... шириной... в добрый персидский ковёр, то есть, от Батилимана
до мыса Айя.
 Костик, бормоча что-то об "ещё одной панораме",
убредает на соседний выступ. Мы с Викой быстренько распаковываем бутерброды,
достаём из рюкзачка термос с чаем. Одобрения эта инициатива не получает:
вид сверху на санаторий мыс Айя хорош, но как антураж для поедания сала
отнюдь не великолепен. Распихиваем всё по рукам и карманам, ползём на
восток, туда, где Куш-Кая начинает сваливаться гребнистыми ступенями к
Ласпи и Батилиману. Ну вот, теперь совсем другое дело. Можно "взрезать
кабанчика"...
Это дело не из лёгких. Во-первых
"кабанчика" в рюкзаке изрядно подморозило. Во-вторых, "на
ощупь ножом” ему лет сто, а зубами - все триста. Долгоиграющий "целлюлит"
нам попался. Да и не только он. Мягчайшие и свежайшие конфеты "Коровка"
превратились в суровые мужские ириски. Вгрызись слишком сильно, рискуешь
оставить в конфете зуб, а то и по одному из каждой подвернувшейся челюсти. Ладно, конфеты можно горячим чаем чуток "в чувство" привести,
но ледяной коньяк на сало настолько благоприятного влияния не оказывает.
 Костик
находит альтернативное решение: cтружит сало, как будто точит карандаш.
Дело идёт на лад, это уже съедобно. И даже очень вкусно! Первый кусок
сала съедается залпом (примерно так же в жару выпивается первый бокал
пива). Второй смакуется по чуть-чуть. Теперь уже можно и лучком закусывать,
и ещё один глоток коньячку пропустить. Временами из-за облаков пробивается
солнце, рождая писки восторга и новые щёлки затворов. Появляются соседи
- человек семь или восемь. Толпятся на вершине, фотографируются. Мы не
особо всматриваемся. Кому какое что. Нужно было людям на Куш-Каю - пришли…
 Костику пора вниз. Это "вниз",
конечно особенное - "я тут попробую по кромке
скал спуститься". Вика после вчерашнего Ай-Петринского
экзерсиса чуть прихрамывает, вверх ещё ничего, а вот быстро вниз - проблематично.
Значит, пора прощаться. И не забыть сказать друг другу спасибо - славно
погуляли, заслужили. Поднимаемся с Викой к вершине. Глаза постепенно округляются.
Компания, что там толпится - всё те же форумчане-покатушники, с которыми
вчера гулялось по Ай-Петри. Только сегодня ими "руководит" не
Ируся Яровая, а Олег Вишнёвый, он же Смотрящий. “И снова здравствуйте”.
Вот уж сюрприз, так сюрприз.
 Где ещё можно “случайно” встретить в Крыму
знакомых, как не на заваленной снегом Куш-Кае? Приглашение прокатиться
на "ласточке" до Шулдана и Челтера (через кордоны служителей
культа прорвёмся, - шутит Олег) кажется очень даже заманчивым. Во
всяком случае, до тех пор, пока ребята не начинают высокооборотистого
спуска по тропе "Езерского". Мне самому всё равно, и не так
бегали, но выясняется, что Вика что-то вчера в коленке потянула, и на
крутых участках невольно пародирует убегающего от поборников гусиных свобод
Паниковского.
-
И ничуть не Паниковского! Полковника Чеснея из "Здравствуйте, я ваша
тётя"! (комм. Вики)
Как бы ни было, мы из головы
колонны медленно перемещаемся в хвост. Отзваниваюсь Олегу и отменяю пещерные
монастыри. Не судьба. Спускаемся медленно, без фанатизма. Пройденная туда
и обратно тропа изрядно перемешана (внизу, похоже, плюс, всё помаленьку
тает). Чтобы не пачкать обуви, местами торим свою собственную.
 Ненадолго
притормаживаем на развилке троп, у тура с набекрень воткнутой палкой.
Направо и круто вниз я знаю куда, уже дважды туда ходил. И вот не нравится
мне перспектива спускаться по соснам с последующим набором высоты по старой
батилиманской дороге. Хоть убей, не нравится! Следы есть как вниз, так
и на более пологой и широкой тропе прямо. Идём прямо. Так интересней.
Не ошибаемся. Во-первых, встречается пара неплохих смотровушек. Как на
секиру Ильяс-Каи, так и в сторону интересных эрозионных форм одного из
оврагов Кокия-Беля. Жалко, ручеёк, тропу пересекающий, перемёрз, не журчит...
 Во-вторых, на южном склоне, уже ближе к трассе, открываются очень
красивые, залитые солнцем и усыпанные дубовыми листьями проталины, пни,
покрытые сочным мхом… Март, да и только! Определённо эта тропка интереснее
“нижней”. Чуть длиннее, наверное, зато более полога. Результат по общему
времени, по-моему, получается даже лучше, чем спуск к "военному"
асфальту и беспонтовый серпантин до Ласпинского перевала. Гул машин. Знакомый
полосатый шлагбаум. Трасса.
Татары заманивают без фанатизма, но, судя
по ворчанию за спиной, плюют в след. Пробовали мы вашу шурпу. И пельмени
две штуки в три ряда по цене эскалопа в дорогом ресторане тоже. Опять
бейсбольные биты в сувенирном ларьке! Странные традиции... На смотровой
пусто, всего одна компания. Фотоаппарат доставать ни капельки не хочется.
Вроде та же Ильяс-Кая, над тем же Сарычем, но скалы Ханалых-Каи заслоняют
Байдарскую долину и сопредельные горы, делая панораму какой-то куцей,
зажатой, ущербной слева. Остро хочется вернуться. Вопрос, что делать дальше,
решаем быстро и слаженно. Ехать "домой" засветло...
непрестижно.
 Переходим дорогу. Ловим транспорт до Севастополя. Ждём всего
минут десять. Задняя площадка забита "Командой Баск" - и тебе
пуховки, и штормовки, и шапочки и рюкзаки. Ребята смотрят на меня как
на своего - штормовки у нас одинаковые. Зачем вот только брату по куртке
(и растрёпанному хвостику, кстати, тоже) было в колечко для перчаток продевать
хромированный карабин? Москва (судя по а-кающему говорку) понтуется. :-) Проезжая Балаклаву, набираю
Ирусю. В ответ - тишина. Судорожно пытаюсь вспомнить, кто ещё может знать
адрес или другие приметы Трактира... Таверны... Какого же она, блин, затёртого
года? Ведь так хочется слюноотделительно расхваленной Пашей свиной ноги!
На худой конец, живо описанной Джином "Пушки" (рваные куски
мяса, разбросанные по ядрам из жареной картошки...)
Пашина мобилка молчит. Джин
зажигает на сноуборде в Черногории, или как её ныне там, Монтенегрии.
Не будет Вике обжирательного сюрприза. Остаётся многолетне обделённый
нашим вниманием Херсонес. Времени до темноты не так, чтобы много.  Заглатываем
чай без лимона в ближайшем к вокзалу киоске, ловим такси. Тридцать пять
гривен, однако. Мне думалось, что городище как-то поближе к центру города
расположено.Едем минут двадцать. Общаемся
в основном о политике, для разнообразия со смещением акцентов в сторону
"Украина и Россия должны быть едины". Всего однажды застреваем
в пробке. По непроверенным данным водилы, на 450 тыс. населения Севастополя
приходится 140 тыс. единиц автотранспорта. Троллейбусные и автобусные
магистрали остаются позади. Стройки. Халупы. Многоэтажки времён Ушакова,
Хрущёва и Брежнева. Бетонные заборы российской войсковой части. Более
далёких окраин Севы я ещё никогда не видел... Платная автостоянка. Касса.
12 гривен с носа. Одна-ако, - пожаловался бы на дороговизну прикосновения
к древностям Киса Воробьянинов. До заката всего ничего. Да и не будет
его, заката - запад завален густо-фиолетовыми тучами…
 У касс тащимся с целого заказника
разноцветных кошаков и кошек. Чёрные, как Багира, трёхцветные серо-полосатые,
сиамские... Все матёрые, пушистые, один (или одна) к одному (к одной).
Спасаемся бегством. Сначала - по ближайшим к входу развалинам оборонительной
стены. Скучно и однообразно. Потом - к бухте (смотрите,
смотрите, он фотографирует военные объекты! - весело кричит
Вика). Ну а что ещё делать, если в бухте "цепляют взгляд" именно
мышино-серые, почти до полной неразличимости отдельных деталей, боевые
корабли? Идём вдоль берега бухты. Поднимаемся на холм. Слева всё время
маячит жёлто-коричневый контур Храма с золотым крестом.
 Говорил однажды,
повторюсь ещё раз (рискуя навлечь гнев прихожан). Когда оседлавшая лидирующую
высоту церковь зияла вмятинами от пуль и щербинами от осколков, когда
осыпалась острыми гранями красного кирпича и пылью бело-рыжего фиолентского
ракушечника, когда смотрела на мир коваными решётками окон и оберегалась
от него коваными железными воротами, она мне казалась устоявшей Цитаделью
Веры. Сейчас это не более чем конфетка в красивой обёртке. Как МакДональдс
или супермаркет в центре города. Тонированные в медь витражи купола, декоративные
решётки, "модные" деревянные двери и окна... Антихририст я.
И анархист сиволапый, ага... Изыди, одним словом. Идём дальше. К распятому
меж двух скошенных колонн колоколу, язык которого пронзён крест-накрест
двумя рубчатыми арматуринами. Это логично. Кому, спрашивается, нужен глас
из прошлого? Подпрыгнет, качнёт прохожий, в надежде чистую истину услышать,
хмурый скрежет стали по бронзе станет ему ответом. Тянутся, тянутся руки
жаждущих просветления к безмолвному языку. Ехидно скрипит в ответ набат.
"Заповедник" греческих колонн, так классно смотрящийся сквозь
дверной проём стены часовни IX-X веков.
 Когда новообращённые христиане
закладывали краеугольные камни в фундамент этой часовни, монахи в Молдавии ковыряли железными
мотыгами скальные монастыри Цыпова. А уж когда греки водружали эти колонны...
Нет, ну, берцовыми костями оленей черепушки ближнего, положим, уже не
долбили... Надо, вообще, литературу в целях освежения материала перелистать.
Ещё дальше, на запад. Тонкая, как презрительно сжатые губы, полоса багровых
туч. Асимметричный клин улетающей куда-то в материк стаи бакланов. Прозрачнейшая
зелёная вода. Волосами медузы-горгоны шевелятся растрёпанные бороды рыжих
водорослей. Приземистые гроты. Обрывы жёлтого ракушечника. Непрозрачно-мутные,
но ничуть от этого не менее изысканные вензеля замёрзшей воды на прибрежной
траве. Очень красиво.
-
Что, всё-таки психанул и поехал?!!
- Ага.
Я ж дурной… %-)
- Молодец!
:-)
 Звонил
Натасику не столько, чтобы уточнить, "Трактир" оно или "Таверна"
- она понятия не имеет, сколько пообщаться голосом, пока в Украине. Натасик
со Славой в Харькове, на службе. Ой, а ведь действительно, сегодня - Сочельник!
Кстати, кто бы объяснил популярно, почему Воскрешение Христа более популярно
в православном народе, чем, собственно, его приход в Мир? Что это, если
не традиция русского народа начинать ценить людей только после ухода в
"края доброй охоты"? Сумерки. Заворачиваем петлю по развалинам.
Обратно к колоннам, затем к колоколу. Людей почти не осталось. Снимать
бы и снимать, но света уже нет. Обходим стороной храм. Тонкий чёрный ручеёк
прихожан вытекает из медленно расцветающего искрами огоньков города и
всасывается широкими двухстворчатыми дверями.
 Звоны. Белые дымы котелен подчёркивают траурность
наползающих с северо-востока туч. Ной в натопавшихся за бесконечный день
ногах. Пора домой… Очень долго идём пешком по
тёмным улицам. Народ упорно спрашивает, далеко ли до Храма, мы в ответ
- далеко ли до троллейбуса. Чем ближе к городу, тем счастливей мы и прибавляют
шаг встречные. Наконец, магистраль. Пытаемся уехать в неверном направлении.
Словоохотливый ветеран заворачивает нас через дорогу. Когда теряю счёт
автобусным остановкам, начинаю удивляться, почему таксист взял с нас всего
35 гривен.
 Билеты
на Ялту - без проблем. Зазор до автобуса - полчаса. Успеваем обойти все
окрестные киоски (голяк, пожрать кроме чипсов и сникерсов нечего). Случайно
находим слойки с картошкой. Горячие, свежие, обалденно вкусные. Запиваем
слойки мускателем: фляжка BergHOFF всё ещё полна. Нагло и цинично, из
горлышка, прямо у билетных касс. Потом я во имя водно-солевого баланса
высасываю пол-литра томатного сока. Жизнь налаживается. Отогреваем на
груди (Викиной, разумеется) каменный сникерс. Без предварительной разморозки
его можно разрубить разве что только топором.
Всю дорогу до Ялты по глоточку
потребляем Мускатель. Чуть не замерзаем на остановке в ожидании троллейбуса.
Какие там кафешки, полусонных официантов пока расшевелишь на покушать...
 Покупаем
вареники с картошкой и печёнкой (хоть и не белорусы, не можем долго без
картошки!) и дюжую баночку корнишонов. Ну же, открывайся железная решётка
(не забыть - по часовой стрелке)! Теперь - входная дверь (Снова
по часовой! Да что ж у них все замки-то наизнанку?!!) К камину, графиня,
к камину!!! Уже ближе к полуночи, переваривая вареники, вспоминаем радушное
приглашение Смотрящего заглянуть на "рождественский огонёк"
к покатушникам. Ой по несъеденому тортику и доброй компании. Ну... бывает.
Назовём это "семейный отдых". Сегодня, кстати, моя очередь спать
попой камину. Шумный винегрет в переполненной контрастными впечатлениями
голове. Благодать ночи...
12.9 км пройдено
4 ч 01 мин в движении
1 ч 35 мин стоянки
5 ч 37 мин общее время движ.
3.2 км/ч ср. скор в движ.
562м подъём
549м спуск
СБРОС. ВЫКЛ.
День
четвертый
|
